Мо Жань же выдавил в него больше половины тюбика.

— Хорошо тебе, да? Счастлив, что я тебя трахаю? — держась одной рукой за столбик кровати, другой Мо Жань непрерывно поглаживал грудь и поясницу Чу Ваньнина.

Кровать под ними все сильнее скрипела и ходила ходуном. Глаза пьяного от вина и страсти Мо Жаня горели безумием и похотью.

— Скажи, что хочешь, чтобы я тебя выебал.

Когда Мо Жань снова взял его жестко, быстро и безжалостно, кипящее в крови наслаждение заставило Чу Ваньнина содрогнуться всем телом, потерять контроль над собой и испугаться. В конце концов, он полностью сломался и, тяжело дыша, почти рыдая в голос, прохрипел:

— А-а… а-ах!..

— Кричи это! — Мо Жань закрыл глаза, запрокинул голову и тяжело сглотнул. Безжалостно ударив Чу Ваньнина по ягодице, он приказал. — Громко прокричи это, и я позволю тебе почувствовать себя еще лучше.

— А-а… а-ах… я хочу…

— Чего ты хочешь?

Измученный до потери сознания, отчаявшийся и дрожащий Чу Ваньнин жалобно всхлипнул:

— Выеби меня…

Темная волна, что поднялась в глазах Мо Жаня в этот миг, тут же захлестнула все его тело, отдавшись внизу невыносимо жарким возбуждением. Сколько раз после этого он скользил туда и обратно, то ускоряясь, то увеличивая размах, засаживал на всю длину и полностью вытаскивал, отстранялся, сжимая в кулаке обжигающе горячую и липкую от спермы головку, вставлял, снова безжалостно врывался и шел напролом. В конце концов, накрыв и подавив Чу Ваньнина своим телом, он вошел в него до самого основания и, задыхаясь, пробормотал:

— Учитель, внутри тебя так приятно и тепло, так влажно и жарко, что твой ученик очень скоро пристрастится к тому, как хорошо ты его втягиваешь в себя.

— Ах… да… не останавливайся… ах, немного сильнее, еще… а-а-ах! — тяжело дыша, бессвязно повторял Чу Ваньнин. — Еще быстрее… немного глубже… а-а-а…

Его дрожащие руки оказались схвачены, когда мужчина обнял его сзади и притянув к себе, с непонятно откуда взявшейся какой-то бесконечно отчаянной нежностью вдруг зашептал ему на ухо:

— Ваньнин, сегодня день нашей свадьбы. Как же я хочу, блять, трахнуть тебя так, чтобы ты кончил, и сам хочу кончить в тебя, оставив свое семя в твоем животе… Учитель… ты такой возбуждающе тесный…

— А-а…

— Зачем ты вынуждаешь меня использовать снадобья, чтобы ты тоже захотел делать это? — с этими словами мужчина провел языком по родинке за его ухом. — Ведь очевидно, что тебе тоже нравится, когда я так с тобой обхожусь… верно?

— Я… а-ах…

Когда длинный и толстый член проник до самого конца, почти разорвав его кишечник, в уголках глаз Чу Ваньнина выступили слезы. Лишившись дара речи, он мог только без остановки трясти головой.

— Так тебе нравится или нет?

— …

— Не нравится или нравится? — он вдруг перестал яростно вторгаться в него, просто замерев, все еще глубоко погруженный в его тело. Чу Ваньнин чувствовал, как его член пульсирует от гнева и неудовлетворенного желания в том же ритме, как их горящие от ярости и возбуждения сердца. Это едва осязаемое ощущение многократно усилило его страдания, в горле пересохло, тогда как душа словно промерзла насквозь.

Мо Жань еще пару раз слегка подвигался внутри его хорошо смазанного тела. Подобно корням мощного дерева, что, пробив твердую землю, дают весенним водам пробиться наружу, это движение открыло путь для его плотских желаний.

Чу Ваньнин содрогнулся всем телом и обмяк на кровати.

Мужчина же прошептал ему на ухо:

— Если тебе не нравится, тогда закончим на этом!..

Чу Ваньнин тут же широко распахнул глаза. Хотя сердце его сдавило от боли, он был настолько близок к отчаянию, что взмолился:

— Нет… не надо…

Его веки опять задрожали и медленно сомкнулись:

— Я больше не вынесу….

В самом деле, мог ли он устоять против афродизиака, если доставшаяся ему доза была в сотни, а то и в тысячи раз выше той, что обычно используют люди?

Голос Мо Жаня был таким невнятным и низким, что было довольно сложно различить, что именно он бормочет:

— Тогда чего ты хочешь от меня?

— Войди… я больше не вынесу. Помоги мне…

Человек за его спиной, казалось, тяжело выдохнул. В конце концов, в целом, получив все, что хотел, он притянул его к себе и, усадив сверху, начал яростно двигать бедрами. Никогда еще Мо Жань не входил в него так глубоко. Они буквально склеились плотью и кровью и каждый раз, когда он вскидывал бедра, его мошонка почти наполовину входила в податливое тело. Не в силах сопротивляться собственному желанию, Чу Ваньнин только и мог, что тяжело дышать и стонать, превратившись в руках Мо Жаня в мягкую глину. Что же касается мужчины, что без остановки трахал его, то в какой-то момент он схватил его за подбородок и, повернув его голову, накрыл влажным ртом его губы. Казалось, в этот момент между их губами и зубами зародился неясный вздох, похожий на стон.

Мо Жань тяжело сглотнул. Голос его звучал низко и приглушенно:

— Это и есть настоящий трах…

Все разумные части души уже покинули Чу Ваньнина. Осталось только грешное тело, дрейфующее в этом темном море страстей.

— Ах… не останавливайся… ах… так горячо… еще быстрее… — в полузабытьи бормотал он.

— Без устали, снова и снова, я буду удовлетворять тебя… Чу Ваньнин… Ваньнин…

Он трахал его так долго, что Чу Ваньнину начало казаться, что, похоже, ему суждено вот так скончаться в объятиях этого мужчины. Смешиваясь и взбиваясь в пену, их телесные жидкости стекали вниз по бедрам.

Внезапно мужчина обхватил его за талию и, вновь перевернув лицом вверх, прижал к спинке кровати, задрал его ноги и опять засадил на полную. На этот раз скорость и сила его толчков были настолько потрясающе мощными, что Чу Ваньнин только и мог, что, широко распахнув глаза, вскрикивать и стонать. Совершенно потерявший рассудок, сгорающий от вожделения, его любовник снова и снова то входил в его тело до самого основания, то полностью выходил, оставляя лишь головку у самого входа, а потом опять безжалостно таранил его, так быстро и так сильно, что его голос теперь тоже срывался и дрожал.

— Ваньнин… Ваньнин… — ни разу этот человек не позвал кого-то другого.

Вдруг он обхватил его лицо руками и, прижавшись к его лбу своим, пробормотал:

— Золотце, я сейчас кончу. Позволь мне быть в тебе…

Чу Ваньнин открыл рот, словно выброшенная на берег умирающая рыба. С головой погрузившись в море желания и наслаждения, он и сам не мог сказать, сколько раз он кричал и кого звал. Чувствуя тяжелый запах животной похоти этого человека, задыхаясь от собственного вожделения, он мог лишь выдохнуть:

— Кончи в меня… ах! А-а-а… ах-а-а-а!

Мо Жань закрыл глаза, низко зарычал, когда его тело исторгло струю густой спермы с густым специфическим запахом. Его бедра продолжали двигаться, даже когда постельное белье соскользнуло на пол. Чу Ваньнин снова и снова бился затылком о столбик кровати, но трахающий его ненасытный любовник продолжал остервенело вбиваться в его тело, изливаясь брызгами вязкой и липкой спермы. Под этим мощным натиском Чу Ваньнин содрогнулся, чувствуя как его накрывает горячей волной, так что все тело сводит судорогой. Пальцы на белых ногах подогнулись, и, в конце концов, не в силах сдержаться, он почти неосознанно крепко обнял мужчину за шею.

Их рваное дыхание перемешалось, и когда, достигнув оргазма, он закричал, так же хрипло кричали под ним. Что стало причиной этой бури эмоций, обрушившейся на них волной похоти и утопившей их в море страстей? Все это случилось лишь из-за огромной дозы сильнейшего афродизиака или все же всему виной скрытые в их сердцах тайные желания, о которых они и сами даже не подозревали?..

Потребовалось много времени, чтобы сознание медленно вернулось к Чу Ваньнину.

По неизвестной причине в тот же миг воспоминания о прошлой жизни нахлынули на него бурной рекой.

После того, как их с Мо Жанем тела соединились, память о прошлом обрушилась на него подобно лавине.