— Ента с чего бы? — не менее прохладно бросил в ответ Ратибор, как уже упоминалось ранее, на дух не переносивший подобного ультимативного тона. Тем более от какого-то лысого незнакомца. — Ты, вообще, кто такой? Давно ли зубами не харкал? Если чавось, то енту нехитрую жизненную «радость» я тебе мигом обеспечу!

— Не сомневаюсь, — вельберийский сотник, явно не привыкший, чтобы с ним так разговаривали, на мгновение вспыхнул, но, тут же взяв себя в руки, повернул голову к не на шутку встревоженному Аблаиму, неуверенно переминающемуся с ноги на ногу, и всё тем же, не терпящим возражений тоном процедил: — Иди к родному очагу, воин джунглей! Здесь твои пути с огневолосым странником расходятся.

Стальное Копьё, явно не желавший угодить под раздачу почём зря, ради приличия всё же виновато-вопросительно взглянул в синие глаза Ратибора.

Чемпион Кузгара, к несказанному облегчению чернокожего ристальщика, коротко кивнул, тем самым великодушно отпуская на все четыре стороны гордого бойца из племени казилаков, очень желающего добраться целым и невредимым до родимых пенатов.

— Ежели вдруг волей судьбы окажешься в местах нашей охоты, заходи на огонёк. Мы обитаем в бескрайних джунглях, раскинувшихся к югу от Вельберии, — напоследок пробурчал Стальное Копьё.

— Ента вряд ли, — Ратибор скривился так, словно вместо сладкой малины только что хапнул за обе щёки горсть кислой клюквы. — Не по нраву мне тутова, слишком жарко. Не моя погода, посему уж не обессудь, задерживаться на ентом солнцепёке я не планирую.

— Как знаешь, — неопределённо крякнул в ответ кучерявый казилак. Затем он взглянул на терпеливо слушающего их прощание Догурата и спросил того: — Я сейчас в Кросмарек, можно? Найти надобно своих, вернувшихся со мной из-за моря соплеменников, кои наверняка ожидают меня недалече от городских ворот. Далее мы запасёмся водицей и жратвой да сегодня же покинем вашу столицу. Возражений нет?

— Нет! — рявкнул сотник Пурагелиса, начавший терять драгоценное терпение. — Вали уже!

Аблаим не стал более играть на нервах у вспылившего командира вельберийцев да резво потопал в сторону городских стен Кросмарека, возвышающихся всего шагах в трёхстах, не больше.

И всё же Стальное Копьё не удержался и, отойдя метров на десять, обернулся и крикнул Ратибору:

— Будь осторожен, чемпион Кузгара! Прощай!

— И ты, Аблаимка, зыркай под ходули, не спотыкайся по жизни! Так-то оно вернее до старости дожить, что мне, похоже, не светит, — философски фыркнул вдогонку стремительно засеменившему прочь старому знакомому «рыжий медведь». Затем Ратибор прямо посмотрел на стоящего напротив лысого вельбера и отнюдь не ласково произнёс:

— Ну а теперь, когда нас никто более не отвлекает пустой болтовнёй, я повторяю свой вопрос: кто ты такой и с чего решил, что я куда-то за тобой последую?

— Ты жену-то свою обожаемую хочешь увидеть аль нет? — встречный вопрос командира гвардейцев явно выбил почву из-под ног огневолосого богатыря. В глазах у «рыжего медведя», старающегося по возможности гнать прочь ежедневно накатывающие заунывные мысли, мигом потемнело; всё это время с таким трудом сдерживаемая ярость, тягучими волнами клокотавшая в израненной душе Ратибора, была готова в любую секунду разрушительным цунами вырваться наружу. Впрочем, тот роковой час ещё не пробил. Хотя и был очень к этому близок.

— С ней всё хорошо⁈ Кормят, поят, не обижают? — рыжебородый ратник сделал шаг вперёд, молниеносно сцапал сотника за грудки и легко, словно пушинку, поднял того в воздух, на уровень своих тёмно-синих очей. — Учти, плешивый любитель свинорыла, если хоть один волосок упал с её русой головы, я вас, крысы смердящие, с особым усердием передавлю, как гадов ползучих…

— Меня зовут Догурат, я сотник гвардейцев правителя Вельберии!.. — перебив могучего русича, сдавленно прохрипел верный прислужник Ахримана. — И наш владыка велел мне доставить тебя пред его бесцветные очи, а именно вон в тот прекрасный дворец, что чёрным бельмом красуется на пригорке, — Догурат неловко мотнул лысой башкой в сторону Мглистого замка. — Пурагелис ждёт тебя не дождётся!..

— Марфа моя там же томится?

— Да там, там, где же ещё? Увидишь скоро свою ненаглядную… Коли покладистым будешь! А теперь, будь добр, поставь меня на пески, покудова кто-нибудь из моих горячих меченосцев не пощекотал тебя копьём аль клинком чуть пониже спины!..

— Лезвия только об меня затупят твои вояки, — проворчал в ответ рыжекудрый гигант, но Догурата всё же отпустил. Затем Ратибор подошёл к самому рослому из гвардейцев, оценивающе осмотрел того с головы до ног, а после, уставившись куда-то вниз, в район ступней массивного вельберийца, мрачно буркнул: — Пойдёт… Сымай давай!

— Что снимать? — крупного телосложения стражник недоумённо захлопал ошарашенными зенками.

— Что, что, ну не исподники же! — в сердцах гаркнул Ратибор. — Тапки свои сухопутные сымай, а то у меня пятки на этом раскалённом добела песчанике скоро точно поджарятся. Мне кажется, я уже чувствую запах горелого мяса! Своего мяса, прошу заметить! И не сказать, что я в восторге от сих непередаваемо терпких ароматов!.. Посему повторяю ещё раз, что трижды за день со мной ещё вроде не случалось: — Сымай лапти, хрен лысый!.. Иначе я их сам стащу, но уже с твоего бездвижного тулова! Уразумел, тупоумец? Аль пока тебе в ухо не врезать, прочухать, что треба, не в состоянии?

— Густлан, отдай нахалюге чужеземцу свои сандалии, — раздражённо-устало велел Догурат рослому подчинённому. — Знаю, только на днях обновил, но что теперь поделаешь! У башмачника не сегодня завтра закажешь себе новые. Нам же не резон сейчас из-за обувки собачиться; нас всех, вместе взятых, владыка ждёт!

— Золотые слова, — пробубнил себе под нос Ратибор, затем принявшийся быстро примеривать с секунду назад нехотя протянутые ему лёгкие сандалеты, которые, как вскоре выяснилось, пришлись точно впору дюжему русичу.

— Прям как под меня чёботы сварганили! — довольно пробасил «рыжий медведь». — Ляпота! А вот теперь почапали в змеиное гнездовище!

Мглистый замок Пурагелиса. Спустя сорок минут после диалога огневолосого богатыря с вельберийским сотником

Время лишь недавно перевалило за полдень, потому невыносимо палящее на безоблачном небе оранжевое солнце всё так же продолжало знойными лучиками нещадно обжигать местные земли, когда Ратибор, которого с каждого боку сопровождало по двадцать пять гвардейцев во главе с Догуратом, наконец не притопал к чёрному базальтовому терему.

Мрачное имение Пурагелиса было по периметру окружено добротной, но ничем более не примечательной толстой кирпичной стеной высотой не менее шести метров. «Рыжий медведь», всю недолгую дорогу от побережья до дивного строения не сводивший внимательных очей с медленно, но верно приближающегося высоченного дворца цвета воронова крыла, не преминул про себя с изумлением отметить, какой разительный контраст имелся между самим Мглистым замком, своим внушительным внешним видом, бывало, буквально сражавшим наповал особо впечатлительных путников, и его вполне обычной внешней оградкой.

В отличие от базальтового монументального пятиэтажного сооружения, потрясающего даже издалека своими громадными размерами, величественным обликом и невероятным мастерством исполнения всех, кто впервые лицезрел сию грозную цитадель, простецкая кирпичная стена, опоясывающая по кругу древний теремок, была построена, без сомнения, значительно позже, чем основное здание. Причём, и это очень хорошо бросалось в глаза, отгрохали её явно не те же умелые рукоделы, что возвели в своё время дворец владыки; колоссальная разница в строительном искусстве между древними мастерами и теми косолобыми зодчими, кто спустя как минимум несколько веков возводил кирпичную кладку, была заметна даже несмышлёному ребёнку. И разница та, конечно, была явно не в пользу косолобиков.