Пока эту подмогу ждали, собралась толпа человек пятьсот. В синагоге видимо решили продать свои жизни подороже и начали стрелять по слишком приблизившейся толпе зевак. Ну, а дальше всё понятно и закономерно. Толпе не хватало только этого. Парижу не хватало только этого. Всей Франции не хватало только этого.

К моему прибытию в Париж, в городе уже сожгли все синагоги и ограбили всех евреев, у которых было что грабить, а погромы и «очищение огнём» уже шли по всей La Belle France. Народ и армия, впервые за пятнадцать лет, сплотились против общего врага — тихих оккупантов и виновников всех постигших Францию несчастий.

Я сделал интервью с майором Огюстом Бетенелем. Он меня заочно знал и уважал прежде всего как коллегу душегуба, прорвавшего со свои взводом «Линию Гинденбурга», а только во вторую очередь в качестве литератора. Бетенель. — по фактуре просто шикарный прототип для персонажа второго плана в пишущихся «Трёх товарищах», да и событие произошло, без преувеличения, эпохальное.

Это не «плюшевая» «Хрустальная ночь» из той истории, где, по большому счёту, только витрины побили. Это даже не «Варфоломеевская ночь», когда французы-католики резали французов-гугенотов. Она хоть и вошла в историю жуткой резнёй, но в той ночи в Париже замочили всего три тысячи человек, а в этой счёт уже идёт на десятки тысяч только в столице. И опять ведь ночь накануне католического праздника — Успения Пресвятой Богородицы. «Успенская ночь» — именно так я назвал отосланный в «Тайм» репортаж.

Стоит отдать евреям должное — как агнцы на заклание они не пошли. Бои местного значения прошли во всех французских городах.

По Франции я катался целую неделю — Орлеан, Тулуза, Марсель, Авиньон, Лион. В Лионе узнал новость о высылке из Франции американского посла, с клеймом «персона нон грата». Петен наотрез отказался принимать каких-то уполномоченных американских наблюдателей, надоевшего ему нытьём и завуалированными угрозами посла распорядился вышвырнуть из страны, и заявил, что все процессы, касаемые этого мятежа, проведут военно-полевые суды. По законам военного времени, то есть максимально быстро и сурово.

У меня нет сомнений, что участниками мятежа признают всех французских богоизбранных, а не только «понаехов» после Великой войны. Все они посещали одни и те же синагоги, которые на поверку оказались штабами и оружейными схронами. Переворот во Франции «доны Ротшильды» готовили, и французские раввины в этом деле служили их комиссарами.

Если бы они успели как следует подготовиться, то… даже предположить сложно — как бы развивались события в этом случае. Что бы случилось, если бы накануне дня «Успения Пресвятой Богородицы» майор Огюст Бетенель не решил побаловать свою очередную любовницу недорогим ювелирным подарком.

Кстати, денег у него с собой было всего пятьсот франков, примерно одиннадцать американских долларов, или девять русских рублей по текущему курсу. Едва хватало на самые скромные серёжки с микроскопическими камушками. Иначе, как Чудом — это не назовёшь при всём желании.

В Москву я вернулся восьмого октября 1933 года. Впечатлений набрался — мама не горюй. Заодно и название для продолжения «Мясорубки» придумал. Всё-таки, «Три товарища» — слишком уныло звучит. У меня роман будет называться «Лишние герои» («Héros supplémentaires») и даже сюжет теперь частично поменяется. Последнего из моих героев убьют злобные евреи во время мятежа, прямо в «Успенскую ночь» в Париже. Хеппи-энда не случится, но экшна добавится прилично, будет что экранизировать Эйзенштейну.

Французские военно-полевые суды разбирали дела мятежников и соучастников как на конвейере — мятежников приговаривали «к стенке», соучастников к каторге в колониях, в колонии же депортировали членов их семей, предварительно конфисковав всё имущество.

Американское еврейство давило на Рузвельта, но что тот мог поделать, чтобы не нарваться на открытый «посыл» с разрывом дипломатических отношений? Ладно бы Америка была должна Франции пятнадцать миллиардов долларов, это был бы выгодный дипломатический демарш под благовидным предлогом, но ведь обстояло всё наоборот — пятнадцать миллиардов должна была как раз Франция Америке. Должна была американским банкам, под гарантии американской казны. Если Франция «простит» этот долг, то правительство Рузвельта никак не сможет избежать дефолта по своим долговым обязательствам, которые правительство занимало на внутреннем рынке — у собственных граждан и юридических лиц-резидентов. За такое запросто могут не только импичмент устроить, но и Суд Линча.

До начала «Международной конференции по разделу сфер влияния в Евразии» я успел скататься в Нижний Новгород, Казань, Харьков и Киев. Впечатления остались отличные. Железные дороги хоть и не высокоскоростные, как от Москвы до Ленинграда и Гельсингфорса, но электрифицированные и средняя скорость поездов тоже вполне приличная — фирменные «Москва — Киев» и «Москва — Казань» в пути по двенадцать часов, «Москва — Харьков» десять, а «Москва — Нижний Новгород» семь. Болельщикам будет удобно сопровождать свои команды, тем более что для них планируется запустить специальные поезда.

Стадионы достраиваются и отделываются. Шикарные стадионы по нынешним временам. Чисто футбольные, с крытыми трибунами и пластиковыми креслами. Отличные условия для работы телевизионщиков и прочей прессы. Второй футбольный Мундиаль «Граналь Медиа» уже рекламирует и аудиторию телезрителей мы планируем в районе ста миллионов. Конечно, далеко не всем будут доступны прямые трансляции — слишком дорого пока обходится передача сигнала — что по кабелю, что по сети наземных ретрансляторов, но и в записи матчи чемпионата планируют посмотреть больше ста миллионов человек. Радиослушателей ожидается втрое больше.

Четыреста миллионов потребителей рекламного контента — каждый шестой житель планеты, считая женщин, стариков и детей. А если ещё учесть, что эти потребители проживают в основном в экономически развитых странах, то открывшийся потенциал бизнеса на футболе впечатлил даже триумвират Моргана — Рокфеллера — Форда, богатейших людей в мире. А ведь смеялись, когда я предлагал им развивать этот бизнес совместно.

В провинции мне понравилось. Города развиваются бурно, застраиваются быстро и довольно симпатично, никаких «хрущёвок» и прочих «панелек». Проекты тоже типовые, но их больше двух десятков, поэтому унылого однообразия не возникает. Мне, во всяком случае, в глаза не бросилось.

Набережные, парки, детские площадки в каждом дворе. Полным ходом идёт реставрация исторических центров — объектов культурного наследия. Советское правительство серьёзно вкладывается в развитие туристической отрасли, оценили её потенциал после Ленинградской Олимпиады. В общем — класс! Уровень вполне себе столичный. Понятно, что это не глубинка, а административные центры экономически развитых областей, но и по ним судить можно о многом.

Двадцать девятого октября 1933 года, в нашей Аравии прошёл плебисцит, по итогам которого, седьмого ноября была провозглашена Русская Аравийская Республика. Первыми гражданами новой независимой республики стали контрактники «Save Service», семьдесят восемь тысяч человек, личный состав корпусов Замятина и Кулагина. Первым президентом выбрали бывшего великого князя Александра Михайловича Романова, а вице-президентом и по совместительству главой правительства — Виктора Васильевича Измайлова.

Восьмого ноября Русскую Аравийскую Республику признал Советский Союз и сразу пригласил руководство нового независимого государства принять участие в предстоящей «Международной конференции». Девятого нас признали Японская империя, Третий рейх, Маньчжурия и Финляндия, десятого — девять стран Южной Америки, Швейцарская Конфедерация, Китайская империя Цин, Республика Гоминдан, Исламская республика Ирак, Турецкая республика, Шахиншахство Иран и Королевство Афганистан.