Все прекратилось мгновенно – мертвое тело окоченело, Варна оттолкнула его и села. Костяшки были ободраны о зубы покойницы, вся одежда залита отвратительной жижей. От нее воняло так, что даже падальщики на такую добычу не позарятся. Варна закашлялась, но рвоту сдержать сумела, встала, взяла меч, приблизилась к трупу и замахнулась.

– Аминь.

В город вернулась поздно, у постоялого двора увидела Гореслава и Свята – кажется, они собирались искать ее.

– Где тебя но… – Светозарный осекся, у него даже рот от удивления открылся.

Варна бросила истлевшую голову к его ногам и с вызовом уставилась на Свята. Тот выглядел не менее удивленным, чем их наставник.

– Она сначала одежду свою сожрала, потом – собственные руки, а как поняла…

– Нахцерер, – выдохнул Гореслав. – В этих краях? Кто бы мог подумать.

Варна выпятила грудь, дожидаясь заслуженной похвалы. Свят помрачнел.

– Молодец. – Светозарный взял голову покойницы и принялся ее разглядывать. – Хорошо с монетой придумала.

– Я об этом в твоей книге прочитала. И о том, что как только нахцерер пожирать себя начинает, его семья начинает болеть.

– Пойдем, – Светозарный кивнул Святу, – эту красавицу засыпать камнями следует да похоронить лицом в землю. А ты – вымойся. Хорошая работа, Варна.

В церковь они вернулись через пару дней, Варна всю дорогу обдумывала наказание для Свята, а тот был мрачнее тучи. Ну, поделом, будет знать, как нос задирать. Вовсе он не лучший новобранец года, она еще поборется с ним за это звание! Хотя остальных они даже не видели, быть может, там найдется тот, кто утрет нос им обоим.

К ним выбежал Дарий. Он крепко обнял Варну, явно довольный тем, что она вернулась невредимой.

– Ты не поверишь! – Варна отстранилась, но продолжила обнимать его за шею. – Я такое сделала!

Ей следовало заметить, что он взволнован, но, поглощенная своими мыслями и радостью, она не видела ничего дальше собственного носа. Дарий смиренно выслушал ее восторги, искренне похвалил, снова прижал к себе и погладил по волосам. Только потом Варна заметила странный блеск его глаз и несвойственный ему румянец.

– Что-то случилось? – осторожно спросила она.

– Сегодня, – с придыханием сообщил Дарий. – Сегодня все состоится.

– Не понимаю. – Она замотала головой.

– Тихомир прервал молчание, вышел к нам и сказал, что сегодня я смогу дать первый обет Господу.

Варна поморщилась. Тихомир несколько лет хранил молчание, почти не выходил из своей каморки; и по церкви ползли слухи, что болезнь вернулась и он умирает. Как выяснилось, Тихомир оказался живее всех живых.

– Ну, и что еще церковь от тебя требует?

– Мы же говорили об этом… – смущенно пробормотал Дарий. – Я должен дать обет безбрачия.

Ее будто окатили ледяной водой. Об этом разговоре она давно позабыла, наверное, так сильно не хотела верить, что этот день придет, и просто вычеркнула слова Дария из памяти. Но вот этот миг настал, и Варна оказалась к нему совершенно не готова.

– Сегодня? – ее голос задрожал. – Но… ты не можешь, – с отчаянием сказала она. – Мы… Дарий, мы же…

Слова застряли в горле.

– Женись на мне, – выпалила она. Глаза Дария округлились. – Я знаю эти дурацкие законы, до получения сана ты можешь вступить в брак!

– Варна… – Он весь сжался. – Ты не должна спасать меня от этого.

– От чего?! – Не сдержавшись, она толкнула его в грудь. – От одинокой жизни? От…

– Я очень сильно люблю тебя. – Дарий попытался взять ее за руки, но она яростно вырвалась. – Но «неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене»[42].

– Кто из твоих проклятых святош сказал эту чушь? – прорычала она.

– Я не смогу отдавать всего себя приходу, если буду знать, что дома меня ждешь ты. Мы не…

– «Мы не», «мы не» – заладил! Катись к черту, Дарий, ты и твои дурацкие решения! Хочешь так – пускай! Отдавайся Господу, быть может, он согреет тебя, прижмет к своей бессердечной груди!

Как вихрь, она промчалась мимо, нарочно задев его плечом. Внутри кипела такая ярость, что впору было встать на четвереньки и выть нечеловеческим голосом. Решил за них обоих, что будет дальше! Знал ведь, что Варна ради него готова на что угодно, что она, как щенок неразумный, с самого детства за ним бегает, но нет! Обет безбрачия, ну надо же!

Все, кроме нее, были рады за Дария. Когда Тихомир созвал всех к распятию, Нина даже прослезилась. Мстислав приобнял ее, что-то шепнул, а Варна едва сдержалась, чтобы не обвинить их в двуличии и лицемерии – все знали, что между ними происходит, и ведь это не мешало обоим считать себя достойными белых плащей!

Когда Дарий вышел вперед и встал перед Тихомиром и раскрытой Святой Книгой, Варна поднялась со скамейки и сбежала вниз по ступеням, скрывшись в катакомбах. Потом ей сделают выговор, может, накажут за такое пренебрежение, но перед этим она все им выскажет! Лжецы, лицемеры, только и могут, что читать свои нравоучения, а Дарий во все это верит, как последний дурак!

Никогда еще она не думала об этом, но ноги сами принесли ее к комнате Свята. Варна без стука вошла, закрыла дверь и уставилась на него глазами, полными ярости.

– Ты проиграл мне, – жестко сказала она.

– Я знаю. – Он нахмурился. – Это не повод…

– Помнишь, о чем мы договорились? – Сердце билось в ребра раскаленным молотом.

– Помню.

– Будь со мной сегодня. – Она стащила рубаху через голову и бросила ее на пол. – Как мужчина.

Бесстрастное лицо Свята никогда еще не выдавало такой смеси чувств – от недоверия к желанию и обратно. Он не отвел взгляда, беззастенчиво рассматривал ее, а она и не думала прикрываться руками или делать вид, что ей неловко, стояла как есть, полуобнаженная и уверенная.

– Это мое требование, – четко сказала Варна. – Ты мне должен.

Ничего больше Свят не говорил. Подошел ближе, пальцами сжал ее подбородок и поднял голову, посмотрел в глаза Варны, а потом прикоснулся к ее крепко сжатым губам.

– Могу не целовать, – спокойно сказал он.

– Не можешь.

Она сама стащила с него рубаху, сама повела его к постели, повалила на спину и залезла сверху. Дрожа от гнева и нетерпения, стянула веревку, которой он подвязал косу, растрепала длинные волосы и прижалась к его шее, чтобы почувствовать запах хвои и разгоряченного тела.

Ее слух обострился, она слышала, как Тихомир читает молитву, как Дарий вторит ему, как дрожит его голос.

Водопад светлых волос упал на лицо, она зарычала от боли, но только крепче прижалась к Святу, обхватила его бедра ногами, не позволяя отстраняться и мешкать.

– …во имя Господа нашего?

– Да.

Свят глухо застонал, она выгнулась ему навстречу, вцепилась пальцами в волосы. Его дыхание жгло шею. Краем глаза Варна видела, что тень отделилась от его тела и замерла у противоположной стены, наблюдая.

– …нести свет страждущим, возлюбить ближнего?

– Да.

Тело Варны охватила истома, с губ сорвался стон удовольствия, такой греховный – и такой сладкий, но в душе что-то обрывалось, нестерпимо болело.

«Боль за боль, кровь за кровь, предательство за предательство», – нашептывал мягкий голос.

– …от всего мирского, греховного, низменного?

– Отрекаюсь.

Зубами она вцепилась в плечо Свята, зажмурилась, с ног до головы по телу пробежала горячая волна, тело напряглось, а затем расслабилось. Свят выдохнул, всхлипнул, на мгновение его мышцы стали каменными, он навалился на нее всем весом, но уже в следующий миг откатился в сторону.

Разгоряченная, обновленная, Варна села и вспомнила: нечто подобное она испытала ночью, когда перепрыгнула через колдовское пламя на берегу озера. Заноза в сердце исчезла, боли как не бывало, в голове воцарились кристальная чистота и покой. Пока одевалась, она смотрела на Свята, а он без стеснения отвечал на ее взгляд. Обнаженный, блестящий от пота, он выглядел как человек, готовый снова заключить Варну в объятия, и что-то внутри – какая-то темная часть ее души – рвалось к нему, хотело, чтобы их застукали, наказали за это.