Источники: Розанов Г. П. Сталин — Гитлер: Документальный очерк советско-германских дипломатических отношений: 1939–1941. Москва, 1991. С. 110–120; Кузнецов И. Ненападение // Труд. 2000. 14 авг. С. 18; Мюллер — Гиллебранд. Сухопутные войска Германии: 1939–1945. Москва, 1956. С. 79; Ник У. Войска СС. Кровавый след. Ростов-на-Дону, 2000. С. 80.
В 5.00 немецкое военное командование, выполняя соглашение о взаимодействии вермахта и РККА, отдает приказ: частям вермахта остановиться на линии Сколе — Львов — Владимир-Волынский — Брест — Белосток{61}.
Первая информация о нападении СССР на Польшу была получена руководством страны и главнокомандующим маршалом Рыдз-Смиглы около 6 часов утра 17 сентября. В первые часы вторжения военная авиация Советского Союза нанесла удары по наиболее важным стратегическим объектам. Бомбардировкам подверглись железнодорожные узлы, города Новогрудок, Барановичи, Лида, Волковыск, Пинск, Гродно. Одновременно начали действовать подрывные команды НКВД. За несколько дней до вторжения, как явствует из сообщений, подчиненные комбрига НКВД И. Богданова, маскируясь под польских военнослужащих и полицейских, пересекли и заняли предусмотренные планом операции позиции на территории соседнего государства. Действуя несколькими группами, они «захватили и удерживали переправы и узлы дорог до подхода оперативных, конвойных и охранных полков НКВД»{62}.
Несмотря на катастрофическое поражение главных сил польской армии в боях с вермахтом на западе страны, ее немногочисленные части, оставленные для прикрытия тыла — границы с СССР, а также отошедшие с запада остатки главных сил оказали неожиданно вторгшейся Красной Армии храброе сопротивление.
События на кресах развивались таким образом, что население Западной Беларуси оказалось между двух огней; впереди — нацисты, а за спиной — большевики. Командиры застав не знали что делать: сопротивляться агрессору, который нанес удар в спину, или нет. Немалую роль в этом сыграл приказ маршала Рыдз-Смиглы, армия которого, если верить данным Ю. Мухина, насчитывала лишь 50 % основного состава: «С Советами в бой не вступать, оказывать сопротивление только в случае попыток разоружения наших частей». Как писал начальник штаба польского главного командования генерал Вацлав Стахевич, польские части
«дезориентированы поведением большевиков, потому что они, в основном, избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они приходят на помощь Польше против немцев»{63}.
В комментарии к сказанному генералом Стахевичем следует добавить, что советский исследователь Р. Савушкин, автор работы «Возвращение к сентябрю 39-го», более точно изложил эту точку зрения:
«Нет сомнений, что в Западной Беларуси специально был распространен слух, что Советы приходят на помощь»{64}.
Из опубликованных в прессе материалов видно: генерал Орлик-Рюкеманн, отлично понимая, что пограничная стража слишком слаба, чтобы сдерживать натиск Красной Армии, без колебаний отдает приказ об организации обороны и оказании сопротивления захватчику. Генерал, принимая решение, рассчитывал, что выполнение этого приказа даст время польской армии подготовиться к боевым действиям и подтянуть части в пограничную зону. Тем временем пограничники, несмотря на огромные потери, понесенные в результате внезапного нападения и сложность обстановки, оказали довольно упорное сопротивление. В книге «В начале войны» советский маршал А. Еременко, участник польского похода, описывает, как мужественно польские пограничники сражались с войсками РККА. «Батальон «Столбцы», — признается он, — на несколько часов севернее станции Столбцы задержал продвижение 145-го кавалерийского полка, которым командовал Карпенко. Кавалерийский полк, потеряв 50 % личного состава, через Неман сумел перейти, применив многочасовой удар артиллерии и десятикратное превосходство»{65}. До последнего патрона, как следует из польских источников, вели бой пограничники батальона «Людвиково», насчитывающего 700 человек. Батальон вел бой до 15.00 17 сентября и своих позиций не сдал. Его потери — 8 убитых, 9 раненых, 7 плененных советскими войсками. Но ввиду слабости подразделения — из 700 человек 100 не имели оружия, на весь батальон оставалось 2 станковых пулемета — его командир, капитан Анджей Шумлиньски, дал команду отходить. Пограничники, несмотря на то, что им не приходилось иметь дело с танками, выдержали напор советских войск{66}.
Количественное превосходство начавших наступление сил Белорусского фронта было подавляющим. На направлениях их главных ударов заблаговременно развернутых сильных группировок польских войск не оказалось. Отсутствие сплошного фронта позволяло танковым и механизированным армадам РККА обходить узлы польского сопротивления и наносить удары во фланги и с тыла. Польская армия вынуждена была или драться в окружении, или отходить.
Для обоснования наступательных вооруженных действий Красной Армией применялись аргументы «освободительного похода», освобождения украинских, белорусских и польских трудящихся от гнета и эксплуатации польских имущих классов, а также защиты братских народов Западной Беларуси и Западной Украины от гитлеровской агрессии. 14 сентября, за три дня до вторжения, газета «Правда», опубликовав статью «О внутренних причинах военного поражения в Польше», подчеркивала:
«…корень слабости Польского государства и внутренняя причина его военного поражения лежат в национальной политике правящих кругов Польши, характеризующейся подавлением и угнетением национальных меньшинств, и особенно 8 млн. украинцев и 3 млн. белорусов»{67}.
18 сентября, менее чем через сутки после вступления СССР во Вторую мировую войну, появляется советско-германское коммюнике, в котором говорилось:
«Чтобы избежать каких-либо беспочвенных спекуляций относительно задач немецких и советских войск, действующих в Польше, правительство рейха, а также правительство Советского Союза заявляют, что эти действия не имеют целей, которые противоречили бы интересам Германии или Советского Союза или же входили бы в противоречие с духом заключенного между Германией и Советским Союзом пакта о ненападении»{68}.
О взаимодействии нацистов и коммунистов, произошедшем 18 сентября, речь впереди. Мы же обратим взоры на земли Новогрудского воеводства.
В Новогрудок (центр воеводства) и Барановичи (поветовый центр) подвижная группа И. Болдина, совершив почти 100-километровый марш от границы, ворвалась к исходу дня 17 сентября — в 20.00 {69}. В книге «Новогрудок» (Минск, 1987) имеются комментарии по этому поводу.
«Освободительный поход ворвался в город гулом моторов советских танков и самолетов, взрывами сброшенных бомб. Огненные столбы взметнулись на улицах, затем вспыхнул пожар»{70}.
Уже упоминавшийся А. Еременко, автор книги «В начале войны», пишет, как белорусы встречали «освободителей»:
«Подразделения Красной Армии не встретили на улицах ни души, город опустел, везде тишина»{71}.
