Противник разинул рот в крике, и я схватил его за подбородок, силой заставляя повернуться ко мне спиной. Сакс вспорол ему брюхо, и я чиркнул лезвием по горлу уже смертельно раненного, но все еще живого врага.

Снаружи выли сирены, значит, городские службы уже рядом. А вот стрельба прекратилась, доказывая, что моя дружина положила всех, кто пытался штурмовать здание Окунева.

Наложив печать на мертвеца, лежащего в набежавшей луже крови, я дождался, когда он повернется ко мне лицом.

— Кто тебя нанял? — спросил я.

— Рихтер фон Аусдорф, — ответил труп, равнодушно глядя в никуда.

— Сколько вас в этом здании?

— Трое, — произнес он.

— Это весь отряд?

— Нет.

— Где остальные?

— Пятеро должны контролировать первый этаж «Аксиома», еще двое ждут на пути отхода.

— Как собирались скрыться?

— На крыше установлен трос, спустились бы по нему через один дом, там нас ждут наши.

Я кивнул, узнав все, что хотел, и отпустил мертвеца. Он тут же осел по стене, опустив голову. Магия его больше не подпитывала, так что перерезанная глотка не могла удерживать ее поднятой.

— Обыщите трупы, — ткнув в наушник, приказал я. — Должны найтись пятеро особых наемников.

— Будет исполнено, Иван Владимирович, — отозвался командир. — Вы в порядке?

— В полном, — ответил я.

Теперь дело за малым — поймать двух водителей. Впрочем, зачем мне гоняться за всеми пешком? Вернувшись на крышу, я нашел вбитый в край трос и три металлических рукоятки. Достаточно перекинуть ее через трос, крепко взяться и скользить, куда нужно.

Но вместо этого я вновь сотворил крылья и, шагнув с крыши, спланировал вдоль натянутой наемниками веревки. А оказавшись в нужном месте, выглянул на улицу, не спеша спускаться.

Неприметный микроавтобус сверкал в магическом взоре уже знакомым узором — там явно лежали еще зачарованные ракеты, какими бил по «Аксиому» гранатометчик.

Пара печатей, и из автомобиля, окутанного воздушным непроницаемым щитом, за секунду выходит весь кислород. Двери тут же попытались открыть, но ничего не вышло. Я же спокойно наблюдал за тем, как пара сидящих внутри наемников понемногу теряет силы.

И, наконец, когда они оба упали без сознания, я спрыгнул на землю.

Пусть побудут живыми — Службе Имперской Безопасности пригодятся. А Рихтер фон Аусдорф теперь должен начать ходить и оглядываться.

Я не трогал его, но раз нужно дойти до Берлина…

Что ж, я готов шагать.

Московский особняк дворянского рода Герасимовых, кабинет главы рода.

— Слушаю вас, Варвара Константиновна, — произнес Анатолий Никодимович, ответив на звонок.

— Мы закончили допрос наемников, — сообщила глава отдела некромантов Службы Имперской Безопасности. — Государь приказал поставить вас в известность. Это дело рук личного помощника кайзера, Рихтера фон Аусдорфа. Он нанял и этих наемников, и оплатил сброд, который был набран в Польше — для штурма первого этажа.

— Спасибо, Варвара Константиновна, — ответил глава рода Герасимовых.

— Документы по допросу я отправила в Министерство обороны, вам есть с чем разобраться, — предупредила Легостаева. — Похоже, мы нашли того, кто организовал нападение на наши склады в Польше. Вас это однозначно заинтересует.

— Хорошо, я сейчас же изучу ваши сведения.

— До свидания, Анатолий Никодимович, — произнесла Варвара Константиновна, прежде чем завершить звонок

Дверь кабинета распахнулась, стоило только главе рода положить аппарат на столешницу.

— Он не пострадал? — спросила Мирослава Анатольевна, решительно входя в кабинет отца.

Анатолий Никодимович взглянул на дочь, все еще хмурый после телефонного разговора. Однако отчитывать ее за подслушивание не стал — понятно же, что девчонка влюбилась. Это было бы хорошо, так как за Моровым она точно будет как за каменной стеной. К тому же они одного возраста, у них найдется о чем поговорить.

Но пока у главы рода Герасимовых не было уверенности, что чувства дочери серьезны, он старался не поднимать эту тему. Да, несколько раз он упоминал об Иване Владимировиче в этом ключе, но тогда Мирослава Анатольевна только отмахивалась. А теперь и сама следит за любым упоминанием о своем преподавателе.

— Моров не пострадал, с Окуневым тоже все в порядке, — ответил Анатолий Никодимович. — Впрочем, не думаю, что сейчас следует ему звонить. Там все оказалось не так-то просто.

Девушка прошла к креслу, установленному напротив отцовского стола, и опустилась на сидение.

— Почему? — спросила она, не сводя с отца взгляда.

Глава рода смотрел на нее несколько секунд, но перебороть любимую дочь не смог. Да и не хотел он этого, Мирослава всегда была в его глазах маленьким чудесным созданием, которое следует оберегать. И потому Анатолий Никодимович даже не заметил, когда это желание дать дочери защиту переросло в потакание любым капризам.

Что говорить, даже Никодим Павлович души не чаял во внучке. Так наследниками не гордился, как Мирославой. И он был единственным, кто мог ее приструнить. Но теперь девочка стала девушкой, и перевоспитывать ее в любом случае было поздно.

Благо хоть у нее самой хватило благоразумия держать себя в руках. Выросла в любящей семье и лишь чудом стала достойной благородной девицей, а не избалованной глупышкой, как многие молодые женщины в других дворянских родах.

— Там какая-то мутная история с Окуневыми, — пояснил Анатолий Никодимович. — Мне, как ты понимаешь, не сообщили — это внутреннее дело Окуневых. Естественно, Моров сейчас занят тем, что помогает своему родственнику.

Мирослава Анатольевна вздохнула, прикрыв глаза.

— Значит, завтра он должен вернуться на службу? — уточнила она.

— Если не полетит разносить Берлин, — усмехнулся глава рода Герасимовых. — То да, должен быть на месте.

Московский особняк дворянского рода Окуневых. Иван Владимирович Моров.

Я поставил трость между ног и откинулся на спинку кресла. От моей руки к постели, на которой лежал Денис Борисович, проходила сияющая линия, перекачивающая его магию мне. Тонкая операция, которую было крайне сложно наладить, и все может развалиться от неосторожного движения.

Но выбора особо не было — сам наследник Окуневых не справлялся. Его разрушенная жизненная эссенция продолжала постепенно таять. Так что, оттягивая на себя практически весь его резерв, я уменьшал давление на защиту организма.

Исчерченный ритуальными рисунками пол под кроватью мягко пульсировал зеленым огнем в такт моего сердцебиения. В пустом помещении, кроме нас двоих, никого не осталось, так что мне нужно было лишь находиться рядом. И не спать.

В прошлой жизни я мало работал с жизненной эссенцией напрямую. Это здесь оказалось, что постоянно находятся самородки, которые на нее воздействуют. И это логически объяснимо.

Голь на выдумки хитра.

Не обладая всей широтой магической науки, люди стремились найти способ умерщвлять себе подобных с максимальной эффективностью. А мысль о простых физических ядах рано или поздно обязана была навести человечество на испытания ядов магических.

Правда, это не объясняло, почему лежащий рядом со мной молодой человек не может восстановиться самостоятельно. Здесь дело было уже не в том, что он носил с собой отраву, которой хватило бы на полк чародеев. Организм просто перестал вырабатывать жизненную эссенцию самостоятельно — даже тот невысокий уровень, который имеется у всех людей, со временем регенерирует, если дать пациенту время прийти в себя.

А главный вопрос: индивидуальная ли это черта Дениса Борисовича? Или в этом мире есть отличия у людей, и они все иначе реагируют на снижение жизненной эссенции?

Вопросы не праздные, тело у меня местное. К тому же я уже зарекомендовал себя в качестве целителя, который способен исправить все, кроме смерти. Если сейчас не справлюсь, это поставит под удар мою репутацию.