Ответ звучал еще более длинно и витиевато. В нем перечислялись все достоинства вопрошавшего, а также его близких, произведших на свет такое чудо. Сам ответчик поносился последними словами.

В случаях, подобных этому, прибор был бессилен. Правильно построить предложение он еще худо-бедно помогал, но особенности общения… тут уж лучше, если не в курсе, держать рот на замке.

— Сколько у меня времени? — поинтересовался Рип.

— Сорок восемь часов. На разведку вполне должно хватить. По прибытии не забудь засечь, а то исчезнешь среди толпы людей, читай потом в летописях об очередном чуде.

— Я тут подумал, что, если я увижу там Марико?

— Тогда тем более нужно вернуться за подкреплением. Но думаю, вряд ли. Троцеро не настолько глуп, чтобы держать пленницу в родовом замке. К тому же ты отправляешься к самому началу, можно сказать, истокам его карьеры пророка. Сомнительно, чтобы он уже тогда задумал выкрасть Марико.

Рип кивнул.

— Ну я пошел?

— Давай. Я пока сообщу Эйсаю, будем ждать тебя.

Стены капсулы опали, Рип оглянулся. Он находился в поле. Желтая трава с толстыми колосьями доходила юноше до пояса. То, что одинаковой травой была покрыта большая площадь, наводило на мысль о ее культурном происхождении. Рип вспомнил: Галил-Лея — аграрная планета. Отлично, он здесь еще и топчет посевы. Никакого замка или иного строения в пределах видимости не наблюдалось, обзору не способствовало и садящееся за горизонт солнце. Рип заметил невдалеке небольшой лесок. Тени стремительно удлинялись, и нужно было подумать о ночлеге. По опыту Рип знал, что безопаснее спать на дереве. Не так удобно, но кто знает, какие твари бродят в этих местах. Высокая трава вполне способна спрятать даже крупное животное, а непрерывный ветер и шелест помогут ему подобраться достаточно близко.

Выработав, таким образом, план действий, установив хронометр на сорок восемь часов и пустив его обратным ходом, чтобы видеть, сколько осталось, Рип направился к лесу.

— Алло, Эйсай?

— Я, а в чем дело? — Голос был сонный, а изображение на экране так и не появилось.

— Звоню по поручению Рипа. Он просил передать, что сегодня отправился на планету Галил-Лея в прошлое. Колыбель Баал-Лиинизма.

— Без меня!

Император усмехнулся, правитель понимал, что только из уважения к его сединам молодой человек не продолжил фразу рвавшейся наружу нелицеприятной бранью.

— Я в ангаре, на корабле, если хочешь, приезжай.

— Через полчаса буду, — бойко донеслось из динамика. Затем послышалась возня, и тот же голос сказал: — Или через час. — Молчание. — Через два… с половиной.

Император прервал связь. Рип правильно сделал, что не взял с собой нихонца. Счастью не нужно мешать.

— Эй, эй, эй!

— Эге-го-го-о-о!

— Бам!

— Бом!

Винклер чуть не свалился с дерева. Шум со стороны поля мог разбудить даже покойника, не то что чутко спящего человека.

Кричали люди или по крайней мере живые существа.

Со своего места юноше не было видно, что происходит — обзор загораживали остальные деревья. Некоторое время он боролся между желаниями разузнать, чем вызван этот шум, и бросить все, дабы поскорее смыться с опасного места. Любопытство победило.

На земле Рип, как мог незаметно, подполз к кромке леса. По полю, вытянувшись в широкую цепочку и нещадно топча посевы, шли люди. Одеты аборигены были намного беднее Винклера. Серые полотняные рубахи с широкими рукавами, подпоясанные простой веревкой. Шляп на голове не наблюдалось. Люди держали в руках различные железные вещи: кастрюли, тазики, просто куски жести, и, медленно двигаясь в сторону Рипа, самозабвенно колотили по этому металлолому. При этом орали они едва ли не громче железок.

— Эй, эй, эй!

— У-у-у-го-го! — Бах!

— Бум!

В бессмысленном на первый взгляд занятии было что-то знакомое.

Рип отполз под защиту деревьев. Похоже, он стал свидетелем местного празднества или… не давала покоя мысль, что где-то он уже видел подобную картину.

— Ух! Ох! Ух!

— Ба! Бим! Бом!

Как бы там ни было, но лучшее, что пришло в голову, это унести отсюда ноги. Никаких вещей не было, и сборы в дорогу не заняли много времени.

Треск ломаемых веток и тяжелое дыхание, раздавшиеся сзади, привлекли внимание юноши. Оборачиваясь, он одновременно положил руку на бластер.

Раздвинув кусты, со стороны поля вылетело существо.

Было оно гораздо больше человека, вздумай тот встать на четвереньки. Массивные передние лапы, на концах которых темнели длинные когти, широкие плечи с играющими под рыжей шерстью мускулами, полусогнутые задние ноги, готовые к прыжку. Кончик короткого, в отличие от хозяина, бурого хвоста нервно подрагивал. Охота! Нашлось знакомое слово. Вот чем занимались аборигены. Загоняли зверя. А зверь стоял перед Рипом.

Узкие глаза прищурены, уши прижаты, из широкой пасти с внушительными зубами вместе с хриплым дыханием вырываются клочья пены. Зверь был на грани.

Рип стоял неподвижно, рука на рукоятке. Он старался даже не дышать. Если не спровоцировать, зверь побежит себе дальше.

Вокруг повисла странная тишина. Крики загонщиков отошли на второй план и сейчас едва касались сознания…

Зверь прыгнул. Рип понял, что тот собирается сделать, за секунду до прыжка. Сильнее прижались уши, прекратил движение хвост, напряглись лапы, оскалились клыки. Мгновение и многокилограммовая туша, коротко рыкнув, взвилась в воздух.

Время замедлило свой бег.

Их отделяло совсем небольшое расстояние, но непостижимым образом Рипу хватило времени вытянуть из-за пояса бластер, снять его с предохранителя и нажать на курок. Луч прошил зверя насквозь. Он смог убить его, но не остановить. Уже мертвая, весящая в несколько раз больше Винклера туша, налетела на юношу. Они вместе повалились прямо в прелые листья, устилающие землю леса.

Вновь стали слышны шум листвы, пение птиц, крики загонщиков. Последние совсем рядом. Приваленный мертвым животным Рип был не в силах пошевелиться.

— Ой-йо-йо-йой!

— Бах! Бум! Бух!

Они были уже на опушке леса.

Лучшее, что Рип мог сделать, это поскорее скрыться отсюда, дабы не вызвать лишних вопросов. Он начал потихоньку выбираться из-под зверя.

— Бам! Бум! Бом!

— Ух! Ох! Эх!

— Вот он!!!

Рип понял, что опоздал.

— Вот это да!

— Зверюга!

— Матерый!

— Ой, он, кажется, еще дышит!

Над Винклером склонились лица. Едва первый загонщик узрел его, шум прекратился. Собравшиеся кучкой люди с железками в руках столпились над зверем и Винклером, пускали удивленные фразы и, похоже, больше ничего не собирались предпринимать.

С противоположной стороны послышались шаги. На пространство между деревьями вышли люди. Около десятка. В отличие от загонщиков на них поверх одежды были плетенные из толстых прутьев щиты, закрывающие грудь и спину. Толстый слой мешковины много раз обматывал шею, защищая от клыков животного.

Засада. Охотники, на которых выгоняли дичь. Каждый сжимал по две длинные, остро обструганные на конце деревяшки.

Винклер не имел понятия, какой ритуал он нарушил, и обрадуются ли звероловы, что дичь не досталась им.

Из среды охотников вышел высокий седовласый старик. Несмотря на возраст, движения его были резкими, во всем облике ощущалась сила. Старик подошел к куче из человека и зверя и склонился над ней. Внимательно осмотрел рану дичи, с видом знатока пощупал пульс на покрытой шерстью шее. В продолжение всей процедуры в лесу висела напряженная тишина. Затем он, воздев руки к небу, огласил окрестности громким криком ликования.

Возглас тотчас подхватили окружающие. Вроде они были довольны.

По знаку старика загонщики оттащили зверя, так что Винклер получил возможность беспрепятственно дышать.

Предусмотрительно спрятав бластер за пояс, юноша поднялся с земли.