— Я не хочу уходить… Вы оба все еще здесь… Я не хочу никуда уходить! Я просто хочу быть вместе с вами…

— Если не хочешь уходить, тогда подожди меня в Зале Шуантянь, — со вздохом сказала госпожа Ван, — когда мама закончит разговор с главой Цзяном, то придет туда вместе с твоим отцом.

— …

Сейчас лицо госпожи Ван выглядело очень бледно, из уголков губ сочилась кровь. Нахмурившись, она слегка откашлялась и тихо попросила:

— Мэн-эр, будь послушным…

Сюэ Мэн снова и снова качал головой, утирая руками слезы. Однако в глубине души он прекрасно понимал, что после того, как его мать вспыхнула Небесным Пламенем Феникса, ее жизнь будет недолгой, поэтому ему не следует противиться ее воле и зря тратить отпущенное ей время.

В конце концов, он все-таки ушел и в огромном Зале Даньсинь остались лишь два соученика из ордена Гуюэе — сестра-наставница и ее младший брат по обучению.

После ухода Сюэ Мэна силы окончательно покинули госпожу Ван. Теперь, когда опасность миновала, она рухнула на трон, вмиг утратив все свое спокойствие и хладнокровие.

Какое-то время она смотрела в одну точку на столе. Когда первое оцепенение прошло, слезы градом покатились по ее нефритово-белым щекам, после чего ее скрутил сильнейший приступ кашля с кровавой рвотой.

Цзян Си так и остался стоять на прежнем месте. Заметив, что госпожа Ван кашляет кровью, он, казалось, хотел сделать шаг вперед, но, в конце концов, так и не сдвинулся с места. Некоторое время спустя он сказал:

— Здесь больше никого нет, что ты хотела сказать?

Госпожа Ван так сильно закашлялась, что какое-то время не могла ответить ему.

Увидев это, Цзян Си нахмурился и, еще сильнее помрачнев лицом, сказал:

— Из-за того, что случилось когда-то во время нашего совершенствования, твое духовное ядро с каждым днем становилось все более подавляющим и тираническим. Впоследствии тебе было трудно даже просто продолжать использовать магию, что уж говорить о призыве Небесного Пламени Феникса. Сейчас на кону стоит твоя жизнь.

Госпожа Ван медленно выдохнула. Ресницы ее были мокрыми от слез. Невидяще глядя перед собой, она ответила:

— Да, я знаю.

Огненное море захлестнуло и поглотило их, но все еще не могло сжечь. Между ней и Цзян Си, казалось, раскинулся непреодолимый алый океан.

— Тогда что еще ты хочешь мне сказать?

— …

— Если сказать тебе нечего, тогда я пойду.

Подождав какое-то время, Цзян Си увидел, что она по-прежнему сидит, опустив взгляд, и молчит, и окончательно потерял терпение.

Он развернулся, собираясь уйти, но в этот момент до его ушей донеслось едва различимое:

— Младший собрат.

Искры бушующего пламени кружились над ними словно клокочущее багровое облако.

— Ты ведь и правда презираешь Мэн-эра?

Как только она произнесла эту неуместную фразу, Цзян Си почувствовал необъяснимую тревогу:

— Что?

— Когда ты впервые встретил его в Духовной школе Жуфэн, вы с ним сразу же поссорились. Если бы я пришла чуть позже, боюсь, вы бы и рукам волю дали, — госпожа Ван еле слышно вздохнула. — Младший соученик, его характер и правда сложно назвать хорошим, однако, прошу тебя, прими во внимание, что он просто слишком похож на тебя в юности… Незачем тебе ругаться с ним.

Какое-то время Цзян Си никак не реагировал, потом склонил голову набок и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Госпожа Ван ответила не сразу. Повисшая между ними тишина была подобна собирающимся над их головами клубящимся грозовым тучам, которые вот-вот разразятся проливным дождем, и весь мир в одно мгновение поменяет цвет.

В этой напряженной тишине Цзян Си вдруг вспомнил о событиях своей собственной юности. Его сердце сорвалось на бешенный бег, но выражение лица стало даже еще холоднее, чем было. Он не проронил ни слова, лишь сжал пальцы в кулаки, ожидая, пока госпожа Ван снова заговорит.

— Сюэ Мэн… — женщина тихо вздохнула, но этот вздох был подобен пурпурной молнии, с оглушительным грохотом разорвавшей небесный свод... — Сюэ Мэн на самом деле очень похож на тебя. Младший брат, ты ведь понимаешь?

Несмотря на то, что в его сердце жило какое-то смутное предчувствие, когда он услышал эти слова, в голове Цзян Си все загудело, и разум в одно мгновение полностью опустел.

Кто на него похож?

Сюэ Мэн?

Это тот юнец, который каждый раз при виде него начинал злиться и грубить, вызывая лишь чувство глубочайшего презрения?

Полный абсурд…

В большом зале воцарилась мертвая тишина. Цзян Си попытался переосмыслить значение ее слов, и постепенно эта покрытая пылью времени истина, подобно давшему трещину толстому льду, слой за слоем, раскололась на куски. Лицо Цзян Си оставалось неподвижным, однако кровь в его жилах превратилась в лед.

Он был на грани того, чтобы задрожать от панического страха, и в то же время чувствовал, что все это до крайности нелепо.

Он резко развернулся и уставился в лицо госпожи Ван. Ему в самом деле хотелось бы думать, что он просто ослышался, но он знал, что это невозможно. Эти слова казались очень простыми и легковесными, однако были ясны и прозрачны, как проточная вода, устремившаяся к нему сквозь бушующее пламя.

На его глазах этот водный поток обернулся девятым валом.

— Цзян Ечэнь, — медленно подняв взгляд промолвила госпожа Ван, из-под влажных ресниц на него уставилась пара черных зрачков. — Сюэ Мэн — твой сын.

Тишина… Казалось, Цзян Си был близок к тому, чтобы рассмеяться, но в глубине его глаз промелькнул ужас:

— Ван Чуцин, ты спятила? Ты понимаешь, что говоришь?

Скрытые длинными рукавами пальцы сжались в кулаки, в черепе словно сошла каменная лавина, голова раскалывалась и кружилась, все тело стало тяжелым и вялым.

— Он и я, что между нами может быть общего?

Пусть изначально Цзян Си занял жесткую позицию, но под воздействием слов госпожи Ван его первоначальное изумление превратилось в страх, страх породил сомнение, а сомнение превратилось в гнев… Сколько лет он считал себя одиноким и независимым, не обремененным никакими привязанностями и родней… а тут сын? Именно сейчас ему говорят, что Сюэ Мэн — это его сын? Да это просто… полный абсурд!

Госпожа Ван часто и тяжело дышала, сдерживая очередной приступ кровавого кашля. Вероятно, в этот момент она чувствовала себя униженной, но все равно продолжала стоять на своем:

— Что случилось в прошлом, младший брат и сам прекрасно знает. Я бы все равно не смогла солгать о том, что связывает тебя с Мэн-эром.

— …

Цзян Си какое-то время молчал, а потом начал смеяться. Редко кто-то видел, чтобы он так безудержно хохотал. Он смеялся и смеялся, но глаза его были полны язвительной насмешки и ярости.

Наконец, он холодно процедил сквозь зубы:

— Мой сын? Если старшая сестра хочет поручить мне опеку над ее осиротевшим ребенком, можно было просто попросить. Зачем придумывать эту нелепую байку?! Разве лицом и телом, характером и темпераментом твой сын хотя бы немного похож на меня?

Из-за того, что в глубине души он был очень обеспокоен, Цзян Си изо всех сил все отрицал, в дикой ярости скалил зубы и выпускал когти.

— Вместе с Сюэ Чжэнъюном наворотила дел, а теперь пытаешься таким грязным способом заставить меня прибирать за вами? Этот Сюэ Мэн, Сюэ Цзымин, как он может быть моим сыном?!

Однако сердце его невыносимо трепетало, и, казалось, где-то в глубине его сознания внутренний голос холодно напомнил ему: да, он твой ребенок, подумай о его возрасте, вспомни при каких обстоятельствах старшая сестра Ван ушла из Гуюэе. Спроси себя и честно ответь перед Небесами, которым все ведомо, Цзян Си, просто хорошо подумай об этом…

О чем тут думать?!

Словно пойманный в ловушку зверь, он кусал и рвал на куски проросшие в глубине его сердца ростки здравомыслия.

С какой стати ему об этом думать?