— Я-я ряд-довой боец, — Жеребец со страхом взирал в мглистые очи вперившегося в него разъярённым взором рыжеволосого великана. — Клянусь жизнью деток своих, не ведаю н-ничего, окромя того, что приязни как к Святославу, так и к тебе Чернобровый точно не питает… Я бы д-добавил, что он вас ненавидит люто… Ента всё, что я знаю! Простите покорно и п-пощадите, умоляю! Меня четверо поросят ждут, без батьки они совсем одичают… — крупные слёзы бурным потоком текли по жирным щекам знатно труханувшего дана.

— Да помню я, а ещё цыплят выводок… — Ратибор тяжело вздохнул поднимаясь. — Кабы не это, размазал бы я тебя, пачкун плесневелый, по полу, аки шлепок воробьиный… Приберёшь тут всё! — молодой богатырь грозно взглянул на судорожно затрясшего головой норманна, понявшего, что, похоже, ещё пожить ему позволят на этом свете.

— Старче, — Ратибор обернулся к Феофану, — дай этому барану тряпку, пущай убирает свою несуразицу! Заодно пол и в остальных местах сейчас вылижет до блеска! Хоть одно доброе дело в своей никчёмной жизни сделает, помесь ишака и коровы… — дюжий ратник присел недалече, наблюдая, как Жеребец, ползая на локтях, торопливо принялся за уборку, при этом, правда, только ещё пуще размазывая своё непотребство по трапезной.

«Ненавидит нас, значит, Чернобровый? — пасмурные мысли яростным вихрем кружили в голове Ратибора. — Хм… Очень любопытно!..»

Дубкино. Спустя неделю

— Ну чего, так их и отпустим или, может, рожи начистим напоследок ещё раз? — Ратибор с берега Сигливы хмуро взирал на копошащихся чуть поодаль, у причала варягов ярла Олафа, споро грузивших на два своих драккара бочки с водой, вином и солониной. Также викинги прикупили у местных с десяток живых коз и овец вместе с несколькими гусями, решив, коли есть возможность, пополнить съестные запасы ещё и свежим мясом. Свою долю от набега, массивный кованый сундук, доверху набитый златом и драгоценными каменьями, норманны перетащили на драккар Чернобрового самым первым. Ярл демонстративно игнорировал отряд русичей в сто мечей, отправившийся проследить, чтобы «дорогим гостям» никто не помешал отчалить восвояси из Мирградского княжества. Ратибор с удовлетворением отметил про себя, что от первоначального числа осталось данов не больше шести десятков; всё-таки, что ни говори, а рубка плотная вышла в Долине Злых Духов. О потерях русов в пятьдесят семь витязей могучий гигант старался не вспоминать, ибо буквально закипал от гнева при одной мысли о том, как бездарно полегли мирградские бойцы в той сече.

Чернобровый, синева под глазами которого от прилетевшего ему в нос лба «рыжего медведя» ещё до конца не сошла, вдруг поднял голову и поочерёдно встретился взором с Мирославом, Яромиром и Ратибором. Пламя дикой ненависти неистово сверкало в его чёрных очах. А вместе с ним и некие странные торжествующие огоньки увидели в направленных на них зыркулях три приятеля.

— Глянь, как злобливо пялится! Кажись, как и вещал тебе этот боров Гисли, нас и взаправду на дух не переносят… — тихо проворчал княжий воевода. — Подозреваю, к этому причастен наш рыжебородый дружка, перекурочивший хрюкальники и ярлу, и его правой руке, то бишь лучшему воителю Севера! Вроде так нам Кубальда представили изначально…

— А вместе с тем Олаф, лис хитрющий, явно чем-то доволен… — угрюмо пророкотал Ратибор, наблюдая, как Чернобровый отвёл зенки да рыкнул на своих, велев пошевеливаться с погрузкой.

— Знамо чем… — почесав маковку, ехидно хмыкнул Мирослав. — Ты видел, сколько металла жёлтого да камушков благородных в том сундучке, что варяги уже закинули в свою лоханку? У себя в Северных землях этот ярл, поди, вмиг станет самым богатым среди правителей… А значит, шустро над равными себе возвысится, как ни крути…

— Не в этом дело… — Ратибор гневно сплюнул. — Точнее, не только в этом…

— А в чём же тогда? — Мирослав удивлённо покосился на своего товарища.

— В том, Мирка, что мы сплясали под его дудочку… Сделали так, как он и хотел… Как и планировал…

— И чего же он планировал и хотел, Рат? — Яромир вопросительно поднял брови. — Ежели сделать Мирград намного богаче, то ему ента отлично удалось, уверяю тебя! Я давно не видел Свята таким довольным! У нас казна раз в пять увеличилась, если не больше…

— Не всё так просто, — буркнул сумрачно Ратибор. — Чую я, что на пакость мы попались знатную, но пока лишь размытые очертания бяки этой в тумане мерещатся… Ничего осязаемого… Покамест!..

— Тревожен ты стал и сварлив, друже, — Мирослав неодобрительно зыркнул на братишку по булату. — Это на тебя так приезд Душенеги влияет! Ну ничего! Сейчас спровадим наших синезадых шакалов да пошли, вон, в «Дубраву» завалимся! Кажись, кое-кому не помешает тяпнуть кувшинчик-другой медовухи…

Тем временем викинги практически закончили погрузку, запихивая последнего гуся, что было вырвался из рук одного из норманнов да принялся бегать по причалу, испуганно при этом гогоча. Наконец, и его изловили да закинули на палубу. От толпы данов отделился Кубальд и пружинистой походкой уверенно направился к троим богатырям. В воздухе повисло едва осязаемое напряжение. Друзья заметили, что оставшиеся на пирсе северяне, во главе с ярлом Олафом, замолчали и принялись внимательно наблюдать за происходящим.

— Ну, бывайте! — между тем подошедший широкоплечий воин неожиданно протянул Ратибору десницу для рукопожатия. Молодой витязь подозрительно на неё уставился, нутром чуя подвох.

— Да не боись!.. — хмыкнул саркастично Кубальд. — У меня там зубов нет, так что не укушу!

— А жаль!.. — прорычал могучий исполин, протягивая длань в ответ. — Так бы клыки себе все обломал… — договорить Ратибор не успел, ибо стоящий перед ним оппонент молниеносно схватил ладонь рыжего русича и что есть мочи сжал её, явно пытаясь сломать и покалечить напоследок руку дюжему ратнику. Прощальный подарок, так сказать.

Ратибор, презрительно прищурившись, сжал свою, будто из доброго гранита высеченную длань в ответ. Раздался характерный хруст затрещавших под мощным натиском костей, и Кубальд, громко вскрикнув, рухнул на одно колено перед рыжебородым гигантом. Спустя мгновение он уже голосил на всю округу, умоляя отпустить его несчастную кисть.

— Ты всё понял? — Ратибор сверху вниз спокойно разглядывал враз покрывшегося липкой испариной самонадеянного варяга. — Или мне чутка посильнее стиснуть?

— Н-нет! Не надо! Я усё понял!.. Ай-яй!.. — простонал жалобно Кубальд. Всю его спесь как ветром сдуло. Нахальному норманну явно было сейчас очень больно.

— Ну так вали давай отсюдова, плевок петушиный, хорош воздух нам портить своими газами натужными… — Ратибор разжал лапу, и лучший воитель ярла Олафа потрясённо принялся рассматривать свою посиневшую длань, совершенно явно пусть не сильно, но повреждённую. По крайней мере, собрать руку в кулак он уже не мог. Похоже, пара косточек где-то да треснула. Что было бы с его ладонью, сдави «рыжий медведь» чуть посильнее, Кубальд старался не думать.

Вскочив на ноги, широкоплечий боец, бережно придерживая свою покалеченную «оглоблю» и злобно брызжа слюной, ядовито просипел в лицо снисходительно на него взирающему Ратибору: — Если выживешь, приходи! Я буду ждать!

С этими словами Кубальд резко развернулся да спешно пошлёпал к своим воинам, которые, кто с разочарованием, а кто и со скрытым злорадством, внимательно наблюдали за очередным унижением, учинённым могучим русичем наглому викингу. Споро погрузившись в свои ладьи, северные гости, наконец, отчалили от берегов Сигливы и помчались прочь, дружно налегая на вёсла.

— Кажись, понял он не всё… Но я не уразумел, а что сейчас имел в виду этот квадратный крепыш? — Мирослав прервал затянувшееся молчание, окинув озабоченным взглядом своих товарищей.

— Боюсь, мы ента скоро узнаем… Как бы наш сварливый шатун прав не оказался в своих опасениях… — задумчиво пробормотал Яромир, после чего, быстро сменив тему, бросил недобро прищурившемуся Ратибору, молча провожающему взглядом два варяжских судёнышка: — Тебя, кстати, князь желает видеть сразу по возвращении из Дубкино! И чего-то, друже, как-то он не очень благосклонно по отношению к твоим рыжим космам настроен! Ну, мне так почудилось… Зря ты ему своей пудовой кувалдой, что у тебя заместо кулака, при всех грозил…