А вокруг, скорбно склонив головы, двенадцать учеников. Первых последователей великого учителя, впоследствии сами ставшие учителями, понесшими слово Ака Майнью в народ. И сохранившие Послание.

Тогда, тысячу лет назад, это было нелегко, это был подвиг. Они подвергались гонениям. Их казнили, высмеивали, просто не принимали всерьез…

Сейчас культ Ака Майнью и пророка его Троцеро процветает. По меньшей мере в десяти планетных системах стоят храмы и поклоняются только ему. На остальных ведется обширная миссионерская работа.

Да, многие его предшественники поменялись бы с Джумой местами сегодняшним Понтифексом и Первым Жрецом Ака Майнью.

Все пророчества, все, что оставил в своих посланиях святой Троцеро, все исполнилось.

И времена гонений. И гибель Империи, и последовавшие после столетия варварства. И объединение разрозненных по планетам культов Ака Майнью. И теперешние, поистине «звездные» часы. Все исполнилось. Пришло время исполнения главного пророчества…

Джума, оторвавшись от своих мыслей, громко хлопнул в ладоши. Из темного угла у дверей появилась молчаливая фигура в красном балахоне младшего наставника, выполняющего роль служки при храме.

— Пора начинать! — громко объявил Джума. — Скажите, пусть введут первого по очереди.

Служка молча поклонился и, пятясь (такая манера передвигаться особенно раздражала Джуму, самого прошедшего через школу служек), скрылся за массивными дверьми центрального входа.

Через мгновение на пороге храма, словно по мановению волшебника (прости, Ака Майнью, их, конечно, не существует), на месте исчезнувшего служки уже стояла маленькая худая женщина.

Совсем молоденькая. Своими тонкими ручками она прижимала к налитой молоком груди небольшой белый сверток.

Ребенок.

Они все приходят с детьми. Иначе зачем приходить.

Предчувствуя еще один утомительный день и не в силах ничего поделать, Джума покровительно махнул рукой.

— Подойди ближе, дитя мое!

Мелкими шажками, испуганно таращась по сторонам удивительно большими глазами, девушка опасливо приблизилась к Первому Жрецу.

— Кто твой муж? — задал первый вопрос Джума. Вопрос, который он уже сотни раз задавал разным женщинам с детьми, пришедшим в этот храм.

— Он плотник, работает на мебельной фабрике, — тихо ответила женщина.

Как же еще. Джума удивился бы, окажись профессия мужа иной.

Сколько он ни спрашивал, ответ был неизменен: «Муж плотник». Не лесоруб, не дровосек, а именно плотник. Ему врали и знатно одетые дамы, судя по богатым одеждам и нежной коже рук, лишь понаслышке знающие тяжелый хлеб жены не много зарабатывающего плотника. Ему врали и зажиревшие купеческие матроны. Ему врали и подзалетевшие проститутки, вряд ли ведающие, кто отец ребенка. «Может, он и плотником был, то-то у него эта штука как полено… Или как полено был до него…» Глядя в глаза и беззастенчиво ему врали все. Такого количества плотников просто не могло быть на Ветхелеме. Может, врет и эта.

— Когда родился ребенок? — задал следующий вопрос Первый Жрец.

— Тридцатого серпения, — не моргнув глазом, ответствовала женщина.

И опять было бы странно, окажись ответ иным. Стандартные вопросы. Так сказать, прелюдия.

Прознав о том, что в этом году должен родиться у смертной женщины сын Ака Майнью, Мессия и царь над людьми (да и как не прознать, когда в «Откровении» написано), среди представительниц прекрасного пола резко подскочила… нет, не рождаемость… Беременность.

Встретить в этом году на Ветхлееме женщину без живота была такая же редкость, как… узреть беременного мужчину.

Забеременели все. От мала до велика. Кому было еще слишком рано рожать и кому уже выходили последние сроки. На одежду для беременных спрос повысился неимоверно. Женщины ходили с одинаковыми округлыми животиками, которые к тому же почти одинаково увеличивались в размерах. Ведь не только год, но и день рождения ребенка был конкретно оговорен. Все подгоняли сроки под нужную дату.

Незадолго до назначенного времени на Ветхлеем началось повальное шествие беременных женщин с других планет и систем. В предсказании было сказано, что Мессия родится на Ветхлееме, но ни слова о том, что он должен происходить именно с этой планеты. Главное — роды на Ветхлееме. Это было беременное нашествие. Тихая оккупация беременной половиной человечества небольшой плакетки. И с этим ничего не могли поделать. Одна из прилетевших женщин и вправду могла носить под сердцем будущего царя.

Наконец ровно тридцатого серпения все местные и прибывшие женщины, конечно же, дружно родили. В современной медицине существует множество способов задержки или искусственного ускорения родов. Планету потряс неимоверный по силе и количеству детский крик.

Бедные врачи. Ровно с одной минуты после полуночи и до одной минуты до нее у миллионов женщин продолжались роды…

Теперь все это орущее, сосущее и немного подросшее за прошедший месяц воинство расположилось лагерем перед храмом.

— Распеленай ребенка и положи сюда, — приказал Джума притихшей женщине.

Та молча повиновалась, обнажив трясущимися руками маленькое тщедушное тельце.

Сколько их Джума пересмотрел за последний месяц… Он уже, наверное, никогда не сможет без отвращения видеть маленьких детей.

«Мальчик», — отметил про себя Первый Жрец. Некоторые из мамаш пробовали подсунуть дочерей, авось прокатит. Глупые, в пророчестве ясно сказано царь — значит сын.

Брезгливо взяв ребенка на руки (красный, похож на жабу) Джума небрежно перевернул его на животик. Мать невольно вздрогнула от такого обращения, но осталась стоять на месте. Сам младенец только тихо крякнул.

«Хорошо хоть не плачет. Некоторые орут, прямо уши затыкай».

Джума кинул взгляд на маленькую правую лопатку ребенка. Точно в центре красовалось небольшое родимое пятно в форме полумесяца.

«И эта туда же».

Будущего мессию следовало определить по шести признакам. Троцеро подробно и недвусмысленно описал их. Все годы признаки держались в строжайшей тайне и были известны только Первому Жрецу. Во всяком случае, так считалось. Но… то ли один из предыдущих Понтифексов оказался не в меру разговорчивым, а может, и кто-то из младших чинов прознал.

Словом, один из признаков: родимое пятно в форме полумесяца на лопатке, стал известен. На какие только хитрости не пускались заботливые мамаши. И делали младенцам косметические операции, и трансплантации кожи, и даже накалывали родинки от крохотных, до чуть ли не на всю лопатку. Чтоб заметно! Первый Жрец старый, зрение, поди, не то, не ровен час, проглядит чадо. Джума ухмыльнулся. Одна сердобольная и особо рьяная мамаша даже додумалась сделать по родимому пятну на обеих лопатках.

Сжимающая в волнении маленькие кулачки женщина скорее всего тоже не была исключением. Ишь, глазищи-то вылупила. Еще бы, стать матерью Мессии, тут тебе и почет, и уважение, и слава, да и мужу плотницкое дело бросить можно. Зачем оно во дворцах-то?

Некоторые мамаши предлагали Джуме деньги, некоторые себя, некоторые и то и другое… Для чего старику все это? В его положении о душе думают, близится срок, и он предстанет пред грозные очи небесного отца. А они деньги. Глупо.

Джума опять небрежно перевернул мальчика. Взглянул на его пуп.

Пуп мессии должен быть смещен немного влево. Джума пригляделся — вроде смещен. Кто их разберет, этих карапузов, животище-то выпятил.

Он двумя пальцами поднял левую ножку брыкающегося мальчика и взглянул на пятку. Две родинки по краям.

И только после этого Джума невольно вздрогнул. Невидимые молоточки застучали у него в мозгу.

Три. Три из шести положенных признаков у этого малыша совпадали.

Такое случалось всего второй раз. У одного из младенцев даже имелось четыре знака…

Старик почувствовал, что его морщинистые руки немного дрожат.

Он потянулся к головке новорожденного и аккуратно, без предыдущей небрежности, повернул ее.

У младенца были удивительно длинные и темные волосы. Женщинам тяжело носить ребенка с такими волосами…