— Начал, но скоро не жди. Текст планируется объёмный, на три-четыре тома, а у меня сейчас не так много времени на писанину.

Схема обхода санкций САСШ против Советской России проста как наковальня. В ней играют две дочерних компании моей «Genève-Service SA»: американская «Brooklyn Export Ltd» и финская «Turun Palvelu OY». Американцы продают финнам товар на условиях ФОБ порт Нью-Йорк /ссылка 19: FOB (англ. Free On Board, франко-борт: 'освобождение от ответственности поставщика на борту судна/ за сто восемьдесят тысяч долларов, включая десятипроцентную маржу, а финны в пути меняют коносамент с порта назначения Хельсинки на Петроград, якобы перепродав всё за двести тысяч одному из пассажиров на борту судна. Формально никто ничего не нарушает, все в полном праве.

Судно тоже финское, грузопассажирский пароход «Марьятта» и пассажир-фиктивный-покупатель на его борту действительно присутствует, опять же гражданин Финляндии Ильмари Виртанен, он на этом рейсе зарабатывает двести пятьдесят долларов и не задаёт лишних вопросов. Ещё двести пятьдесят капитану-судовладельцу плюсом к оплате фрахта и вуаля.

Единственная сложность в том, что в Петрограде нас никто не ждёт. Нас, в смысле, меня и пароход с товаром. Меня-то ладно, визы сейчас открываются по прибытию в страну назначения, а посетить родной город и навестить родных — вполне естественное желание Андрея Малетина, уроженца Санкт-Петербурга, теперь гражданина Уругвая и Нобелевского лауреата, то пароходик могут и арестовать, причём вместе с моим зиц-покупателем и капитаном. Вполне могут.

НЭП уже провозглашён большевиками, но пока декларативно, «в законе» пока по-прежнему Военный коммунизм, и подвести моих исполнителей под статью о, например, контрабанде могут легко. Всё это придётся разруливать на месте, причём так, чтобы не засветиться соучастником. В смысле, широко не засветиться среди исполнителей низового уровня, от большевистских вождей я ничего скрывать не собираюсь.

На моё счастье, «Год Верденской мясорубки» и «Звёздный десант» в России уже читали и моё имя было знакомо уполномоченному ВЧК, начальнику пограничной службы в порту Петрограда так что весть о моём прибытии очень быстро дошла до председателя Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов товарища Зиновьева. Позднее, Григорий Евсеевич Зиновьев (он-же расовый революционер Овсей-Гершон Аронович Радомысльский) будет расстрелян товарищем Сталиным во время Великой чистки, но сейчас он один из верных ленинцев, доверенный подельник вождя мирового пролетариата и коллега Сталина по опасному бизнесу. Это потом у них начнутся разногласия, уже после смерти Ленина все члены политбюро ВКП(б) не смогут мирно поделить власть (что вполне естественно), но пока большевики сплочённая команда, поэтому говорить с Зиновьевым можно, тем более что настроен он вполне доброжелательно, даже автомобиль за мной прислал.

Бывший Смольный институт благородных девиц, одна из аудиторий на втором этаже, теперь кабинет начальника Петрограда. Пока обстановка довольно скромная, в духе революционного аскетизма. Пожимаем друг другу руки и знакомимся, точнее представляемся.

— О цели визита не спрашиваю, с вашей биографией знаком. С прибытием в родной город, Андрей Николаевич!

— Спасибо, но целей у меня на самом деле несколько, Григорий Евсеевич. Начнём с самой актуальной — груз на борту финского парохода «Марьятта» принадлежит мне. Указанный в коносаменте владелец фиктивный. Не могли бы вы распорядиться, чтобы его не обижали? Равно как и капитана с остальной командой.

— Интересный заход… А что делать с грузом?

— Поместите пока на таможенный склад, им распорядится председатель СНК, товарищ Ленин. Во всяком случае, я планировал именно так. А пароход пусть уходит, он нам ещё пригодится. Мало желающих, знаете ли, заниматься такими опасными перевозками

— Нам… Всё интереснее и интереснее, Андрей Николаевич. Да будет так. Товарищу Ленину я доложу немедленно.

— Прошу вас доложить, что Андрей Малетин, представитель издательского дома «Граналь», прибыл для продолжения интервью с товарищем Лениным. Про груз и обстоятельства прошу по телеграфу не упоминать. Не доверяю я телеграфной связи, её только ленивый не читает. Вы ведь и сами это знаете.

— Это у вас там только ленивый не читает, — усмехается Зиновьев, — а у нас всё под контролем.

Мели Емеля, ага.

— И тем не менее, Григорий Евсеевич, убедительно прошу вас эту просьбу уважить. Даже если у меня паранойя — это ещё не значит, что за мной не следят.

— Ха-ха. Мне нравится ваш юмор, Андрей Николаевич. Доложу, как вы просите. Мне придётся отлучиться на узел связи самому. Чаю?

— Газет, пожалуйста, если можно. От чая зубы темнеют.

Зиновьев вернулся через час.

— Я доложил товарищу Ленину всё, в том числе про груз и обстоятельства, — не дождавшись моей реакции, после паузы начальник Петрограда продолжил, — естественно шифрограммой, поэтому утечки можете не опасаться. Мы обучены конспирации ещё со времён подпольной работы.

— Благодарю, Григорий Евсеевич. Какие распоряжения отдал товарищ Ленин?

— Груз принять на склад, склад опечатать, пароход отпустить, а вас отправить в Москву, как только закончите свои дела в Петрограде.

— Других дел в Петрограде у меня нет, готов отправиться первым же поездом.

— Не будете встречаться с родными?

— Планирую на обратном пути навестить могилу матери на Лазаревском кладбище. Может быть, и с родными встречусь. У отца другая семья и мы с ним давно не близки.

Про кладбище упоминаю не случайно. Наверняка Зиновьев распорядится привести могилу в порядок, Андрюхе Малетину это было бы приятно, а я ему теперь по жизни должен.

— Тогда завтра. В три часа по полудни, скорым.

«Скорые» пока не очень-то скорые, от Петрограда до Москвы идут шестнадцать часов. В Москву прибуду утром, в семь, если без опозданий.

— Отлично. Где я могу обменять франки на рубли, Григорий Евсеевич?

— Зачем вам рубли?

— Странный вопрос. Мне нужно где-то переночевать, это ведь пока не бесплатно. Еда, извозчик, газеты. Да мало ли…

— Все расходы за счёт принимающей стороны. Вас будет сопровождать человек, он всё решит. Это в том числе и для обеспечения вашей безопасности, Андрей Николаевич.

Няньку-сопровождающего из ВЧК приставляли и к Граналю, а вот расходы Жюлю не оплачивали. Меня ценят выше.

— Я всё понимаю.

«Первый дом Петроградского совета», бывшая «Астория», изрядно обветшавшая во время войны и смуты, но не до полной разрухи, даже вода горячая подаётся. Самый центр города — десять минут пешком до Дворцовой площади, столько же до Невского проспекта. С удовольствием погулял. Центр Петрограда гнетущего впечатления не производил. По сравнению с картинками из памяти Малетина — фасады домов потемнели, краска давно не обновлялась, но на улицах чисто, дворники работают. Жить можно.

К ужину подъехал Зиновьев.

— Не возражаете против компании, Андрей Николаевич?

— Почту за честь, Григорий Евсеевич.

— Понимаю, что фраза эта у вас дежурная, а всё равно приятно.

Ресторан «Астория» теперь столовая городского Совета, поэтому выбор блюд из трёх дежурных, салат всего один — сезонный. Сейчас самый салатный сезон — в наличие огурцы и помидоры со свежей зеленью. Отлично, в еде я неприхотлив, совсем не гурман. Аперитивом выпили по полтинничку водки. Зиновьев пытался разговорить меня по поводу странного груза и дальнейших планов, но не преуспел. Он хоть и член Политбюро, но в моём деле ничего не решающий. Сейчас решение примет/продавит Ленин, а дальше я планирую работать со Сталиным. Я умею изящно уходить от ответов на неудобные вопросы, да и не имелось у меня пока ответов, поэтому перевести стрелки на собеседника удалось без труда. Дай человеку похвастаться, восхитись им, и его симпатии добьёшься обязательно. Для дижестива в закромах нашлась бутылка «Шустовского», и под коньячок Зиновьев сдал мне весь расклад в руководстве большевиков по отношению к НЭПу. Ленин на Десятом съезде решение продавил, но под соусом, что мера эта вынужденная и временная, а вообще против такого тактического отступления были настроены более половины делегатов, и самым ярым противником выступал Троцкий. Сам Зиновьев отступлению, пусть и тактическому, перед капитализмом тоже не сильно рад, но в пику Троцкому, которого он опасается, как возможного (и вполне реального) «Нового Бонапарта», НЭП поддержал, Как и Сталин, Каменев, Рыков, Дзержинский. Сильно никто не рад, но необходимость этого тактического маневра они признают. Ими я интересовался под предлогом продолжения интервью для «Тайм». Договорился на интервью и с самим Зиновьевым, уже на обратном пути. Тогда же пообещал провести творческий вечер с автограф сессией. Расстались с Григорием Евсеевичем хорошими приятелями. Один голос поддержки в Политбюро ЦК ВКП(б) у меня теперь точно есть, а в ЦК у Зиновьева целая группа товарищей-единомышленников, так что результат у нашего общения получился просто отличный.