«Неожиданно меня направили в г. Слоним. Припоминается такой момент. Уполномоченный ЦК партии т. Кузнецов вызвал меня и говорит: «Вам поручается подготовить учащихся к демонстрации 7 ноября». Для подготовки мне выделили двух учителей. Тяжело описать встречу с директором одной из гимназий. Во время педсовета они встретили нас в штыки. Директор гимназии давал указания гимназистам не становится в строй и не брать флаги…»{152}
В другом тексте Дроздова вспоминала про 1939 г. в Слониме следующее:
«Нас было две девушки (одна — медработник). Мы поселились в частной гостинице. В городе было неспокойно, и к нам прикрепили пограничников…»{153}
Оказались в тюрьме и учащиеся школ г. Лиды. Их арестовали за то, что 6 ноября 1939 г. во время торжественного собрания «в зале был рассыпан порошок с аммиаком, в окно брошено несколько камней». До декабря, по оценкам НКВД, «польская контрреволюционная националистическая повстанческая группа из реакционной части педагогов и гимназистов гимназии им. Хадкевича, которую возглавлял директор гимназии Менцелович Казимир, сын Марцелия, была разгромлена»{154}.
Полезно сделать маленькое отступление и сказать несколько слов о «группах, которые состояли из реакционной части педагогов и гимназистов». Нужно четко признать — это фальсификация советских спецслужб. И делалось это, надо отметить, специалистами своего дела, которыми славились органы НКВД. Вот, к примеру, выдержки из послевоенных воспоминаний Б. Кита, в которых он рассказывает о методах НКВД в борьбе с белорусской интеллигенцией:
«Только беда: судьба отвернулась от меня. Один из довольно близких сотрудников, «больше католик, чем сам римский Папа», решил определиться со своим пролетарским «патриотизмом» и написал донос, что я ранее много занимался национальным возрождением и не должен быть руководителем советской школы. Надежды этого человека не сбылись, его директором на мое место не поставили. Прислали из Минска знакомого человека, а меня сделали заместителем. Это меня задело, и я выехал в Барановичи, где был сразу же назначен окружным школьным инспектором»{155}.
В связи с борьбой с поветовыми контрреволюционными организациями «все ксендзы в школе в 1940 г. были взяты в активную агентурную разработку». В октябре 1940 г. в оперативную разработку брались «все проходящие по нацдемовским организациям»{156}. По данным историка Я. Коваля, зимой 1940 г. Несвижским РО НКВД были арестованы председатель Несвижского райисполкома Д. Космович и начальник Несвижской городской милиции М. Витушко. Вмешательство свояка, академика Прокопчука, кстати, бывшего чекиста, спасло им жизнь и вернуло свободу{157}. А вот руководителю Слуцкого вооруженного восстания А. Соколу-Кутыловскому пришлось пройти через казематы НКВД. Он был арестован и брошен во внутреннюю тюрьму НКВД г. Барановичи. Как станет известно много лет спустя, советские спецслужбы, которым была хорошо знакома деятельность Сокола-Кутыловского в 1918–1920 гг., когда он воевал против Советов, «вели» неугомонного повстанца еще с 20-х годов. В постановлении на его арест следователь НКВД Аванесян указал:
«…в 1938 году, будучи священником Островской церкви, преследовал коммунистов, а по адресу Карла Маркса произносил всякие оскорбления»{158}.
Оказались в минской тюрьме «Американке» (Круглая тюрьма НКВД) белорусские националисты С. Хмара (Слоним), В. Рагуля (Новогрудок)…{159}
В начале октября 1939 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос «О порядке утверждения военных трибуналов в Западной Украине и Западной Беларуси»{160}. К сожалению, решение по этому вопросу хранится в «особой папке» и в настоящее время исследователям не доступно. Но сегодня можно уже говорить о том, что через это «чистилище», созданное по указанию Кремля, прошли десятки тысяч белорусских граждан.
Как показывает анализ архивных документов, на территории Барановичской области система политического сыска охватывала все стороны политической и общественной жизни. Она являлась одной из главных составляющих деятельности УНКВД, выступала в качестве действенного механизма удержания политической власти. Главным потребителем информации, полученной с помощью спецслужб, являлся первый секретарь Барановичского обкома партии И. Тур. В 1939–1941 гг. эта информация использовалась для массового физического истребления инакомыслящих. А для этого в области была создана целая сеть тюрем, в которых людей умертвляли всеми возможными способами: голодом, непосильным трудом, пытками и расстрелами.
Г. Н. Малевич, житель деревни Яново Барановичского района, вспоминал:
«Помню, как строили военный аэродром в Барановичах. На его строительстве работали люди, репрессированные советскими властями. Узники жили в свинарнике и сарае, а кому не хватало места — жили на улице»{161}.
Тюрьмы имелись во всех крупных городах области, а в самих Барановичах две — «Американка» и «Кривое коло»{162}. В Берёзе-Картузской — единственном концлагере для политических узников Польши, созданном по распоряжению президента страны 17.06.1934 г. — за все время его существования содержалось 10000 человек. В тюрьмах же Западной Беларуси только в октябре 1939 г. содержалось 4135 заключенных{163}.
Слова «репрессии» и «НКВД» стали в те годы почти символами. Карательными органами был взят на вооружение антигуманный принцип, выдвинутый генеральным прокурором СССР А. Я. Вышинским «признание вины — царица доказательства». Комментарии, полагаем, излишни. И ещё: применение всех мер уголовного наказания, включая расстрел, распространялось на детей, начиная с двенадцатилетнего возраста. В Советском Союзе это, как уже доказано, практиковалось с апреля 1935 г.{164}.
В 2003 г. в свет вышла книга «Надлом», автор которой, известный белорусский писатель В. Яковенко, рассказывая о трагедии Западной Беларуси 1939–1941 гг., — пытках и расстрелах, которым подвергались «освобожденные», пишет:
«Чудовищные пытки «победители» применяли к чиновникам бывшей польской администрации. Охранники тюрьмы, где содержались узники, часто выводили их к туалету и заставляли руками убирать и выбрасывать во двор свежий кал. Когда узник отказывался это делать, охранник цеплял кал на палку и заталкивал узнику в рот»{165}.
Отметим, что не все жертвы НКВД являлись врагами Советской власти, хотя достаточно было и таких. Но их угроза для новой власти была гиперболизирована — для оправдания массового террора.
Таблица № 16. РАСПОЛОЖЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ТЮРЕМ УНКВД БАРАНОВИЧСКОЙ ОБЛАСТИ (1939–1941)[16].
| № п/п | Административно-территориальная принадлежность | Количество | Подведомственность |
| 1. | Барановичи | 2 | НКВД БССР |
| 2. | Воложин | 1 | НКВД БССР |
| 3. | Лида | 1 | НКВД БССР |
| 4. | Несвиж | 1 | НКВД БССР |
| 5. | Новогрудок | 1 | НКВД БССР |
| 6. | Слоним | 1 | НКВД БССР |
| 7. | Столбцы | 1 | НКВД БССР |
| 8. | Щучин | 1 | НКВД БССР |
