Светлая волшебница успела соткать вокруг себя защитный купол, и грозная колотушка Урсулы, с невероятной силой жахнув по магическому щиту Благаны, пробить его не смогла. Зато, словно гвоздь, с головой вогнала старую целительницу в образовавшееся под ней болото. Багряная кувалда, сделав своё пакостное дело, стала более не нужна и после нервного чиха тёмной хозяйки распалась на мириады янтарных искорок. Урсула же, кое-как отдышавшись, ибо столь мощная магия забирает немало сил, не мигая, с подозрением уставилась на расходящиеся по болотистой тине круги.

Иберийская ведьма, выждав мгновение-другое, с лёгким сомнением шмыгнула крючковатым носом и проскрипела:

— Всё, что ль? Зажмурилась козявка? Похоже, не так уж оказалось и хлопотно общипать сороку, как я прежде кумекала!..

В этот миг из-под землицы в том месте, где утопла Благана, раздался протяжный гул, словно к поверхности приближалось нечто вроде бурного потока. И вот вскоре из глубины болота ударил сильный гейзер, на котором старую знахарку выбросило ввысь.

Урсула, остолбенело вытаращив глаза, от неожиданности малость замешкалась, как в замедленной съёмке, потрясённо наблюдая за выкинутой на поверхность Благаной. Которая ухитрилась в полёте жахнуть из посоха по неприятельнице тремя лиловыми разрядами.

Пришедшая в себя иберийская чародейка не без труда отразила в землю все три магические плюхи, но следом её тут же окутало внезапно налетевшее ослепляющее облачко, а после накрыло крепкой магической сеткой, мгновением ранее сотканной Благаной из солнечных лучиков. Попавшаяся в волшебную ловушку Урсула, яростно бранясь на родном наречии, принялась неистово извиваться, тем самым затягивая на себе солнечные путы ещё сильнее. В конце концов липкая колдовская паутинка спеленала беснующуюся ведьму, словно кокон, не позволяя иберийке ни вздохнуть, ни пукнуть. Но вот по указке Благаны ведовская сеть со своей пленницей взмыла к небесам, а затем, чуть зависнув на высоте метров под семьдесят, резко рухнула вниз, с характерным шлепком добро шмякнувшись наземь.

На поляне настала мёртвая тишина. Правда, секунд на десять, не более.

— Кажись, мне пора того… отчаливать… — невнятно раздалось из перекорёженных уст рухнувшей с неба любимицы Эдиза. Сильно повреждённое от страшного удара о землю, изломанное тулово древней колдуньи неестественно шевельнулось, а потом с болезненным стоном приподнялось на вывернутых локтях. Выплюнув осколки последних зубов из окровавленного рта себе на грудь, явно огорошенная Урсула, непонятно как выжившая после такого чудовищного падения, сначала хрипато загоготала, затем взвыла, а под конец привычно рассопливилась. Далее она, меланхолично прошамкав себе по нос заклятие оборотня, обернулась зелёной мухой и, находясь в явной прострации, пьяным зигзагом попыталась улететь прочь из пролеска. Но, как оказалось, не тут-то было. Приземлившаяся ранее на сухую почву Благана мгновенно закатила глаза да свистнула резким призывным звуком; и в тот же миг салатовую навозницу накрыла внушительная крылатая тень; на зов пожилой целительницы из ближайших кустистых зарослей стрелой метнулась таившаяся там всё это время крупная серая ворона, на лету враз перекусившая крепким клювом зловредное насекомое пополам.

— Ента тебе за сороку! — Благана, тяжело дыша, смотрела, как две половинки ненавистной мошки, медленно кружа, падают на один из выжженных Асмаром пятачков. Затем пожилая знахарка подошла и, не медля ни мгновения, наступила босой пяткой на остатки навозницы. — Ух, не зря я денно и нощно тренировала молниеносное перевоплощение и, соответственно, такое же шустрое вселение в пернатую тушку… Сгодилось, да ещё как! — сумрачно буркнула старая целительница, после чего, словно не чувствуя боли от ещё дымящегося чернозёма, тщательно втоптала мёртвую муху в пепелище, в буквальном смысле растерев в пыль давнюю соперницу.

После Благана на негнущихся ногах подошла к растерзанному туловищу дымчатой рыси и в бессилии рухнула перед ним на колени, зарыдав горючими слезами от невосполнимой утраты.

Наконец, бессвязно бормоча: — Сердечко и мозг практически не задеты… Я могу попробовать тебя воскресить, учитель, — Благана положила обе руки на тело павшего Белотура. И тут же её морщинистые длани кольнуло, словно ледяной иглой, а затем строгий голос Солнцеликого гулким эхом сурово прозвучал в голове у седой ворожеи:

— Даже не вздумай пробовать, негодница! Ибо в таком случае неминуемо шагнёшь на тёмную сторону! Некромантия, енто не для нас! А я знал, на что шёл! И ведал, что не вернусь с этой поляны! Всё случилось, как и было запланировано: ты победила, а я подмогнул чем мог! Ну а зачем пошёл на столь глупый и отчаянный шаг, то бишь принял вызов на поединок ипостасей, дык усё просто: засиделся я на этом свете, врединка моя! — голос Белотура смягчился и стал тихим и ласковым. — Боги мне намекали неоднократно, что, мол, хорош землицу топтать, сколько веков уж здравствуешь… Время пришло: пора бы и на покой, ведь люди не бессмертны! За многочисленные грехи покаяться, душу почистить да спустя отведённый срок снова перевоплотиться в телесную оболочку!.. Так что не горюй по мне, прекрасница, я уже в лучшем мире. Где нет войн, дрязг, предательства и, конечно, Тьмы. А ты будь крайне осторожна: Пурагелис остался один, и он самый опасный из них всех. Глава Роковой Длани явно в дикой ярости пребывает и выкинуть может что угодно. Полагаю, впрочем, ты не хуже меня об ентом осведомлена… Сегодня же в ночь слушай своё сердце, в сновидении явится тебе Небожитель. Выполни всё точь-в-точь как он велит. А теперь прощай, веснушка моя! До встречи в дивных небесных садах! Все мы, выбравшие Свет, там будем, рано или поздно.

Прощальное послание Белотура с каждым словом становилось всё тише и тише, словно Солнцеликий постепенно отдалялся от своей ученицы. В конце концов глас светлого волхва совсем прервался, рассеявшись в небесах, будто призрачная туманная дымка под утренними весенними лучиками.

Благана поднялась с колен и, утерев слёзы, на мгновение задержала взгляд на павшем соратнике, явно бывшем ей в прошедшей жизни куда больше, чем просто другом. Затем седая ведунья дважды звонко щёлкнула пальцами, еле слышно при этом, нараспев произнеся короткое, но ёмкое заклинание. Голубое пламя тут же объяло окровавленное туловище погибшей в поединке рыси. Благана ещё немного постояла над быстро сгоревшими дотла мощами Белотура, тем самым отдав наставнику дань памяти, а после вызвала лёгкий ветерочек, развеявший прах Солнцеликого по лужайке.

Следом сухопарая волшебница точно так же спалила и тело Асмара, правда, «позабыв» при этом отдать тому дань уважения.

— Не заслужил! — ворчливо фыркнула Благана. — Учитель в магической дуэли тебя уделал на раз-два, даже без своего зелья! Ну а вызвать более старого на поединок сущностей, много ума и смелости не надо! Бессовестный поступок! Тьфу на тебя!

С этими словами Благана оглянулась, внимательно обежала луговину пытливым взором, а затем трижды взмахнула посохом в облака, спустя несколько секунд вызвав сильный дождь, шустро погасивший все задымления и угольки в пролеске, оставшиеся после битвы магов. Далее пожилая знахарка практически мгновенно, как выучилась, обернулась вороной и не спеша полетела в сторону Первой заставы. Про растёртую ею в труху зелёную навозницу, канувшую в небытие, Благана и вовсе уже не вспоминала.

Первая застава. Вечер. Спустя три дня после сечи

— Вопрос на засыпку: что может быть лучше доброго кувшинчика медовухи? — громогласно прогорланил на ползамка Светозар, пред тем осушив до дна очередную пузатую кружку с янтарным напитком. — Правильно, два жбанчика хмеля! А ещё вернее, целое корыто с золотистой брагой!

Орлиный воевода зычно загоготал над своей же незамысловатой остротой. За ним следом, одобрительно застучав чарками с вожделенным пенным нектаром по столешницам сдвинутых в ряды столов, согласно заулюлюкала охотно внимающая ему публика, а именно сотни четыре дюжих витязей из личной княжеской охраны всех тех правителей, кто принял активное участие в уничтожении ослямбской орды.