– Ты не виновата. – Крепкие руки Дария обхватили ее за плечи. – А даже если так, то вину мы разделим поровну.

Варна отстранилась от него, встала и сказала:

– Нужно похоронить его.

Тело Ерша они оставили под деревом, укрыли его снегом, из веток соорудили кривой крест. Дарий обнимал Варну. Стоя над снежным курганом, они не проронили ни слова.

– Шевелись.

– Я предлагал отрубить ей ноги.

– Сам бы и тащил тогда! Делать мне больше нечего, только этих ублюдков носить на своем горбу!

– Тише, тише! Разорались.

Дива нагнала товарищей и окинула безразличным взглядом заляпанное грязью и кровью лицо девчонки. Шлюха Зверя, очередная подстилка, променявшая душу на способность исцелять.

Дива протянула руку, убрала спутанные лохмы с юного, миленького лица и хмыкнула. И что ж этих дур так влечет к отцу зла? Могла бы продать себя кому-нибудь побогаче да жить, катаясь как сыр в масле. Хотя остались ли в этом проклятом мире мужики, уважающие жен?

Она невольно провела ладонью по отросшему ежику рыжих волос. Чушь собачья все это, люди давно перестали уважать друг друга.

– Привал-то скоро? – спросил Дмитрий. – Я устал.

– Потерпишь. – Дива плюнула ему под ноги. – Что? Хочешь что-то сказать? Тогда для разнообразия роди что-нибудь умное.

Орел заржал, Красимир предпочел промолчать, а Блаженный убежал так далеко вперед, что не услышал перепалки. Оно и к лучшему, открой он рот, драки было бы не избежать.

– Кто с ней сегодня? – поинтересовался Орел.

– Мне плевать, решайте сами.

Краем глаза Дива заметила, как Красимир разглядывает пленницу. Краска прилила к лицу. Вот, значит, как?

Она со всей силы ударила его по затылку, от неожиданности тот пошатнулся. Дива встала напротив Красимира и спросила:

– Что, нравится?

Пару верст назад они уединялись в лесу, чтобы позабавиться. Кажется, ему этого показалось мало.

– Псина ты, понял? – Дива ударила Красимира по ребрам, он застонал. – Понял?

– Понял! – Красимир выставил руки перед собой, закрывая лицо.

Единственное, чем он дорожил, – смазливая физиономия да штука, между ног болтающаяся. И зачем она потащила его с собой? Хотя понятно зачем, не с Орлом же ложиться.

От одного вида исполосованного шрамами вояки ее бросало в дрожь. Пусть сама она лицом не вышла, но цену себе знала. Этот дикарь от баб живого места не оставляет.

Есть еще Дмитрий, но он провинился – опоздал на вылазку, налакался самогона и половину пути блевал. Сборище придурков.

– Пусть Орел забирает, – сказала Дива.

– Повезло тебе, девка. – Дмитрий толкнул колдушку в спину. – Может, до костра и не доживешь.

До лагеря сутки пути, остался последний ночной привал, и можно будет избавиться от ведьмы. Сжигали они их всегда в одном месте, а из костей целый алтарь построили. Воткнули в него крест и, прежде чем спалить тварь, привязывали ее, обнаженную, и держали несколько дней без еды и воды. Порой к ней мужики из группы наведывались, брали ее, как животное, чтобы к хозяину своему она ушла поруганной.

– Ворон! – К ним бежал Блаженный. – Ворона поймал!

– Ну-ка. – Дива вырвала птицу из цепких пальцев. – Шею свернул ему? Опять?

– Порой мои руки отдельно от меня живут. Я его только поймал, смотрю – а всё, а всё, – глупо улыбаясь, сказал Блаженный.

Вообще, его звали Бажен, но у него с головой не все в порядке, вот и заслужил кличку. Мелкий, юркий парнишка без передних зубов, жестокий настолько, что даже соратников пугал своими выходками. Надо было колдушку ему отдать, да только по мужским делам он был слаб.

– Глядите-ка. – Дива быстро прочитала короткую записку. – Помощи просят, несколько верст на юг какая-то тварь детей убивает.

– Скучно. – Орел закатил глаза. – Пусть сами разбираются.

– А я бы не отказалась в приличной постели поспать и уже оттуда домой поехать. Лошадьми разживемся, думаю, местные только рады будут нам помочь, – сказала Дива.

– Думаю, они рады будут, только когда мы уедем, – противно захихикал Блаженный.

– А с этой что тогда? – Дмитрий кивнул в сторону пленницы. – Не поведем же мы ее в деревню?

– У вас полчаса. – Дива указала на солнце. – У вас всех.

Когда до девки дошло, на что охотники получили добро, она упала на колени, протянула к ней руки и закричала:

– Пожалуйста! Пожалуйста, просто убей меня! – Из ее разбитых губ снова потекла кровь. – Я никому зла не сделала! Смилуйся, прошу тебя! Не отдавай меня им!

Дива смерила колдушку взглядом, присела рядом с ней и тихо спросила:

– Сможешь сделать так, чтобы у того черноволосого промеж ног все отсохло, если он другую пожелает? Чтобы хворать начал? – Девчонка кивнула. – Что тебе надо для этого?

– Долго вы там? – поторопил их Орел. – Время идет!

– Подождешь, – отмахнулась Дива. – Ну, давай же.

– И не дашь им тронуть меня? – шепотом спросила ведьма.

– Так и быть.

– И слово дашь?

– Даю слово.

Дива мужиков отправила вперед, чтобы не мешались, и принесла колдушке миску, развела небольшой костерок. Из собственных запасов выдала ей чертополох, плакун-траву, долго не могла гвоздь найти, пришлось достать из подошвы.

Ведьма села перед огнем, набросала в миску трав и принялась шептать что-то. Затем гвоздь в руки взяла, смотрела на него внимательно, заговаривала, и вдруг он сам собой пополам согнулся. Из пламени искры брызнули, девчонка через них заговоренный предмет кинула и кивнула.

– И всё? – Дива с сомнением уставилась на почерневший гвоздь.

– Отсохнет все у него, если ляжет с кем-то, кроме тебя, – тихо сказала ведьма.

– Уверена? Ну спасибо, удружила.

Она поднялась и громко свистнула. Через несколько минут к ним начали подтягиваться остальные.

– Полчаса, – сказала Дива. – И мы уходим.

– Но ты… Ты ведь слово дала! – закричала девчонка.

– А ты сказала, что зла никому не делала. Только вот порчу напустить на невиновного согласилась легко, мелкая лгунья.

Со всей силы Дива ударила ведьму сапогом в лицо, та упала на спину и завыла, как раненый зверь. Дмитрий схватил ее за волосы и потащил прочь.

Ведьма орала долго, вопли эти – музыка для ушей. Кричи, тварь, кричи, исходи кровавой пеной, мочись под себя от боли и страха. Ни одно существо, присягнувшее Зверю, не заслуживает спасения. Пусть отправляется к хозяину, изломанная, поруганная, раздавленная.

Когда парни вернулись, они отправились в путь. Дива краем глаза поглядывала на Красимира. Юнец то и дело тянулся руками к паху и озадаченно хмурился. Ну, хоть какая-то польза от этих чудовищ.

Оказалось, что вызвали их не в деревню, а в небольшой городок, Ясенево. Дома красивые, ухоженные, дороги расчищены, любо-дорого смотреть. И церквушка белая, и староста гладко выбрит и приветлив, что за красота!

– Показать могу, что с детьми сделали. – Мужик заискивающе смотрел на Диву.

– Вы храните их все еще? – Она удивленно присвистнула. – Сколько ж дней прошло? Вонять не начали?

– В погребе они. – Староста накинул тулуп. – Пойдемте, пойдемте.

– Нам бы пожрать, – сказал Дмитрий.

– Ша! – рявкнула на него Дива. – Сначала работа.

Мужик ответил свирепым взглядом из-под поседевших бровей, но смолчал. Если пасть откроет – она вышибет ему все зубы, до единого, чтобы знал, пес, на кого лаять надумал.

За домом староста открыл дверцы погреба и пропустил их вниз. Вони разложения не было, что странно, даже в низкой температуре трупы так долго не хранятся.

Дива подошла к телам, стянула с них ткань и опешила.

Дети, лет по восемь, глаз нет, вместо них в глазницы вставлены черные камни. Кожа потрескалась, сквозь нее пробиваются пучки сухой травы.