Услышав движение за спиной, Чу Ваньнин на мгновение замер, а затем медленно обернулся.

Свет и тень двигались, тесня друг друга. На мгновение показалась, что весна вернулась на землю и мир наполнился ярким светом и красками, словно в разгар самого жаркого лета.

Все, что Чу Ваньнин до этого не слышал: свист ветра, шорох падающего снега, ласкающий звук шелеста ветвей, — все это в ту же минуту обрушилось на него. Словно бурлящий прилив, все сущее человеческого мира хлынуло назад, возвращаясь в его сердце, разум и душу.

Он хотел броситься вперед, но продолжал стоять на месте. Все его тело словно налилось свинцом и было сковано льдом, так что он не мог даже пошевелиться. В этот момент, совсем как много лет назад, уши Чу Ваньнина, казалось, вновь наполнил громкий стрекот цикад под Пагодой Тунтянь.

Само собой, это ведь было лучшее время в жизни Мо Жаня.

Этот чистый и прекрасный юноша подошел к прислонившемуся к дереву старейшине Юйхену: к истоку всего, к той самой изначальной точке, где по воле судьбы жизни этих двух людей переплелись.

— Чу Ваньнин…

Маленький дракон ткнул его в бок.

Чу Ваньнин с трудом пришел в себя, но в горле все еще стоял ком, так что он не мог произнести ни слова.

Очень медленно он пошел к человеку, стоящему под сухим деревом: к своему последнему пристанищу[310.8], к завершению боли и страданий двух жизней, к их финалу[310.9].

Холодный ветер запутался в уныло шелестящих ветвях. Пройдя сквозь дым бесчисленных пожаров войны и сигнальных костров, Чу Ваньнин наконец остановился перед этим человеком.

Совсем как много лет назад, в расцвете юности, Мо Вэйюй вновь застыл перед Чу Ваньнином. Вскинув голову, он смотрел на него и улыбался.

— Господин бессмертный, господин бессмертный!

Голос из прошлого до сих пор звучал в его ушах, хотя прошло две жизни, прежде чем судьба даровала им эту новую встречу.

— Я так долго наблюдаю за вами, почему вы меня не замечаете?

В уединенной горной долине свет зари был чист и прозрачен. Казалось, в этом мире остались лишь они, а все остальное исчезло.

На плечи Мо Жаня была наброшена теплая мантия. Лицо все еще казалось слишком бледным, как у выздоравливающего после тяжелой болезни.

Он смотрел, как на фоне утренней зари Чу Ваньнин приближается к нему, и чем ближе он подходил, тем большей нежностью сияли его черные как смоль глаза.

— Учитель…

Ветер стих. Сквозь прореху в облаках выглянуло утреннее солнце и осветило этот залитый кровью мир.

— Я видел странного демона, а потом со мной случилось кое-что интересное. И еще я хочу сказать тебе…

Судный день, с его смутой и тревогами, остался в прошлом.

Много лет спустя там, где сегодня утром лилась кровь… возможно, распустятся новые цветы сливы.

Месяц спустя. Город Учан.

— Посмотрите, посмотрите! Нет, вы только взгляните! — орал во все горло неряшливого вида лоточник и тряс в руке маленький цветочный барабан[311.1]. Под лучами яркого солнца он тащился с бамбуковым коромыслом на плечах по длинной улице от дома к дому.

— Ночные Стражи, Ночные Стражи! Всего лишь тридцать монет за штуку! Когда-то старейшина Юйхэн своими руками создал этих воинов, чтобы оградить людей от нечистых сил и бедствий. Честный торг! Здесь не обманут ни ребенка, ни старика! Эй, подходи! Не проходи мимо, не упусти свою выгоду!

Изношенные соломенные сандалии шаркали по мощенной голубым известняком дороге, длинная тень понуро волочилась за торговцем. Слева и справа от него пробежала стайка смеющихся детей. У некоторых из них в руках были засахаренные фрукты на палочке, а у кого-то — бечевки от реявших в небе бумажных змеев.

Вдруг милая девчушка с подвязанными на манер рожек барашка косичками потянула торговца за полу одежды:

— Дядя, я хочу купить одного Ночного Стража.

Коробейник снял с плеч свое коромысло и достал из короба покрытого персиково-розовым лаком Ночного Стража:

— Ну как, вроде этот неплох?

Милая девочка энергично закивала:

— Красивый! Именно этот! — словно испугавшись, что его заберет кто-то другой, она торопливо обхватила своего нового защитника, который был примерно одного с ней роста, а второй рукой с трудом достала из кармана передника медные монетки.

Она вынимала монеты одну за другой, но в конце концов выяснилось, что трех не хватает.

Девчушка слегка разволновалась:

— Ой, может, из-за того, что я слишком быстро бежала, они выпали по дороге?

Она снова полезла копаться в залатанном кармане, но в нем все-таки было ровно двадцать семь монет. Девочка невольно запаниковала, глаза ее покраснели:

— Братик, они выпали, это все, что есть, можешь продать мне его за столько?

Лавочник тоже оказался в весьма затруднительном положении. Потерев свои грязные руки, он сказал:

— Малая, я сам этого Ночного Стража купил у даоса за двадцать пять монет. Если уступлю тебе, выходит, заработаю всего лишь две монеты? Я уже целый день тут брожу, а этой прибыли не хватит даже на то, чтобы заплатить за еду.

— Но как же быть? — девочка начала утирать слезы. — Если так вернусь домой, отец снова будет ругать меня, у-у-у…

Прежде чем она зарыдала в голос, кто-то подошел к ней сзади, загородив солнечный свет.

— Уважаемый друг, эти серебряные монеты можешь оставить себе, — раздался очень приятный и вежливый голос. Услышав его, девочка замерла, а потом медленно подняла голову. Сначала она увидела лишь руку, обрамленную манжетом из снежного шелка, а потом, подняв взгляд выше, наткнулась на пару сине-зеленых глаз, похожих на берилл или изумруд. В лучах утреннего солнца длинные светлые волосы этого человека казались еще более мягкими и шелковистыми.

Младший Мэй Ханьсюэ мягко улыбнулся:

— Малышка, ты такая красивая, как я могу допустить, чтобы ты проливала слезы из-за трех монет?

— А-а... — девчушка застыла от удивления.

Мэй Ханьсюэ присел на корточки, чтобы быть вровень с ней, и передал ей персиково-розового Ночного Стража, которого забрал у нее торговец. Глаза Мэй Ханьсюэ изогнулись в улыбке:

— Ни за какие деньги не купить слезы красавицы, ведь девичьи слезы — бесценное сокровище. В следующий раз не плачь из-за такой ерунды, ладно?

Рядом с ним стоял другой мужчина с самой заурядной физиономией, в травяном плаще и бамбуковой шляпе. Несмотря на непривлекательное лицо, у него были очень красивые зеленые глаза. Цветом они напоминали изумруды, но, так же как и эти драгоценные камни, на первый взгляд казались слишком холодными, без капли душевной теплоты и мягкости.

Этот мужчина, нахмурившись, сказал:

— Полно тебе. Ей на вид лет пять-шесть.

Мэй Ханьсюэ со смехом поднялся на ноги:

— Старший брат, ты такой скучный! Красота не знает возраста: хоть восьмидесятилетняя старуха, хоть пятилетняя малышка — каждая женщина по-своему хороша. У всех есть свои достоинства, тебе просто нужно научиться делать им комплименты. Такой талант может… эй, а почему ты убегаешь?

Не желая с ним разговаривать, его старший брат Мэй Ханьсюэ просто развернулся и пошел прочь.

На этот раз, следуя приказу главы Дворца Тасюэ, Минъюэ Лоу, братья Мэй отправились в земли Сычуани, чтобы поздравить Пик Сышэн с восстановлением духовной школы. Благодаря защите госпожи Ван удалось сохранить жизни большинства учеников и старейшин и теперь, когда бедствие миновало, эта школа смогла восстановить и приумножить свою силу и влияние.

Таким образом, после перетасовки и изменения баланса сил в мире совершенствования Пик Сышэн неожиданно взлетел и вошел в тройку сильнейших духовных школ. Закат школы превратился в ее рассвет. Больше никто не мог распоряжаться судьбой Пика Сышэн, пользуясь его бедностью и плачевным положением.