— Всё! — правитель Мирграда негромко свистнул. В комнату тут же поспешно заглянул Любомир.

— Значит, так! — «рыжий медведь» хмуро воззрился на тысячника. — Дашь ентому лягушонку кошель со златом и провианта с водой, сколько унести сможет, а также ишака какого-нибудь, не особо строптивого. Велишь нашим сопроводить мальца докуда попросит. И накажи беречь парнишку пуще зеницы ока! Всё понятно?

— Так точно! Будет сделано! — бодро отчеканил Любомир, уводя с собой Метлина, не преминувшего перед уходом стянуть со стола ещё одну румяную грушу.

— До скорого, чемпион Кузгара! — обернувшись, громко пропищал тот на пороге. — Не прощаемся!

— Очень на ента надеюсь! — не без ехидцы хмыкнул Ратибор. Затем, дождавшись, когда дверь за мальчиком и тысяцким закроется, владыка Мирграда обернулся к Емельяну и строго вопросил:

— Ты точно всем подданным Ослямбии отправил подобные же послания?

— Обижаешь, Ратиборушка! — Емельян демонстративно надулся и покраснел, став похожим на свежесваренного рака. — Всем властителям отослал весточки, и не по одной пташке!

— Помнится, Эдиз, перед тем как впервые к нам заявиться со своей ордой, также потревожил многих князей на Руси схожей угрозой, которая, если упростить, звучит так: не лезьте, если не ходите сдохнуть, — неопределённо прогундосил Мирослав. — Решил перенять тактику императора осов?

— А почему бы и нет? — Ратибор выразительно пожал плечами. — Баш на баш, усё по справедливости! Я дал вассалам ослят здравый выбор: свобода или забвение! Пущай решают!

— Вполне разумно, — солидарно хрюкнул Емельян. — И на мой взгляд, выбор здесь очевиден.

— Как и на мой, Емеля, — Ратибор согласно кивнул. — Как и на мой! Ну а покамест тутошние владыки кумекают, что к чему да с какого боку припёка, мы засиживаться в Амараке не будем; Нурязим ждёт нас!

— Всё-таки идём сразу на столицу? — Мирослав испытующе стрельнул взглядом в рыжекудрого приятеля. — Планы не поменялись?

— Не-а! Да и с чего бы им меняться⁈ Нам тянуть котяру за сокровенное резону нет никакого! — недоумённо пророкотал Ратибор, автоматически подушечками пальцев погладив при этом молот Сварога, амулет, с недавних пор денно и нощно покоящийся у огнегривого исполина на груди. Дар Благаны явно пришёлся по душе «рыжему медведю». — Нельзя нашему разношёрстному воинству растрачивать силы да время понапрасну на всякие шалости! Бить надобно в самое сердце врага, и чем скорее, тем лучше! Да и тут топать-то всего ничего: за седмицу с небольшим доползём до Нурязима даже на черепахе! Ну встретятся по пути несколько мелких селений, так ента нам на один зубок!

Ратибор встал, прошёлся по комнате, а затем остановился напротив круглого столика с яствами и со словами: «В общем, решено! Идём в самое логово!» — уверенно жахнул ладонью по массивной столешнице с такой дури, что та, оглушительно затрещав, сложилась пополам, словно была изготовлена из фанеры, а не из цельного дуба.

Спустя месяц. Под Нурязимом

— Здравия, дружище! Как тебе удалось выбраться за стены? И чегось ты такой промокший? Ну и аромат, конечно, от тебя!.. Что за дерьмовый запашок с собой приволок? — Ратибор приветственно кивнул неожиданному гостю, одновременно с удивлением на него уставившись. Было уже за полдень, и яркое оранжевое солнце нещадно поливало раскалёнными лучиками ослямбские угодья, когда старого знакомого «рыжего медведя» по невольничьим застенкам, вифирийца Лазара привели к владыке Мирграда. Тот пришёл к военному лагерю русичей открыто, подняв руки ладонями вверх, тем самым показывая, что недобрых намерений не имеет.

Сразу после того как Лазара заприметили и схватили расставленные по периметру караульные, главный по нужникам в Нурязиме твёрдо попросил немедленно сопроводить его к Ратибору, безапелляционно заявив, что он — старый друг чемпиона Кузгара, вдобавок владеющий важными сведениями. Для пущей убедительности чернобородый вифириец пригрозил русым дружинникам известным ему самому не понаслышке крутым норовом огневолосого варвара, коли их атаман прознает, что столь дорогого, желанного гостя не привели в шатёр главнокомандующего сразу же после того, как пленили. Данная угроза возымела своё действие; смельчаков, желающих прогневать Ратибора, среди ватажников не нашлось. Оттого и был без промедления доставлен чудаковатый пленник под голубые очи правителя Мирградского княжества.

— Здравствуй, Ратибор! — не скрывая волнения, отрывисто просопел сухопарый Лазар, в волосах которого за прошедшие два года с момента последней встречи с рыжегривым богатырём появились первые седые волоски. И это несмотря на то, что вифирийцу ещё не стукнуло и сорока лет. — Ты вернулся, как обещал!.. И осадил Златой град! Просто обалдеть!.. Я уж и не чаял!..

— Я привык слово своё держать. Уж кумекал, ты-то ента понял, — укоризненно нахмурившись, проворчал «рыжий медведь». — Ну да ладно, не будем заниматься переливанием из пустого в порожнее. Проходи, присаживайся. Чувствуй себя так же, как чувствую себя я на этой проклятой земле, то бишь как в заднице у Ахримана.

Ратибор принимал старого знакомого под обычным навесом из парусины, не особо отличавшимся от десятков тысяч себе подобных, раскинувшихся в отдалении от Нурязима. Лишь высоко реющий рядом со входом в простенькое жилище стяг со слабо развевающимся на несильном ветру искусно выполненным шёлковым, прошитым серебряными нитями полотнищем, изображающим морду бурого медведя, сжимающего в зубах за рукоять секиру, указывал на то, что данный тент принадлежит правителю Мирграда. Ну и также замершие по углам навеса четверо широкоплечих ватажников непрозрачно намекали, кто хозяин сего неказистого пристанища. Ратибору охрана была не нужна, о чём он с презрительной усмешкой не раз уже заявлял. Но положена по чину, статусу и этикету, о чём горячему товарищу беспрестанно гундосил Емельян, в конце концов, своего добившийся; «рыжий медведь» с большой неохотой, но всё-таки согласился с приводимыми веснушчатым приятелем весьма здравыми аргументами, пусть недовольно, но позволив-таки выставить по периметру своего временного пристанища верных дружинников.

— Ты на вопросец-то мой ответишь, доходяга? Каким образом тутова очутился? Только не гутарь, что сиганул кузнечиком через воротную туру! И что всё-таки за вонь от тебя исходит⁈ Неужель выскользнул наружу через…

— Сливной канал. Ага, через один из тех самых срамных желобов, по которым бегут за стену сточные воды нурязимских нечистот, — Лазар грустно улыбнулся. — Так что, пожалуй, я лучше постою. Ежели ты, конечно, не хочешь после меня топчан оттирать аль вообще выкидывать.

Ратибор, скривив рожу, принюхался, про себя не без облегчения отметив, что правильно сделал, не побежав жать руку старому знакомому, а уж тем более не став с ним брататься. Затем владыка Мирградского княжества взял с расположенного рядом столика жбанчик с родниковой водицей и добро из него отхлебнул, словно пытаясь таким образом смыть из памяти «прелестный» запашок столичной канализации. Не помогло.

— Чего, щуплик, по-другому наружу, а соответственно, и внутрь града проникнуть никак нельзя? — хмуро поинтересовался могучий великан, после инстинктивно отодвинувшись от дурно пахнущего гостя ещё дальше и случайно задев закачавшуюся от такого соприкосновения вешалку, стоящую у широкой княжеской лежанки. На этом, в принципе, аскетическое убранство навеса, под которым приютился Ратибор, и заканчивалось; примитивная, но добротная кровать, небольшой столик с кувшином воды, табурет да неказистая крючковатая стойка для одежды и полотенец — вот и всё, что вмещал в себя простецкий тент правителя Мирграда. Пожалуй, единственным существенным отличием от подавляющего большинства схожих, сварганенных на скорую руку построек, помимо, как уже упоминалось, реющего у входа стяга, были разбросанные под ногами ковры, позаимствованные по пути к столице в усадьбе одного из ослямбских вельмож. Но, вообще, огневолосый витязь считал какие-то чрезмерные удобства, а уж тем более вычурную роскошь совершенно лишней в военных походах. Много лет проведя в спартанских условиях, Ратибор не изменял себе и поныне, несмотря на княжеский чин. Чем, безусловно, вызывал ещё большее уважение у своих воинов, с которыми всё так же, как и прежде (то есть в те времена, когда был обычным бойцом), сиживал по вечерам у общего костра да с аппетитом наворачивал из одного котла.