А теперь о том, как происходила встреча союзников на Буге. Советская военная историография, освещая события осени 39-го, будет врать, рассказывая, что
«комдив Чуйков, армия которого стремительно продвигалась к Бресту, приказал командиру авангарда танковой бригады С. Кривошеину занять Брест и заставить немецкие войска отойти за Буг»{109}.
Однако в действительности все выглядело иначе, чем трактуется в официальной хронике 1939 г. Задача С. Кривошеину действительно была поставлена. Бригада, которой он командовал, «не должна была допустить возможность прорыва польских вооруженных сил в западном и северо-западном направлениях»{110}.
О том, как это происходило существует множество версий. Исследователь У. Ник краток:
«Группа армий «Север» нацистской Германии и дивизии РККА соединились под Брестом, обменявшись в знак дружбы государственными флагами, генерал танковых войск Гудериан и комбриг С. Кривошеин приняли совместный парад победителей»{111}.
О подробностях типа «братских встреч военнослужащих обеих армий, поднимающих тосты за нерушимую дружбу», о которых пишет Э. Голин, мы говорить не будем. Наша задача проследить, как встретились союзники.
В действительности советские и германские войска соединились в Бресте в 11 часов утра 22 сентября, а не под Брестом, как утверждает У. Ник{112}. Наносить удар в спину полякам, защищающим Брест и крепость, не было необходимости, так как сопротивление польских солдат было сломлено немецкой армией 16–18 сентября. Поэтому бригада расположилась на постой на восточной окраине города, а комбриг Кривошеин прибыл в штаб генерала Гудериана для координации последующих действий. Оба военачальника быстро нашли общий язык (и тот и другой прекрасно владели французским). Этому способствовал и обильный обед у Гудериана, во время которого тот, согласно польским данным, предложил Кривошеину идею парада немецких и советских войск в Бресте{113}.
Советская историческая наука, впоследствии, все сделает для того, чтобы этот парад был вычеркнут из истории. А когда появится возможность сказать правду, то все вместится в две следующие строки:
«22 сентября 1939 г. в Бресте состоялся объединенный парад победителей — немецких и советских войск»{114}.
О самом советском военачальнике, представляющем на параде СССР и РККА, будет сказано чуть больше:
«Командир бронетанковой бригады Семен Кривошеин, бывший буденовец, учился в гимназии, знал французский. Имел опыт войны в Испании. Пробил броневым кулаком польскую оборону, стремительно пройдя через всю Польшу от ее Восточной до Западной границы»{115}.
Будет вычеркнуто из советской военной истории и еще два существенных факта.
Факт первый. Как известно, в ночь с 16 на 17 сентября после трехдневного сопротивления, выполняя задачу по сдерживанию наступления войск нацистов, генерал Плисовский отдаст приказ отступить на левый берег Буга. Несмотря на полученный в письменном виде приказ, командир 82-го пехотного полка капитан Вацлав Радзишевский не покинул позиций. Вместе со своими солдатами и офицерами он, оставшись без поддержки, прикрывал отступающих из крепости, а затем, как свидетельствуют белорусские источники, до 26 сентября защищал один из фортов, сперва от фашистов, а затем от Красной Армии. Будучи тяжело раненым, он, как и остатки его подразделения, будет пленен танкистами Кривошеина{116}.
Факт второй. 22 сентября Ворошилов и германский военный атташе в Москве генерал Кестринг подписали соглашение о военной оккупации Польши, и в Белостоке начала заседать совместная советско-германская комиссия для разрешения вопросов, представляющих взаимный интерес{117}.
Подвиг героев Бреста сентября 39-го будет забыт. Молчат о нем и сегодня. 27 июля 1974 г. генерал-лейтенанту танковых войск Герою СССР Семену Моисеевичу Кривошеину присвоят звание «Почетный гражданин города Бреста». В 1979 г. улица Новая в Бресте будет переименована в улицу Кривошеина, а через год, в 1980-м, на доме № 3 улицы Кривошеина установят мемориальную доску «освободителю»{118}.
Увековечить подвиг генерала Плисовского, капитана Радзишевского и их товарищей по оружию никто не торопится.
Но вернемся к параду, который проходил на улице Люблинской (современная ул. Ленина) 22 сентября в 16.00 по московскому времени (по другим данным, 23 сентября). Перед зданием областной администрации, где находился штаб 19-го немецкого танкового корпуса, были установлены импровизированные трибуны, украшенные гитлеровскими и советскими флагами, портретами Сталина и Гитлера, цветами. Парад принимали Гудериан и Кривошеин.
В мемуарной и исторической литературе содержится масса упоминаний о совместном военном параде. На наш взгляд, представляют ценность воспоминания Станислава Мирецкого, тогдашнего брестчанина. «Сначала, — утверждает он, — промаршировали немцы. Военный оркестр играл незнакомый мне марш. Затем в небе появились немецкие самолеты. Красноармейцы шли вслед за немцами. Они совершенно не были на них похожи: шли тише и не печатали шаг коваными сапогами, так как были обуты в брезентовые ботинки. Ремни у них тоже были брезентовые, а не кожаные, как у немцев. Кони, тянувшие советские орудия, были малорослые и неприглядные, упряжь у них была лишь бы какая.
За советской артиллерией ехали гусеничные тракторы, которые тянули орудия более крупного калибра, а за ними двигались танки. Танков было только три. На среднем танке развевался флаг СССР. Около бульвара Т. Костюшки (ул. Гоголя) один из танков внезапно затормозил, ударился о бордюр и перевернулся на бок. С большим трудом, при помощи лебедок и пожарных машин, танк был поставлен на проезжую часть и парад продолжался. Но советские танки ехали уже медленней…»{119}
Что тут скажешь — московские «миротворцы» явно торопились в Европу. Что касается парада 22 сентября, то проведение совместных военных смотров станет традицией: 1 мая и 7 ноября в Бресте ежегодно немецкие генералы будут принимать парад у советского гарнизона. После первого парада Кривошеин и Гудериан попрощались со словами: «До встречи в Берлине!» и «До встречи в Москве!»{120}.
Встреча в советской столице и в самом деле состоялась. Правда, встречались уже не военные, а дипломаты. Что вновь свело нацистов и большевиков? В сентябре Сталин, понимая, что от Гитлера, пока существует Западный фронт, можно получить кое-что еще, решил этим воспользоваться. Как известно, в августе вопрос о том, будет ли воссоздано хоть какое-нибудь Польское государство, оба диктатора оставили открытым. Однако 19 сентября, после очередной встречи с советским наркомом иностранных дел, посол Шуленбург сообщил в Берлин, что
«Молотов дал понять: первоначальная склонность советского правительства и лично Сталина к тому, чтобы разрешить существование остаточной Польши, уступила место склонности к разделу Польши по линии Писса — Нарев — Висла — Сан. Советское правительство желает тотчас начать переговоры по этому вопросу»{121}.
