— Как спалось? — спросил я, поравнявшись с ним.

— Не очень, — признался он, и на его лице мелькнула слабая усмешка: — Впервые я выбрался так далеко.

— Думаешь о предстоящей битве?

Он промолчал, но его кивок был достаточно красноречив.

— Когда всё начнётся, мысли испарятся, — сказал я.

— «Испарятся»? — переспросил он.

— Первый свист стрел, первый крик раненого — и всё исчезнет.

— Ты помнишь свой первый бой?

— В мельчайших деталях.

— Страха не было?

— Был, — честно ответил я. — До и после. Но не во время.

Он снова кивнул, ничего не сказав. Я видел, что его мысли были далеко отсюда, и не стал мешать.

Несмотря на огромные водные просторы, мы не шли напрямик. Мы делали небольшой крюк, стараясь избежать встречи с патрулирующими кораблями оикхелдцев. Каждая встреча могла стоить нам внезапности — главного нашего преимущества.

По мере приближения к Рассветным островам разговоры на палубе стихали. Матросы говорили шёпотом, будто громкий голос мог привлечь нежелательное внимание. Лица стали серьёзнее, движения — осторожнее.

Незаметно ночь опустилась на море чернильной пеленой. Мы шли малым ходом, без огней, растворившись в темноте. Проблески рассвета едва тронули восточный край неба, когда до нас донеслись глухие раскаты пушечных залпов. Это был первый этап операции: малые эскадры отвлекали внимание противника, заставляя его стягивать войска к побережью.

Внезапно в небе вспыхнул первый огненный шар, полоснув сумерки алым светом. Через несколько мгновений за ним взмыл второй, распадаясь на искры.

«А вот и сигнал», — подумал я.

Корабли пришли в движение, словно хищники, готовившиеся к прыжку. Вайнор потянулся к рукояти меча, но я удержал его за плечо:

— Не спеши. Держи крепче щит, а меч всегда успеешь обнажить.

Корабли рассекали волны, неумолимо приближаясь к цели. Едва различимыми пятнами замаячили башни прибрежных сторожевых постов. Их огоньки были погашены, но интуиция подсказывала, что в темноте за ними притаились глаза, наблюдающие за морем.

Когда до песчаной кромки оставалось не более полумили, на берегу замелькали тени — поначалу редкие и неуверенные, они множились на глазах, словно полчища муравьёв, потревоженных в своём жилище.

Прошло несколько мгновений, прежде чем я услышал первый глухой стук. Стрела. Затем второй, третий. Лёгкие, почти невесомые удары, но каждый из них был напоминанием — мы уже в зоне поражения дальнобойных луков.

— Щиты! — раздался хриплый голос капитана, и все дружно подняли деревянные щиты, прикрывая себя и товарищей.

Ответ не заставил себя ждать — наши пушки ожили, выплёвывая ядра с оглушительным грохотом. Когда корабль наконец ударился о песчаную отмель, мы спустились вниз — кто-то бежал по трапам, кто-то просто прыгал за борт. Вода доходила до колен, но не сбивала темпа.

Оикхелдцы бросили в нас свои передовые отряды. Они мчались сквозь дым и утренний туман, вооружённые длинными копьями. Первый удар был коротким, почти беззвучным, словно столкнулись две волны. За ним последовал второй. И третий.

Вайнор, стоящий рядом, напряжённо держал перед собой меч и щит. Он готов был ринуться в бой, но бойцы из охраны сомкнули ряды вокруг него. К счастью, он не высказал ни слова против, понимая всю важность момента.

Наши войска уже прорвали первую линию обороны. Сопротивление было неожиданно слабым. Мы двигались вперёд, словно нож сквозь масло. Оикхелдцев становилось всё меньше, а наши бойцы всё быстрее двигались дальше. Едва мы вошли в портовый район, как к нам начали присоединяться местные. Они появлялись из переулков и подворотен, держа в руках кто что мог: топоры, вилы, деревянные дубины.

Я пока не обнажал меча, потому что всё шло слишком гладко. Мы уже захватили порт, и впереди нас ждал город, который, казалось, был готов пасть без особого сопротивления.

Сквозь лязг металла, топот ног и крики раненых я вдруг услышал звук, который заставил меня замереть. Высокий, протяжный визг. Я поднял взгляд к небу — и увидел их.

— Эволиски!

Огромные крылатые твари кружили недалеко от нас, паря в низких облаках, словно хищные птицы, приметившие добычу. Их было не меньше десятка. Их не должно было быть здесь — не в таком количестве.

Секунду спустя с неба обрушился град огненных шаров. Командиры тут же начали выкрикивать приказы, направляя лучников и стрельцов из ружей. Я обернулся, бросив взгляд на море, и похолодел: над водной гладью виднелись силуэты ещё одного десятка крылатых тварей.

Над полем боя вдруг разнёсся крик:

— Корабли! С севера идут вражеские корабли!

Я поймал встревоженный взгляд Вайнора. Стало ясно: враги каким-то образом узнали о нападении и отправили подкрепление ещё до нашего прибытия.

Я обнажил меч, и сталь тускло блеснула в свете утреннего солнца. Теперь с небес обрушивался не только огонь — между пылающими шарами со свистом неслись ледяные копья, превращая поле боя в хаос стихий. Осколки льда разлетелись веером, вонзаясь в ближайших солдат.

— Прячьтесь! — заорал я.

Прижавшись к стене ближайшей постройки, я укрылся под козырьком крыши. Оикхелдская пехота, судя по доносящимся крикам, уже хлынула на берег.

— Будем сражаться в городе! — раздался голос командира. — Назад пути нет!

Первый враг, прорвавшийся ко мне, держал в руках копьё. Я парировал его удар, шагнул вперёд и снёс ему голову одним резким движением.

— Держим строй! — крикнул я, перекрывая шум битвы. — Не дайте им обойти со стороны!

Охрана Вайнора действовала как единый организм: прикрывала друг друга, менялась позициями, не оставляя брешей в обороне. Сам же Вайнор старался биться наравне с остальными. Приглядывая за ним краем глаза, я невольно отметил, что он растерял всю ту грацию, которую демонстрировал в моём саду — его движения стали скованными.

Битва нарастала подобно грозовому раскату. Сначала редкие стычки, потом — сплошная мясорубка. Враг теснил нас вглубь города. Мы отступали организованно, превращая узкие проходы в смертельные ловушки. Внезапные вылазки островитян из переулков, град стрел с крыш — всё это тоже замедляло продвижение врага.

Небо вдруг расколола ослепительная вспышка. Молния ударила прямо в нашу группу, и меня отбросило куда-то назад. В ушах зазвенело, перед глазами заплясали разноцветные пятна. Тело пронзила острая, обжигающая боль, мышцы свело судорогой.

Я с трудом поднялся на колени, а затем, пошатываясь, на ноги. Звон в ушах постепенно сменился какофонией криков и лязга стали. Защитный знак Ульм, выжженный на спине, спас меня от верной смерти и в этот раз.

Магия обрушивалась с небес без разбора — огненные шары, ледяные копья и молнии били не только по нашим, но и по оикхелдцам, которым не повезло оказаться на линии удара. Люди метались в панике, падали, давили друг друга. Вопли боли смешивались с грохотом взрывов.

Я окинул взглядом поле битвы и понял, что Вайнор исчез. Рядом лежало несколько погибших воинов из нашего отряда, их тела дымились от магического огня.

— Вайнор! — закричал я что было сил, но мой голос утонул в шуме битвы.

Небо снова озарили ослепительные вспышки, и на сей раз я успел нырнуть за обломки разрушенного здания. Магия продолжала безумствовать в воздухе, словно живая, разя всех без разбора. По звукам выстрелов я понял, что мы по-прежнему пытались достать эволисков, но с таким количеством стрельцов, да ещё и в узких улицах сделать это было тяжело.

Холодная волна страха прокатилась по спине. Я не мог оставить Вайнора одного.

«Соберись и найди его», — мелькнула в голове единственная мысль.

Когда магический шторм стих, я выскочил на улицу и подхватил с земли чей-то обронённый меч. Рядом надрывно стонал раненый — совсем молодой боец с оторванной по локоть рукой. Я опустился рядом и, коснувшись его, направил целительную силу в рану. Мышцы и кости начали срастаться, плоть затягивалась на глазах. Боец потрясённо моргнул, и я резко поднял его на ноги: