— В поле? — зримо напрягся ответственный секретарь. — Ну, не знаю… Как-то это…

— По-моему, очень в духе Тридцатидневной битвы! — с пылом принялся развивать наступление я. — Только представьте: сумерки, рисовый чек — и над ним раздается… как там в песне? «Майский бой, майский бой — встанем плечом к плечу мы с тобой…»

— «Плечом к плечу — все вместе», — менторским тоном поправил меня собеседник, похоже, выучивший уже спущенный сверху текст на зубок. — А вы знаете, товарищ Чон… — продолжил он задумчиво. — Что-то в этом и правда такое есть! Давайте рискнем! Едем в это ваше поле!

— Едем! — подхватил я. — «Плечом к плечу — все вместе!»

* * *

— Запашок тут, конечно… — пробормотал ответственный секретарь, брезгливо морща нос с дамбы.

— Таков он, истинный аромат Тридцатидневной битвы, — хмыкнул я. — Прошу прощения, товарищ Гу — еще пять минут на организационные вопросы, — попросил затем.

— Да, товарищ Чон, я пока как раз аппаратуру налажу, — благосклонно кивнул мне столичный гость.

Ящики уже благополучно отнесли к машине, загрузили — и грузовик уехал. И теперь мужская половина бригады сидела в рядочек на дамбе, вся из себя готовая учить духоподъемные стихи. А женская, стоя по колено в воде, вовсю ковырялась с рассадой — дамам предстояло совмещать работу с участием в собрании.

И картина эта как-то мне не очень нравилась.

— Есть рацпредложение! — сообразив, что тут, на мой взгляд, не так, подошел я к мужикам. — Раз уж ящики в теплицу нести не нужно — помогите, что ли, нашим товарищам девушкам!

Надо сказать, бурным энтузиазмом моя идея встречена не была. Не бурным, впрочем — тоже. Ну да, вековые традиции же…

— С чего бы? У них своя работа — у нас своя… — буркнул кто-то.

— Вот именно! — поддержали его сразу несколько голосов.

— Вашу работу я с вас снял, организовав машину! — напомнил я.

— И что нам теперь, туда, к бабам в воду лезть? Задницей вверх становиться? — хмуро кивнул на чек Пак. — Уж я бы лучше ящики нес!

Вокруг него одобрительно загудели.

— А потом — еще пришлось бы идти на собрание! — не уступал я.

— Да и пусть!

— Товарищ Чон, в самом деле, всегда же так делается: мужчины — подносят, женщины — сажают… — веско заметил Ким.

И этот туда же?

— Будем поступать, как всегда — так к Восьмому с Девятым и не приблизимся! — угрюмо буркнул я. Хотел добавить что-нибудь вдохновляющее в местном духе, но ничего кроме давешнего «Плечом к плечу — все вместе!» на ум не пришло, а это почему-то показалось безумно пошлым.

— Вот хочешь — сам и иди! — едко бросил мне между тем Пак.

Остальные, правда, будто бы притихли. Но и с мест не сдвинулись.

— Так и пойду! — запальчиво заявил я. — Должен же хоть кто-то!

Оглянулся на женщин. Некоторые из них — как, например, Ким Чан Ми — работали босиком, другие — в высоких резиновых сапогах…

Разуваться я побрезговал — и, прихватив охапку рассады, сошел в воду как был. Берцы, конечно, сразу залило, ну да и ладно, дома потом просушу, они в этом плане как раз должны быть хороши — если, конечно, Джу не подсунули подделку под известный бренд…

Я встал слева от Пак Су Бин — в ряду та была крайней. Покосился на соседку — та втыкала рассаду не по одному росточку, а сразу небольшими пучками. Нагнувшись к воде, стал делать так же и я — краем глаза пристально следя при этом за дамбой.

Долгих несколько секунд там ровным счетом ничего не происходило, а затем Ким поднялся на ноги, что-то сварливо буркнул — и принялся разуваться. Затем зашевелились и остальные…

Пошел процесс!

Последним в воду спустился Пак.

— Товарищ Гу, мы готовы, можно приступать! — поднял я голову.

— Прекрасно, — кивнул с дамбы столичный гость. — Итак, товарищи, открываем наше собрание — проходящее сегодня в таком вот необычном антураже! — начал он. — Совместным решением партийного комитета, ячейки Союза молодежи и отделения профсоюза провести его поручено мне. Протокол, видимо, стану вести сам… Ладно, не важно, потом его заполню… А на повестке дня у нас с вами — разучивание новой песни, посвященной Тридцатидневной весенней битве! Сначала давайте все вместе послушаем ее — в исполнении Государственного Заслуженного хора Корейской народной армии!

Ответственный секретарь нажал кнопку громоздкого плейера, который держал в руках, и над чеком полилась песня — достаточно громко, чтобы услышали все.

Ну… У профессионалов это звучало даже, по-своему, круто.

Сходу слова, понятно, никто не запомнил, но Гу от нас этого и не ждал.

— А теперь, товарищи — начинаем учить текст! — провозгласил он, когда из динамика отгремела величественная кода. — Первый куплет! «Снова месяц май — и значит, снова в бой! Сам товарищ Ким Чен Ын зовет нас за собой…» Давайте все вместе повторим! «Снова месяц май…»

— «Снова месяц май…» — гулким эхом откликнулся чек.

Уф-ф… Признаться, это была сущая фантасмагория…

Но зато освободимся пораньше!

* * *

— Товарищ Чон, идея с выездным собранием оказалась просто великолепной! — каких-то полтора часа спустя горячо поделился со мной впечатлениями Гу, прощаясь у Администрации. — Я обязательно отмечу вашу инициативу в своем докладе!

— Ну, это уж как считаете нужным… — развел я руками.

Занимало меня сейчас совсем иное: после стояния в поле, согнувшись в три погибели, спина моя с непривычки гудела. До кучи, в берцах противно хлюпала вода — скорее бы уж разуться…

А из открытого неподалеку окна здания нестройно неслось знакомое:

Снова месяц май — и значит, снова в бой!

Сам товарищ Ким Чен Ын зовет нас за собой…

Голосили уже не наши — шло собрание Крестьянского Союза, про которое утром упоминал мне Сон.

— Кстати, чуть не забыл: вам тут пакет из Управления передали, — принялся вдруг хлопать себя по карманам ответственный секретарь.

— Пакет?

— Да… Вот, держите!

«Пакет из Управления» оказался тоненьким конвертиком. Заклеенным. Распечатывать его при госте я не стал — открыл, когда, обменявшись со мной крепкими рукопожатиями, Гу уже забрался в кабину ожидавшего его грузовика, и машина тронулась.

Внутри лежала короткая записка:

«Ситуация сильно осложнилась. Нас крепко давят. Пока держусь, но проиграть в „Унсон-Ри“ Восьмому и Девятому уже нельзя никак, даже самую малость — устроит только наша победа. Помощи не жди, по части ресурсов я „под колпаком“ у 35-й. Действуй сам. Но только впредь — не через этих твоих донджю, на такое тут косо смотрят! Надеюсь на тебя. Джу».

…Майский бой, майский бой

Плечом к плечу — все вместе!

— задорно прокомментировали из окна по соседству.

Несмотря на то, что уснуть мне удалось даже несколько позже, нежели прошлой ночью — по той же самой уважительной причине, что и накануне — на утро встал я более или менее выспавшимся. Оделся, умылся — и заглянул к стенду с результатами соревнования бригад, у которого и завис в задумчивости.

С одной стороны, за два минувших дня мы совершили весьма неплохой рывок — это и так было понятно, но вот теперь и табличка подтверждала. С другой — в свете последней информации от Джу, радоваться тут было особо нечему: чтобы за оставшиеся до конца мая пять рабочих дней вырваться на первое место — а ведь именно такая цель теперь передо мной стояла — даже подобных стахановских темпов было совершенно недостаточно.

Я раз прикинул, затем повторно пересчитал, снова все перепроверил, дав максимальные допуски — нет, никак! Достойно проиграть — худо-бедно получалось. Выиграть — нет, хоть тресни!

Мысленно я снова вернулся к записке Мун Хи — вчера, прочтя, я разорвал листок на мельчайшие кусочки и утопил те в пяти разных лужах, такой вот шредер-полуавтомат. Теперь никакая 35-я Комната не прочтет! Были бы в кармане спички — просто сжег бы, но так — ничуть не хуже вышло.