Нет, пожалуй, тут все же стоило довериться Кате. Пусть сперва с Ким поговорит она.

Так я в итоге и рассудил — но легче мне от принятого решения что-то не сделалось.

Ввалившись в свою квартиру, я, не раздеваясь и не разуваясь, прошел прямиком на кухню. Достал из холодильника пиво, но, помедлив, с кривой усмешкой сунул его обратно: слабовато будет! Взял из шкафчика на стене бутылку соджу, свернул с нее пробку и, прихлебывая на ходу прямо из горлышка, направился в спальню.

Окинул тяжелым взглядом комнату. Буквально неделю назад купленную мебель, новенький футон — по сравнению с прочей обстановкой, даже старожил, он у меня тут лежал уже дней десять… Чан Ми ведь собирались выписывать еще в прошлую субботу — потом оставили еще чуть-чуть понаблюдаться, но я уже все рассчитал к прежнему сроку ее возвращения. Так сказать, подготовился, твою ж наперекосяк!

Поставив соджу на полированную тумбочку, я наконец все же скинул куртку, разулся, сбросил чапсы, снял костюм. Снова потянулся к бутылке — и неловко уронил ее на пол. Разбить не разил, но жгучее содержимое безнадежно пролилось.

Плевать! Там, на кухне, таких бутылок еще парочка осталась!

А вот Чан Ми у меня была только одна.

Воскресенье у меня прошло словно в тумане.

Накануне, перед тем, как завалиться спать, чистить организм от залитого в него соджу я не стал. А с утра, проснувшись с в меру трещащей головой, и вовсе еще добавил. Посчитал, что могу себе позволить: этот выходной у меня был полностью запланирован под Чан Ми — ну а теперь, получается, освободился.

Ни ее, ни Катю в течение дня я не дергал. Кажется. Ну, то есть с ученицей мудан точно не общался, а насчет Ким — потом я на всякий случай все же проверил, не пытался ли, паче чаяния, во хмелю подруге звонить: нет, в свежих «исходящих» на телефоне ее номера не было. Во «входящих» — тоже.

Загул мой, впрочем, не затянулся: еще воскресным вечером я привел себя в порядок и утром в понедельник встал с настроем пусть и не слишком бодрым, но вполне себе рабочим. Вот тут первым делом попробовал связаться с Катей — минувшей ночью она ведь как раз собиралась навестить во сне Чан Ми. Увы, порадовать меня Кан было пока нечем — к тому же, девушка оказалась занята со своей наставницей. Улучив момент, лишь коротко сообщила, что особого прогресса пока не добилась, но, типа, лиха беда начало. И обещала объявиться во второй половине дня — для чуть более подробного разговора.

Не стану утверждать, будто я не оказался таким оборотом разочарован, но переживать по этому поводу мне было особо некогда: ждали дела.

Из дома я поехал не прямиком в Пэктусан — сперва наведался к Хи Рен: сегодня она с классом убывала в долгожданный поход, но прежде кто-то из взрослых должен был подписать за школьницу какие-то формальные бумаги. Джу в субботу еще ворчала, почему, мол, нельзя было организовать все это заранее, но что-то там до последнего момента утрясалось в инстанциях — и вышло как вышло. Так что Мун Хи выдала мне нечто наподобие доверенности — и попросила утром подъехать к Первой школе. Ну а заодно тогда уж и подбросить туда из дома девочку.

К моему приезду Хи Рен была уже почти готова. Одетая в зеленый брючный костюмчик, расцветкой и фасоном весьма напоминавший военную форму, поверх которого алел отглаженный галстук Детского союза, моя ученица стояла у дверей рядом с высоченным, почти с нее саму ростом, туго набитым рюкзаком. Честно говоря, даже не представляю, как бы она в час пик добиралась с таким до школы своим ходом! Да и по горам как с ним собирается таскаться — не очень было понятно.

На последний вопрос, впрочем, ответ нашелся быстро.

— Мне его в таком виде только до автобуса доволочь, — пояснила девочка, заметив мое внимание к своему рюкзаку. — Там можно будет часть вещей выложить — они не для самого похода, а для культурной программы по его окончании, нам их потом подвезут. Правда, придется вместо них кое-какие продукты положить, но они вроде бы не тяжелые будут — что-то типа упаковок сухой лапши…

В этот момент из комнаты послышался звонок мобильника.

— Ой, простите, Чон- сонсэнним, я сейчас! — сорвалась с места школьница — и метнулась на звук. — Алло? — вернулась она вскоре в прихожую уже с зажатой у уха трубкой. — Да, практически выхожу, — сообщила в нее. — Конечно, взяла, взяла, не переживай!.. Так, все, увидимся!

Закончив разговор, Хи Рен завертела головой, явно ища, куда бы пристроить телефон — и в итоге положила его на пуфик.

— Это Ли Мин Со, моя одноклассница, — зачем-то пояснила мне затем, кто звонил. — Она просила захватить для нее кое-что. Ну… — тут девочка слегка замялась, смутившись. — Кое-что женское… В продаже такого нет, а у онни есть, из командировки привезла. Она мне разрешила поделиться!

— А это так тут и оставишь? — кивнул я на трубку на пуфике.

— Да, сказали, с собой не брать, — подтвердила моя собеседница. — Там и сети, наверное, нет… А у Пак- сонсэнним будет специальный телефон — спутниковый называется! — с нескрываемым восхищением поведала мне она в развитие темы. — По нему откуда хочешь можно позвонить! Но только не на любые номера — с мобильными, например, не соединят, они у него заблокированы. Нам Пак- сонсэнним рассказывала… Ну все, я обуваюсь? — переведя дух, спросила затем.

— Давай, — кивнул я, примериваясь к ее громоздкому рюкзаку.

— Я сама! — резко вскинула голову присевшая возле походных ботинок Хи Рен. — Не хватало еще, чтобы в школе кто-то увидел, что за мной вещи носят!

— Я только до мотоцикла, — улыбнулся я. — У школы сама возьмешь.

— Да? Ну хорошо… Спасибо, Чон- сонсэнним!

Рюкзак, к слову, реально оказался довольно тяжелым, для хрупкой девочки — так уж точно! Его лямки, подогнанные под фигурку Хи Рен, были мне коротковаты, но возиться с ними я не стал — просто закинул обе на одно плечо. Тем временем моя спутница зашнуровала ботинки — и мы вышли из квартиры.

Вниз спустились с комфортом, на лифте — в этот ранний час он еще работал.

— Чон- сонсэнним, а мы ведь с Ли и О сделали прототип той ловушки, по вашей схеме! — поделилась со мной успехом девочка уже на первом этаже. — Правда, настоящее дерево нам использовать не разрешили, да и не растут у школы такие высокие, как надо. Но в нашей мастерской под потолком есть широкая балка — мы через нее веревку перебросили! А вместо бревна для противовеса использовали рельс — тяжеленный, в подсобке нашли. И все сработало! Чучелко так вверх тормашками к потолку и взлетело!.. Вот только рельс у нас на учительский стол упал, — уже чуть с меньшим пылом продолжила она. — И проломил его. Ох, что тут было!.. В общем, из мастерской нас выгнали. Но все, что хотели, мы успели проверить! Так что еще раз спасибо вам за чертеж!

— Пользуйтесь на здоровье — только давайте уж осторожнее, — проговорил я. — Ладно, там, стол — головы себе не пробейте!

— Мы очень осторожно! — заверила меня собеседница. — Стол потому и пострадал, что мы петлю подальше отодвинули, чтобы противовесом нас никого не задело!

— Ну тогда ладно, — усмехнулся я. — А как у тебя продвигается с метанием ножей? — участливо спросил затем.

— Так себе… — слегка помрачнев, буркнула себе куда-то под ноги Хи Рен. — Нет, если совсем с близкого расстояния — шагов с трех — то они у меня уже почти всегда втыкаются… Мне онни объяснила: там важно локоть не заваливать и кистью не вихлять! Это я освоила. Но стоит самую малость подальше отступить — и уже ничего не получается! — вздохнула она. — Там приходится сильнее бросать — и, как говорит онни, вся техника у меня сразу слетает!.. Но я еще буду тренироваться! — твердо заявила девочка. — На каждой стоянке!

— Это правильно, — кивнул я.

После того, как мы пристроили на багажнике Кавасаки наш здоровенный рюкзак, места для пассажира на байке практически не осталось. Спереди — как это называла Хи Рен, «по-детски» — еще где-то как-то, а вот за спиной водителя — уже точно нет.