Сияние Хуайша померкло и, превратившись в слабую тень, растаяло, вновь слившись в единое целое с плотью и кровью Чу Ваньнина.
Легкая усмешка появилась на губах Тасянь-Цзюня:
— Учитель, в прошлом все мои приемы были переняты у тебя. Однако теперь это не так.
— …
— Сколько он прожил в том мире после возрождения, столько же я в одиночестве томился в этом мире, а теперь я к тому же получил его духовное ядро, — сказал Тасянь-Цзюнь, поглаживая бровь Чу Ваньнина своим большим мозолистым пальцем. — С текущими возможностями Учителя убить меня невозможно.
Спустя несколько мгновений, как будто что-то вспомнив, он добавил:
— Учитель ведь может не знать, чем я занимался все эти годы в этом полуразрушенном смертном мире?
Он говорил в очень интимном тоне и больше не называл себя «этот достопочтенный».
— Я отведу тебя посмотреть.
Место, куда он хотел отвести Чу Ваньнина, было совсем недалеко: на горе Хоу, там, где граница между миром живых и мертвых была слабее всего.
Но в их схватке его одежда промокла, а одежда Чу Ваньнина и вовсе была разорвана, так что он больше не мог ее носить. Такая мелочь нисколько не обеспокоила Тасянь-Цзюня: сложив пальцы, он создал духовную бабочку, чтобы передать с ней приказ. Очень скоро в зал вошел старик Лю Гун со стопкой чистой одежды в руках.
Чу Ваньнин и сам не мог сказать, какие чувства всколыхнулись в его сердце в тот момент, когда через щель в пологе он увидел старого слугу.
— Ваше величество, одежда прибыла.
— Это старая одежда, только ты знаешь, где она лежит и можешь все так быстро найти и принести, — спокойно сказал Тасянь-Цзюнь. — Положи и уходи.
Старый слуга понимал, что в данную минуту Чу Ваньнин находится за пологом, поэтому от волнения его руки немного дрожали. Ему так хотелось снова хотя бы одним глазком взглянуть на прежнего хозяина, но так как это не соответствовало принятым во дворце правилам этикета и церемониалу, он лишь низко склонил голову и, поклонившись до земли, нетвердой походкой вышел из зала.
Конечно, эта одежда села идеально. Иначе и быть не могло, ведь это были старые вещи, принадлежавшие Чу Ваньнину в прошлой жизни.
Согнув свои длинные стройные ноги, Мо Жань сидел неподалеку и молча наблюдал, как за занавесом одевается Чу Ваньнин. Взгляд его затуманился и по выражению его лица никто бы не смог сказать, о чем он сейчас думает, также как никто так и не смог понять, почему после смерти образцового наставника Чу ненавидевший его до глубины души император Тасянь-Цзюнь наотрез отказался сжечь его одежду и прочие личные вещи. Ведь было очевидно, что эти вещи больше никогда никому не понадобятся.
Дождь все еще лил как из ведра, в ночном небе клубились очень странные черные тучи. Тасянь-Цзюнь ленивым взмахом руки создал защитный магический барьер, накрыв им себя и Чу Ваньнина. Пока они шли мимо беседок, террас и павильонов, везде, куда ни кинь взгляд, строения, пейзажи и лица людей, все было размыто и скрыто за темной пеленой дождя.
— Ваше величество, образцовый наставник.
— Приветствуем ваше величество и образцового наставника.
После того как, миновав Зал Саньшэн[294.10], они ступили на мост Найхэ, уже можно было увидеть зловещее алое свечение, плывущее над горой Хоу. Шедший впереди Тасянь-Цзюнь повернул голову и, взглянув на Чу Ваньнина, с натянутой улыбкой сказал:
— Пик Сышэн построен в месте соединения Инь и Янь, там где магический барьер особенно слаб. Прежде ты часто приходил сюда, чтобы его починить, вот только ощущал ли ты кроме дыхания мира призраков еще какую-то ауру?
Чу Ваньнин не ответил, но под длинными рукавами его руки сжались в кулаки.
Он уже более-менее понимал, что там увидит… Ши Минцзин открыл Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти и, контролируя людей при помощи Вэйци Чжэньлун, смог соединить два смертных мира, так что вряд ли то, к чему он приложил руку, будет чем-то обыденным и простым.
— …
— После того, как вошел в этот смертный мир, ты, должно быть, видел немало городов и деревень, — Тасянь-Цзюнь замедлил шаг и пошел рядом с ним, разговаривая с ним так, словно они мирно беседовали об обычных житейских делах. — Ты ведь почувствовал, что в этих деревнях и городах как-то слишком пугающе тихо?
Раздвигая пышно разросшиеся ниспадающие лианы цветущего кампсиса[294.11], они вдвоем прошли по ведущей на гору Хоу узкой горной тропе, похожей на извивающуюся баранью кишку.
За очередным поворотом был горный утес, заканчивающийся обрывом.
Перед этим поворотом Тасянь-Цзюнь вдруг остановился. Казалось, впереди бушует огненное море, которое, отражаясь от скал, окрашивало их камень во все оттенки красного. Он чуть повернул голову, так что стал виден его профиль, и этот странный огненный свет распространился по его лицу, заполнив его зрачки. Оскалив зубы в плотоядной ухмылке, Тасянь-Цзюнь обратился к Чу Ваньнину:
— Здесь представлены плоды многолетних достижений этого достопочтенного. Учитель, сделай милость.
Глава 295. Пик Сышэн. Трудное возвращение на родину дорогой мученичества[295.1]
Перед ними возвышался мост.
Начинаясь у края отвесной скалы, он уходил прямо к небесам, туда, где среди пустоты висели каменные ворота, оценить реальный размер которых было практически невозможно. Они возвышались в туманном мареве облаков и даже мечущая громы и молнии буря с проливным дождем не могли погасить исходящее от них похожее на бушующее пламя багрово-алое сияние.
— Учитель, помнишь, когда-то ты рассказывал нам про то, что давным-давно вся нечисть взбунтовалась и ввергла мир в хаос, а Гоучэнь Шангун, надеясь их сдержать, помог Фуси подавить бунт и изгнать демонов из мира живых?
Заложив руки за спину, Тасянь-Цзюнь устремил взгляд на поражающие воображение огромные ворота в небесах:
— Армия демонов была повержена и, признав поражение, позорно бежала. После их возвращения в демонический мир, опозоренный этим разгромом Владыка Демонов издал указ запечатать все врата, соединяющие мир демонов с миром живых и впредь не иметь никаких связей с бренным миром людей, — чуть помолчав, он продолжил. — Но нельзя все предусмотреть и не бывает абсолютных запретов. На всякий случай Владыка Демонов все же оставил одну лазейку… и сейчас она прямо перед нами, — в этот момент сверкнула молния и ударил гром. — Врата Мученичества[295.1].
Но взгляд Чу Ваньнина был прикован вовсе не к Вратам Мученичества. С того момента, как он оказался здесь, Чу Ваньнин смотрел только на огромный мост, соединяющий Пик Сышэн с вратами, ведущими в мир демонов.
Когда он увидел это сооружение, то сначала просто удивился, но затем его лицо побледнело и сейчас он выглядел совершенно разбитым и почти безумным.
Резко повернувшись, он воскликнул:
— Мо Вэйюй, ты с ума сошел?! Этот мост…
— Мост этого достопочтенного такой впечатляющий, — убедившись, что Чу Ваньнин отреагировал должным образом, Тасянь-Цзюнь снова слегка улыбнулся и приподнял веки. Прикинувшись святой невинностью, он спросил. — Что с тобой? Неужели не нравится?
…Нравится?
Для постройки этого невероятно длинного моста шириной в полтора метра не было использовано ни одного бревна и ни одного гвоздя. От начала и до конца он был построен из человеческих тел!
Сложенные друг на друга, эти тела висели высоко в воздухе, образуя бесконечный мост из мертвецов, у которого не было видно ни конца ни края. Плотно подогнанные к друг другу трупы мужчин и женщин, стариков и детей, превратились в похожий на муравьиную тропу длинный мост, ведущий к тем самым поражающим воображение вратам в мир демонов. Сколько их там было? Не было способа, которым это можно бы было подсчитать.
