— Верни мне её! — гневно рявкнул Ратибор в небеса. В его глазах плескалась гремучая тёмно-синяя смесь из ярости, боли и отчаяния. — Ты же бог! Ты можешь!..

Сварог отрицательно качнул русой гривой:

— Представляешь, что будет, если избравшие путь Добра и Справедливости начнут воскрешать умерших? Нарушится очень хрупкий баланс равновесия; тот светлый небожитель, кто запятнает себя подобным необдуманным действием, шагнёт на очень склизкую дорожку, ибо некромантия напрямки ведёт во Тьму. Стоит лишь раз…

— Да мне плевать, куда ты там ступишь! Хоть в дерьмо по горло! — разъярённо прорычал дюжий ратник, выражений не выбиравший даже при общении со столь почитаемым им божеством. — И о какой справедливости ты там бормочешь⁈ По-твоему, то, что произошло с Марфой, ента справедливость⁈ Чем же она заслужила все эти мучения⁈ Чем провинилась⁈

— Над ней не надругались и не издевались; тебе набрехали, дабы вывести из себя и заодно поглумиться, — ровно произнёс Сварог. — Пурагелис берёг твою жену как зеницу ока…

— Чтобы сжечь на костре для призыва Ахримана⁈ — в который уж раз перебил Ратибор бога небесного пламени.

— Это была вынужденная жертва. Благодаря ей удалось нанести сокрушительный удар по Тьме, от коего исчадия Мрака ещё очень нескоро оправятся…

— Вынужденная жертва⁈ — в бешенстве выдохнул огневолосый великан. — Так ты всё заранее знал, но ничего не предпринял⁈

— Не знал. Но предполагал. И предпринял, — Сварог слегка пожал плечами. — Я отправился с тобой на выручку. Но спасти её сам я не мог, ибо, как ты уже ведаешь, не имею права напрямую вмешиваться в дела смертных.

— Всё ты мог! — Ратибор обвиняющее ткнул указательным перстом в небо. — Просто не захотел!..

— Слушай, — сурово прогромыхал чуть повысивший голос бог-кузнец. — Жизнь, это тебе не бездонная бадья с медовухой, в которой можно плескаться с рассвета до заката! Случаются в ней и огорчения, и потрясения, и тяжкие утраты; никому и никогда не удавалось пройти по ней без потерь. Порой гибнут и невинные! Мало того, случается такая оказия, к сожалению, частенько. Мы боремся с этой несправедливостью как можем… Признаю, не всегда успешно. Ну а Марфа твоя сейчас в лучшем мире…

— Да засунь ты себе в тёмную норку свой лучший мир! — упрямо гаркнул рыжебородый витязь. — Верни мне мою жену!..

Сварог на минуту замолчал, внимательно, изучающее рассматривая строптивого князя. Наконец бог славян тяжело, совсем по-человечески вздохнул и с явной неохотой промолвил:

— Нет. Я некромантией не балуюсь. Но, — в этот раз уже Сварог перебил хотевшего было снова что-то гневно рыкнуть Ратибора, — я могу перенести тебя на шесть лет назад, туда, где всё завертелось, то бишь в Мирград, а точнее в корчму «Четыре копыта». Ведь именно там ты как-то раз заступился за кабатчика Феофана, благодаря чему завёл себе злейшего врага сначала в лице купца Крямзия, а вскоре и в лице его покровителя Тихомира. Как знать, быть может, не разругайся ты тогда с ушлым барышником, глядишь, судьба твоя повернулась бы совсем по-другому, и случившаяся затем залихватская цепь событий, спровоцированная той давней ссорой, не закружила бы, аки ненастная вьюга, не понеслась лихим галопом…

— Э-э-э… И ты можешь такое сотворить? — озадаченно обронил дюжий ратник.

— Могу. В качестве разового исключения за твою многолетнюю верную службу Свету. Хоть порой и был ты в шаге от того, чтоб свернуть на тёмную стезю, однако выстоял… Посему, ежели желаешь, я предоставлю тебе шанс изменить свой путь в жизни.

— Желаю! — поспешно выкрикнул рыжекудрый боец.

— Хорошо. Но учти только два момента, — хмуро проворчал Сварог. — Первый, что, условно, ежели ты не разругаешься с тем же Тихомиром сегодня, то совсем не факт, что не поцапаешься с ним завтра. Или через день. Например, на ярмарке, банально наступив тому на пятку в толкучке. Судьба, знаешь ли, очень не любит, когда её пытаются облапошить.

— Ясно. Что там на второе у нас? — нетерпеливо пробасил Ратибор.

— Во-вторых, имей в виду, что ежели ты закроешь глаза на бесчинства подгулявшего Крямзия и его хмельной свиты в «Четырёх копытах», то есть вопреки своей совести молча встанешь и выйдешь вон из трактира, то разошедшиеся не на шутку купеческие слуги жестоко, до потери сознания изобьют Феофана, а над его дочкой Жилей надругаются скопом прямо в кабаке. Старик от полученных ран к утру скончается, а следом в подсобке, не выдержав горя да пережитых унижений, вздёрнется и Жилька. Ну а тебе, — Сварог многозначительно взглянул на рыжегривого богатыря, — с этим тяжким грузом придётся жить до конца дней своих. Ибо винить себя в их смерти ты не перестанешь ни на миг. Устраивает тебя такой расклад?

— Устраивает!.. — чуть помедлив, угрюмо буркнул Ратибор.

— Что же, по рукам, — бог небесного пламени еле заметно кивнул. — Десять минут у тебя будет на принятие решения, способного в корне изменить как твою судьбу, так и судьбу твоих родных и близких друзей. Да, собственно, и судьбу всего Мирградского княжества. Учти только вот ещё что: кроме тебя, никто ничего помнить и ведать не будет; для всех енто времечко настоящее. И лишь для тебя — прошлое. Ежели ты, как и поперво́й, заступишься за Феофана, то после перенесёшься назад, то есть сюда, в Мглистый замок, и будешь знать, что путь твой не изменился. Ну а если созреешь для другого решения и свалишь прочь, оставив старого трактирщика в беде, то имей в виду: всю свою нынешнюю, с тех пор прошедшую жизнь забудешь и начнёшь топать по миру с чистого пергамента. Согласен на такие условия?

— Согласен, — уже не очень уверенно прошелестел чемпион Кузгара.

— Ну тогда не будем более размусоливать. Выбор за тобой! — Сварог звонко щёлкнул пальцами, и возникший из ниоткуда у ног Ратибора водоворот из странных ветряных завихрений ярко-малинового цвета засосал не успевшего понять, что происходит, дюжего ратника с головой в образовавшуюся глубокую воронку, перенеся того на шесть годков назад.

— Что же, дело сделано, последнее испытание началось, — оставшись один, негромко изрёк бог-кузнец. — Ну а я заодно позыркаю, не ошибся ли в тебе, воин…

Мирград. Таверна «Четыре копыта». Шесть лет назад

— Ты чавось, друже, задремал, что ль? — раздался знакомый голос рядом, после чего Ратибора несильно пихнули в бок локтем. — Енто мой рассказ про нашу крайнюю охоту с батей так усыпляюще на тебя подействовал? А я тут сижу распинаюсь!.. А он, оказывается, дрыхнет! Хорошо хоть не захрапел!

— Мирка, ты, что ль?.. — Ратибор открыл глаза и огляделся.

Яркие лучики солнечного света рваным веером заливали такой до боли родной зал «Четырёх копыт». Несмотря на то что времени было только около полудня, гуляющая по центру трапезной разномастная купеческая ватага рыл в пятнадцать создавала полное ощущение того, что наступил вечер, ибо вели себя уже изрядно накачавшиеся вином и медовухой торгаши шумно, развязно, а порой и нарочито вызывающе. Разношёрстная свита Крямзия во главе с самим тучным барышником явно по хмельному слабоумию возомнили, будто являются как минимум хозяевами жизни.

— Я, кто же ещё! — между тем удивлённо-язвительно фыркнул сидящий рядом Мирослав. — А ты, рыжий засо́ня, кого сейчас ожидал тут увидеть? Хор благородных дивчин?

— Вроде того… — Ратибор протянул руку и схватил притулившуюся у стены двуручную секиру. — Моя старушка, — с поистине щенячьей нежностью проворковал рыжебородый великан, ласково пробегая пальцами по булатному лезвию. — Знала бы ты, родимая, как я по тебе соскучился!..

Мирослав подозрительно покосился на старого приятеля, после чего подвинул к себе его кружку, принюхался, а затем даже отхлебнул из неё глоток.

— Да нет, вроде квасок, — русоволосый мечник озадаченно почесал бороду. — А ведёт себя так, словно бочку пива осушил! Странно… Перегрелся, что ль, на солнышке?..