Время шло, они взрослели, но по-прежнему относились друг к другу как к родным. Иногда он приходил к ней ночью, они спали в обнимку, как в детстве, но Варна научилась уважать его решение и больше не пыталась сблизиться. В конце концов, любить можно издалека. Наверное.

Она не сбежала из церкви ни тогда, ни потом. Решила, что если уж Святу позволено вступить в Полк, то и ее примут, даже если что-то заподозрят. Эти мысли не успокоили ее полностью, но подарили надежду.

– В облаках витаешь. – Свят толкнул ее плечом.

– Вовсе нет.

– Лучше бы вы думали, что с людьми происходит, – подал голос Гореслав. – Считайте это дело своей первой самостоятельной охотой.

– Ты просто сам не знаешь, что это, вот и спихнул все на нас, – проворчала Варна.

– Не знаю, – согласился наставник, – но вы очень скоро окажетесь с такими делами один на один, без моего совета и помощи. Учитесь работать самостоятельно.

Со старостой пришлось говорить самим – Гореслав принципиально остался на улице. От крошечного мужичка с редкой бородой удалось узнать, что в городке было еще несколько больных, но спросить их не выйдет – померли. Семей у них не было, как заболели, очень сильно исхудали, пожелтели, кашляли кровью. Описание полностью совпало с тем, что они видели в доме старухи.

– Проклятие, – предположила Варна, когда они присоединились к Гореславу на улице.

– Просто болезнь, – настаивал Свят.

– В этом мире ничего не бывает «просто», – проворчала она.

– Спорим, что семья той старухи как-то связана с умершими и они просто заразились? – запальчиво предложил Свят.

– Спорим! – с готовностью согласилась Варна. – На что?

– Проигравший целый день будет выполнять команды победителя, – предложил он.

– Готовься выполнять всю работу, которую на меня сбросит Нина. – Варна плюнула на ладонь, и они пожали руки. – Пойдем спросим у старухи.

– Конечно, Ванюшка с моим зятем дружен был.

Свят просиял, лицо Варны вытянулось. Понятно, Ванюшка захворал, болячку передал другу, а тот заразил всю свою семью – вот и вся беда. Но выполнять приказы Свята она не собирается!

– Не согласна с ним, – заявила Варна, когда Свят изложил Гореславу, что́ они выведали. – Мы не знаем, как заразился сам Иван.

– Он один жил, как ты собралась…

– Поведем лошадь на кладбище! – решила она.

– Трата времени, – проворчал Свят.

– А я тебе говорю: встает их Ванюшка по ночам да пьет силы из друзей.

– Упырем стал? – уточнил Гореслав.

– Думаю, да.

На самом деле она была согласна со Святом и считала, что люди просто заболели – так бывает, без причины, от плохой воды или еды, а может, по воздуху зараза летает. Но спор проигрывать – нет уж, нрав не позволял, будет копать до последнего.

– Ну, лошадь так лошадь, – согласился Гореслав. – Пойдем.

Лошадь могла почуять, если под землей нечисть ожила: не станет через могилу переступать, заартачится – так и находят упырей да заложных. К радости Свята, лошадь послушно переступила и через могилу Ивана, и через могилу второго помершего, Павла.

– Значит, не упырь, – заключила Варна. – Тогда, может…

– Просто признай, что ты проиграла, – потребовал Свят.

– Дайте мне три дня! – Она повернулась к Гореславу. – И я найду причину.

К ее огромному удивлению, наставник кивнул, оседлал лошадь и сказал:

– На постоялый двор возвращаться с наступлением темноты, никаких задержек, в неприятности попадете – выкручиваетесь сами.

– Ты никогда не сдашься, да? – раздраженно спросил Свят.

– Тебе – никогда, – прошипела Варна.

Гореслав дал ей свою походную книжицу, в который записывал все сведения об известной ему нечисти. Варна корпела над ней два дня, перебрала с десяток возможных чудовищ, но тщетно – ни один не подходил. Тем временем старуха, с которой они говорили, померла. Свят утверждал, что это чума и если они останутся в городе, то и сами заразятся. Гореслав молчал.

На третий день, незадолго до заката, Варна решила пройтись по соседям Ивана и Павла, которые погибли первыми. Надежда найти объяснение их смертям таяла, как дым, она уже смирилась с тем, что придется терпеть ликование Свята, но у нее оставалось еще немного времени, и потратить его следовало с пользой.

Дом Ивана заколотили, так что пробираться в него пришлось через окно. Об оконную раму Варна порвала штанину и ободрала колено. Хромая, она принялась исследовать жилище. Ничего странного, дом как дом, и только в спальне, в сундуке, обнаружила красивый, расшитый сарафан. Прихватив его с собой, она выбралась из дома и побежала к ближайшему двору.

– С кем он жил?! – выкрикнула Варна, перегнувшись через забор. Работавшая во дворе женщина вздрогнула от неожиданности. – С кем жил Иван?

– Так с женой, понятное дело, – ответила та. – А что?

– Где она?

– Померла недавно. – Женщина заинтересованно прищурилась.

– От хвори?

– От нее, да только болела долго, много лет ее точила болезнь какая-то. Чумка потом пришла.

– А звали ее как? – От нетерпения ноги сами собой подрагивают, готовые сорваться с места.

– Так Нежа. А что…

Но Варна уже неслась прочь, размахивая сарафаном, как победным знаменем. Сейчас-то она расскажет все Гореславу, сейчас-то… Варна замедлила шаг и задумалась: «А что, если она снова ошиблась? Придется терпеть насмешки Свята, его едкие замечания и ухмылку. Нет, лучше самой все проверить, а потом позвать их и рассказать, что́ происходит в селе».

Пока она добралась до кладбища, начало темнеть. Темноты Варна не боялась, да и лучина с огнивом всегда с собой, так что заблудиться будет сложно. А уж как лицо Свята вытянется, когда она расскажет ему, что он ошибался!

Могилу Нежи нашла быстро и сразу поняла, что была права: все вокруг было выжжено, трава пожухла, даже стволы деревьев почернели. Варна пригнулась, набрала в руку земли и почувствовала, что не земля это вовсе, а песок, безжизненная пыль, из которой ничто не может расти. Над головой пролетел филин, заухал, заунывно закричал. По спине поползли мурашки.

Показалось, будто что-то хлюпает. Варна напрягла слух, пытаясь понять, откуда доносится звук, но человеческих возможностей оказалось мало. Обратившись к силе Зверя, она припала к земле и отчетливо услышала, как кто-то что-то жует и чавкает. Кажется, подземный житель ее заметил – звук прекратился, раздался скрежет, затем какое-то шуршание. Варна вскочила и попятилась, когда из могилы показалась истлевшая рука.

– Господи, помилуй… – пробормотала она, впопыхах доставая меч из ножен.

Обнаженная женщина восстала из могилы, зашипела, потянулась. Руки ее были изглоданы почти до костей, глаза запали, изо рта текла черная жижа.

– Лови! – Варна кинула покойнице сарафан.

Пока нечисть пыталась сорвать с головы ткань, Варна кинулась на нее в отчаянной попытке снести заложной голову, но тварь оказалась удивительно проворной: отскочила в сторону, припала к земле, прыгнула, изъеденные пальцы чудом не задели Варну. Заложная металась вокруг с нечеловеческой скоростью. Там, куда ступала ее нога, трава становилась черной.

– Отец наш Небесный, дай мне сил, дай мне воли, – крест на груди Варны нагрелся, – пусть рука моя не знает промаха, пусть сердце не знает жалости…

Покойница сбила ее с ног и навалилась сверху. Варна поджала ноги и со всей силы ударила ее в живот. Из мертвого рта хлынула зловонная жидкость, ледяная жижа залила грудь и живот, нежить закричала, и Варна, плохо соображая от сводящей с ума вони, воткнула меч ей в бок. Оттуда тоже что-то полилось, но покойница словно не заметила ранения, желтые зубы щелкали у самого лица, сдерживать ее становилось все сложнее. Пальцы Варны погружались в тлеющую плоть, под ногтями оставалась слезающая кожа. Она попыталась схватить тварь за волосы, но клок оторвался вместе со скальпом.

Ногами Варна уперлась в мертвое тело, и только благодаря этому заложная еще не добралась до ее горла. Рискуя погибнуть, Варна разжала пальцы, державшие меч, и полезла в карман. Пальцы нащупали крошечную монетку, она зажала ее в кулаке, размахнулась и ударила покойницу прямо в зубы. Та раскрыла рот, собираясь откусить ей руку, но Варна успела разжать кулак, и монетка упала на черный язык.