— Так неинтересно, — радостно-дурашливо хмыкнул в ответ трактирщик.

— Постой-постой, — Мирослав прервал на корню ответный гневный спич «рыжего медведя» и уставился на Мефодия. — А как они расчухали, где Благана живёт?

— Полагаю, с помощью заморской жрицы Ахримана, — хозяин «Дальней дороги» недоумённо пожал плечами так, словно ему задали простейший вопрос, на который в состоянии ответить даже ребёнок. — Ента ведь она, Урсула, уверенно привела супостатов к лачуге знахарки. Скорее всего она же в бессильной злобе и диком разочаровании велела подпалить домик, ибо, вне всякого сомнения, поняла, что застать врасплох Благану не удалось. Чему могут служить подтверждением мимоходом недовольно брошенные ею слова в сторону княгини, звучавшие так: «Этого я и опасалась. Смылась-таки дрянь! Учуяла нас! Теперь енту сморщенную каркалыгу днём с огнём не сыскать!..»

Мефодий быстро промочил пересохшее от волнения горло глотком кваса и продолжил: — Вот так прям и просипела, ей-ей не вру! Наверно… Откуда знаю? Да Збигнев, сельчанин наш, подслухал, когда незваные гости мимо его свинарника кандыбали. Ну а нам рассказал лишь через сутки наутро, как только протрезвел. Три дня праздновал день рождения любимой свиноматки. Событие, понимаешь!.. Слава Велесу, хоть вообще вспомнил, о чём курносая ведьма кудахтала…

— Погодь… Ну а затем Лютега со свитой, не тронув вас, просто воротилась в Мирград? — светловолосый мечник изумлённо осклабился.

— Агась! А зачем им нас неласково щупать? Мы ж ничего не ведающие, безобидные простолюдины, — Мефодий озадаченно заморгал. — Нет, там была парочка плечистых, очень злых молодцев при Лютеге, которые косились на нас крайне неприязненно. Явно выступали за то, чтобы всех жильцов Зябкино подвесить за ноги, а после пощекотать нам рёбра раскалённым железом и поинтересоваться, кудась запропастилась Благана. Но заморская колдунья, коей эти два супостата несомненно и нашёптывали нечто подобное, внимательно обежав всех нас своим жутким, цепким взором, досадливо махнула рукой и сердито прокрякала, что, мол, ента пустая трата времени, так как никто из местных ничего не знает. Я далеко не сразу врубился, о чём тёмная ведунья лялякала… Ну а затем они отвалили до Мирграда. Я сам чего мыслю: Благана не так глупа, чтоб кому-то сообщать столь ценные сведения о своём местонахождении; наверняка ведь разумела, что за ней явятся рано или поздно. Посему заранее подготовилась и втихушку улизнула, никому ничего не сообщив…

— Тем самым она спасла пребывающее в благостном неведении Зябкино от разорения и уничтожения, а вас, дуралеев, от страшных пыток, — Ратибор отхлебнул кваса и довольно рыгнул. — Ты сам-то ента понимаешь, Меф?

— Безусловно, — трактирщик утвердительно икнул. — За что мы ей, само собой, премного благодарны.

— Всё ента, конечно, хорошо, что пронесло вас не по-детски, будто после крынки прокисшей сметаны, — принялся задумчиво размышлять вслух Мирослав. — Но как нам теперь найти Благану? Когда она там объявиться обещала? Как время придёт? Любопытно… И когда же ента приключится, ась? Долго ожидать будем? День? Месяц? Год? В этом столетии случится сие долгожданное пришествие аль потерпим до следующего?

— А воть этого, уж извините, не ведаю, — смущённо потупил глаза Мефодий. — Мы так остолбенели от воскрешения Благаны из мёртвых, что уточняющие вопросы созрели в наших туго соображающих тыковках лишь после того, как знахарка скрылась в пуще.

— М-де, хреновасто, копытом Карачунки тебе под седалище!.. — Ратибор помрачнел, затем допил квас, пристегнул к поясному кольцу ножны с палашом, швырнул на стол пару серебряников за трапезу и, поднимаясь, вопросительно взглянул на Мирослава: — Набил брюхо с дороги? Пойдём тогда хоть позыркаем на сгоревшую хибарку нашей вредной бабули. Авось и у нас за спинами зеленоглазая волшебница нарисуется.

— Только не говори, что в случае, ежели ентого не произойдёт, мы опосля ломанёмся в местные дремучие чащобы на её поиски, — кисло прогундосил боевой товарищ и, осушив несколькими большими глотками свою пузатую кружку, встал вслед за приятелем. На Мефодия, ловко сгрёбшего серебро в поясной кошель, друзья уже внимания не обращали.

— Надо будет, не только ломанёмся, а вообще выкорчуем все здешние дебри до последнего пенька, покамест Благану не сыщем! — недовольно буркнул Ратибор, направляясь к выходу. — Ибо мы без нашей вредной пигалицы ни туды и ни сюды!..

В этот миг дверь в «Дальнюю дорогу» жалобно скрипнула, и раздавшийся с порога старческий, но вполне себе бодренький женский голос едко произнёс:

— То, что без вредной пигалицы ты, рыжий топтыга, ни туды и ни сюды, ента общеизвестно! Но хоть радует, что признаёшь сей факт, не отнекиваешься!

— Разорви меня Перун на лохматушки!.. — потрясённо выдохнул на секунду застывший Ратибор. Затем рыжегривый великан сделал несколько шагов вперёд и, опустившись на одно колено, как можно более осторожно заключил в объятия показавшуюся на пороге Благану, одетую, как обычно, в лёгкий летний сарафан. — Здравствуй, уважаемая!..

— И тебе не хворать, медвежонок!.. — радостно выдохнула пожилая целительница в ответ. Глаза её при этом подозрительно заблестели, похоже, готовые вот-вот выкатить первые слезинки. — Возмужал-то как! Помудрел!.. Пусть, по сравнению со шрамами на теле, и не сильно в голове извилин прибавилось, но всё же… Зато могучесть твоя, как я и предсказывала, к трём десяткам достигла своего пика! Теперича ты готов!..

— Готов к чему, почтеннейшая? — Ратибор отпустил махонькую ведунью, чуть отодвинул от себя и вопросительно посмотрел ей в глаза.

— Знамо, к чему! Время пришло! Пора выступить против беспросветного Зла! Стать разящим молотом славянских богов, их карающей пятернёй в этом мире! В очередном жарком противостоянии Света и Тьмы, в котором в той или иной степени участвует любой из ныне живущих, ты выбрал верную сторону! И это очень отрадно, ибо твоё предназначение с колыбели — склонить баланс сил в пользу Добра!.. Ну а уж я подсоблю чем смогу!..

Тем же вечером

— Значится, глубокоуважаемая, подсобишь нам чем можешь? — Ратибор, отодвинув от себя поднос с обглоданными свиными рёбрышками, удовлетворённо рыгнул, а после с прищуром уставился на только что присоединившуюся к ним Благану. Сидевший рядом с приятелем Мирослав, лениво прикладываясь к чарке с медовухой, также с интересом зыркнул на плюхнувшуюся напротив знахарку. Похоже, подумалось обоим воинам, наконец-то удастся поговорить с целительницей по душам, ибо с утра только-только заявившаяся в кабак чародейка спустя пару минут торопливо ушлёпала назад, в чащу, лишь спешно буркнув, что соберёт необходимые вещички и тут же воротится. «Тут же» растянулось на весь день, и друзья, уж было дело, начали волноваться, не заблудилась ли в трёх соснах их вредная кудесница, то бишь не передумала ли в оказании помощи? Но, слава богам, всё обошлось: пусть под конец ужина, но Благана таки вернулась в «Дальнюю дорогу». С весомым заплечным коробом за спиной. В коем, очевидно, хранились вышеозначенные «необходимые вещички», ради которых она и отлучалась на полдня. Что именно чародейка с собой приволокла, боевые товарищи благоразумно решили не выспрашивать.

— Ну да, подсоблю! — с вызовом бросила в ответ целительница, нежно похлопав поставленную рядом на лавку объёмную заплечную котомку. Затем Благана кивком головы поблагодарила Мефодия, принёсшего ей кружку чистейшей родниковой водицы, а после воззрилась на приятелей, вскинула вверх возмущённо брови и сердито прокаркала: — А что, есть сомнения⁈

— Никак нет, о мудрейшая, никаких сомнений! — Ратибор улыбнулся себе в бороду, следом отстегнул от пояса два весомых мешочка с когтями и клыками гориллы-людоеда да йотуна, принадлежавшие Зоривесу и Снежку. — Но дабы чутка усилить твою и без того могучую волшбу, позволь вручить в качестве небольшого подарка данные безобидные безделушки, — оба ценных кисета по очереди плюхнулись перед подозрительно прищуренными очами старой ведуньи.