Еще до подхода советских войск к Гродно командование гарнизона и местные власти приняли меры по укреплению подступов к городу. Оборона Гродно, в которой приняла участие школьная молодежь, длилась два дня. С утра 19 сентября из танковых батальонов 100-й и 2-й стрелковых дивизий и бронероты разведбатальона 2-й дивизии была сформирована моторизованная группа 16-го стрелкового корпуса под командованием комбрига Розанова… В 7 часов 20 сентября ей была поставлена задача наступать на Гродно{87}. Попытка овладеть городом сходу существенных успехов не принесла. Все последующие попытки взять город разбивались о беспримерную стойкость защитников. Советские войска, неся большие потери, от наступления по всему фронту перешли к тактике нанесения ударов на флангах. Осажденный гарнизон ответил контрударами и снова, отбросив подразделения РККА, сорвал планы комкора Еременко, который руководил операцией по взятию Гродно.
Сильной танковой группировке Красной Армии противостояли призванные накануне рекруты Новогрудского воеводства. Три тысячи белорусов, одетых в мундиры Войска Польского, еще не прошедшие первоначальную военную подготовку, совместно с полицейскими вели «ожесточенные бои в полевых укреплениях и казематах, учебных классах окружного центра — всюду, где бы оставался хоть один защитник»{88}.
В 1976 г. в Торонто вышла книга воспоминаний Я. Малецкого «Под знаком Погони». Автор, известный белорусский политик 40-х годов, поместил рассказ руководителя пограничной жандармерии капитана Н. Сам рассказ, записанный автором по довольно свежим следам, не будучи еще сдавленным кэгэбэшной цензурой, является документальным свидетельством мужества и героизма людей, вставших на пути московских «миротворческих сил», рвавшихся к Гродно. Рассказ повествует не только о событиях осени 39-го, но и о том, как белорусы встретили «освободителей»:
«Я был назначен руководить обороной Гродно. Одна наша рота солдат без танков и артиллерии, не могла оказать сопротивления большевистским танковым подразделениям, и поэтому было решено сдать город без боя.
В этот момент 16-летняя ученица гимназии взорвала на улице Ожешки советский танк, бросив на него зажженную бутылку… В других местах вспыхнули стычки — студенты, гимназисты, полиция, рабочие, чиновники и крестьяне стали стрелять в непрошеных «освободителей». Моя рота самовольно вступила в бой. После часа боя было спалено шесть советских танков, и советская пехота стала отступать[4]. Радость победителей была неописуемой. Били колокола в костелах и церквях. Все население вышло на улицы, послышались песни. Через 48 часов большевики стали обстреливать жилые кварталы из пулеметов и артиллерии. Около 20 танков, стреляя, двинулись к центру города. Я с моими солдатами перешел на левый берег Немана»{89}.
Опубликованные в последние годы сведения показывают, что защитники Гродно, попав в западню, пытались вырваться из нее, чему препятствовали войска Красной Армии. Так, например, в 5 часов 22 сентября танко-артиллерийский отряд майора Ф. П. Чувакина перехватил польскую часть, шедшую из Гродно в гродненскую крепость. Поляки приняли бой и дрались храбро: в отряде Чувакина было 11 убитых и 14 раненых, поляки бутылками с зажигательной смесью сожгли 4 танка БТ-7. Из одного загоревшегося танка выскочил экипаж в составе красноармейцев Сатковского, Шиталко и Шатко и сдался полякам в плен…{90}
Город, конечно, удержать не удалось. Новые хозяева Гродно расстреляли на месте около 300 его защитников{91}. По приказу комиссара отряда Григоренко (из отряда майора Ф. П. Чувакина) плененного командира польского корпуса № 3 генерала Й. Олышину-Вильчинского и его адъютанта также расстреляли без суда{92}. Из документов 1939 г. видно, что расстрелы имели место в Августицах, Хородове, Добровицах, Гайях, Грабове, Комарове, Полесском Косове, Львове, Молодечно, Ошмянах, Роханыне, Свислочи, Волковыске, Злочеве и др.{93}
В направлении Бреста, согласно польским источникам, двигалась 52-я стрелковая дивизия полковника Кузьмина. Захватив Давид-Городок и Лунинец, она получила новую задачу: продвигаясь вдоль Ясельды, в направлении Пинска, захватить все переправы через реку, а затем и сам город. Зная из донесений разведки, что польские войска отступают на юг, Кузьмин выделил для захвата часть своих сил: разведывательный батальон, танковый батальон и 2 батареи противотанковых орудий{94}.
Польских солдат, как следует из данных, опубликованных в журнале «Радавод» (Брест, 1999), в городе действительно осталось мало, так как основная часть, подчиняясь приказу командования, отступила на юг. Но тех, кто еще не успел уйти из Пинска, должны были прикрывать силы Пинской речной флотилии, командир которой — командор Витольд Зайончковский — еще 18 сентября отдал приказ № 1, согласно которому военные моряки должны были заминировать все мосты в Пинске, Городище, на Ясельде и Королевском канале. Корабль «Генерал Шептыцкий» должен был как можно дольше поддерживать огнем своих орудий отход польских частей из Пинска, а после захвата города команда должна была взорвать корабль. Та же задача ставилась и другим судам. Естественно, что и судьба их была одинакова.
Утром 20 сентября, двигаясь по течению Ясельды, отряд, направленный для захвата Пинска, наткнулся в районе д. Дубновичи на польских пограничников, двигавшихся в сторону Пинска. Пограничников окружили и разоружили. К 15.00 подразделения РККА достигли района железнодорожного моста через Ясельду, который был уже заминирован. Мост этот был чрезвычайно важным, так как именно через него лежал путь на другой берег, где располагался Пинск. Командир отряда поставил перед комендантом города ультиматум: если мост не будет разминирован, то город сровняют с землей артиллерийским огнем. Власти города, ставшие в одночасье заложниками советского военного командования, спасая от неумолимой смерти десятки тысяч горожан — стариков, женщин и детей, — уведомили советского офицера, что мост взорван не будет.
Едва танковый батальон РККА вошел в город, как из окон костела раздались пулеметные очереди. В ответ костел был подвергнут обстрелу из пулеметов и 45-миллиметровых орудий. От артиллерийского огня костел загорелся. К 20.00 сопротивление было подавлено. Всю ночь в Пинске раздавались выстрелы: это местные жители из своих домов револьверным огнем встречали «освободителей»{95}.
После падения Пинска началось уничтожение и затопление судов Пинской речной флотилии (ПРФ). «Адмирал Шерпинэк», судя по сообщениям западной печати, затопили на Горыни, в 8 км от ее впадения в Припять. На самой Припяти были взорваны: «Генерал Сикорский», «Генерал Сосиновский», «Нептун», «Кильньский», «Торунь», «Гетман Хадкевич», «Пинск», «Городище» и «Варшава». Около деревни Особовичи взорвали монитор «Вильно», «Генерал Шептыцкий» сожгли в 6 км от Пинска. На реке Струмень были затоплены «Быстрая» и «Дерзкая». Последним уничтожили монитор «Краков» и канонерку «Яростная»{96}. Всего затоплено в Припяти и Пине было 54 корабля: 26 боевых, 5 мониторов, 2 канонерки, 15 вооруженных катеров, минногазовое судно, 3 речных тральщика{97}. Поднимут корабли, как следует из исследований белорусских историков, в конце года. Так, корабли «Городище» и «Торунь» станут «Бобруйском» и «Винницей», «Пинск», «Варшава» и «Краков» — «Житомиром», «Витебском» и «Смоленском». Все они войдут в состав ВМФ СССР (Днепровская флотилия){98}.
