Казалось, кровавый конец неизбежен. Все, финита ля комедия. За неимением занавеса убирайте трупы. Полет копья занимал ничтожный промежуток времени, однако что-то произошло, какое-то важное событие успело случиться… Вот Винклер с ужасом смотрит на приближающееся острие — светлую или темную точку, разрастающуюся, увеличивающуюся в размерах и постепенно заслоняющую собой все окружающее пространство; а вот оно уже неподвижно замерло всего в нескольких сантиметрах от лица юноши.

Рип четко увидел каждую зазубринку, каждую выемку и бугорок на грубо обработанном и слегка сколотом, скорее всего неудачным попаданием, костяном наконечнике смертельного, в полном смысле слова, оружия.

Сначала он ничего не понял, не видя, не слыша и не ощущая ничего вокруг; а затем до него постепенно с возвращением чувств пришло и понимание. Оно не добралось, не долетело до своей цели. То ли бросающая оказалась не совсем точна, впрочем, нет — вот оно, прямо перед глазами с полусколотым концом, доказательство ее меткости, выходит, бросок был недостаточно силен… Тогда почему копье замерло прямо перед лицом и не падает. Винклер прислушался… И почему такая тишина вокруг? Он с трудом оторвал взгляд от зазубренной кости проделать это оказалось не так просто, как подумать — и огляделся по сторонам…

Он ожидал чего угодно: кровавой драки враждующих сторон, пустившегося и неудержимого огня бойни, рек крови и отрубленных конечностей, проткнутых и хрипящих тел, торжественных криков победителей и замешанного на крови предсмертного проклятия умирающих… Он ожидал чего угодно — только не этого…

Все племя. Все. Если говоришь все, это значит все: мужчины, женщины, старики, дети и даже двуликий Бхххххунд и хитрый маленький Тум сейчас изумленно и в молчании уставились в его сторону. На сотнях таких разных по окраске, размерам, возрасту, форме носа, величине ушей и длины меха лиц в эту секунду с завидным постоянством и редким единодушием читалось одно и то же. Непрерывно повторяющееся, размноженное на десятки копий и возведенное в квадрат — немного смешное, немного глуповатое выражение…

Если бы не глаза смерти, в которые Рип смотрел минуту назад, он, может быть, рассмеялся бы… Это выражение было удивлением, возможно, с небольшой или большой накипью, налетом неверия, недоверия, суеверного страха…

Рип никогда не думал, что он так явственно сможет читать по лицам, тем более по чужим лицам.

Вслед за непониманием пришла и глупая мысль, выскочив из сознания и заплясав перед глазами красной праздничной ленточкой с написанными на ней ровными печатными буквами: «А че это они так уставились на меня?..»

Это произошло, когда охотница из группы ОрррХи бросила копье… И только после этого Рип додумался перевести вновь взгляд на костяной наконечник, что оказалось значительно труднее, чем перед этим оторвать его же и посмотреть дальше… — какая штука задержала красивый полет сколотой смерти. Древко копья сжимала… рука… его рука.

Рип почувствовал, как на лицо, подчиняясь древнейшему стадному инстинкту, наползает то же выражение удивления, неверия и страха.

Сказать, что он не поверил своим глазам, это не сказать ничего. Кто-то из них его обманул, предал… То ли рука, ни с того ни с сего вцепившаяся в длинную прямую деревянную ветку… То ли глаза, упорно показывающие и твердящие, что эта ветка есть не что иное, как копье.

Старым испытанным методом Рип крепко зажмурил веки, затем медленно приоткрыл одно, второе… Как и в прошлые попытки, как и все последнее время, этот обычно безотказный прием не сработал — оружие по-прежнему оставалось на месте, и его правая, рука по-прежнему крепко сжимала его… Рип знал, он точно знал — это невозможно. Так не бывает.

Колье нельзя поймать на лету. Пока изображение дойдет до глаза, пока мозг даст сигнал руке, а рука, как может, но все равно, недостаточно быстро повинуясь сокращениям больше десятка крупных и мелких мышц, не поднимется…

Однако вот оно — доказательство. Неведомая, неисследованная часть его сознания, в отличие от остальных продолжая бодрствовать, дала сигнал, и результат перед глазами… Движение было чисто рефлекторным, автоматическим, иначе не успеть, однако где и когда он приобрел такие рефлексы.

Все племя во главе с Бхххххундом продолжало тупо смотреть. Такого они явно никогда не видели. Быстро сориентировавшись, Винклер развернул копье, поднял его над головой и, гневно сотрясая оружием в воздухе, надеясь, что в темноте не видно, как дрожат руки, громко кликнул:

— Техендоо, Техендоо!

Его крик вывел из ступора всех пребывающих в этом состоянии. Воительницы на противоположной стороне заволновались. Многие, побросав оружие, начали потихоньку переходить на сторону Винклера. Хотя и стараясь как можно дальше стороной обойти фигуру самого Рипа с копьем в руке.

Вскоре напротив всего племени уже стояла одна ОрррХа. Некоторое время старая жрец-вождь злобно смотрела на юношу, а затем, видимо, двинулась вперед. Все племя замерло… Не доходя двух шагов, правительница остановилась. Вся поза ОрррХи выдавала напряжение, в следующую секунду она быстро поклонилась ритуальным жестом почтения и также замерла в стороне.

Рип услышал, как рядом стоявший Тум испустил долгий и протяжный вздох облегчения. Он и сам не поверил. Неужели все? Их бескровный переворот кончился? Прошел? Завершился полной и безоговорочной победой заговорщиков?.. Страшная, нечеловеческая усталость — результат пяти дней беспрестанных раздумий и сегодняшних потрясений — навалилась на него. Сейчас бы чашечку кофе и в теплую постель…

В этот миг сзади раздался предостерегающий крик, Винклер, оторвавшись от радужных мыслей, насколько мог, быстро обернулся. ОрррХа, воспользовавшись общим замешательством, за спинами бывших подданных пробралась к подножию статуи бога и, схватив валявшуюся там и всеми забытую палицу — знак царской власти, размахивая этим грозным оружием, неслась на беззащитно стоящего Рипа.

Дубина вертелась с огромной скоростью, с присвистом описывая над головой разъяренной женщины смертельные круги.

Еще миг — и оружие влетит в податливую грудь или; незащищенную голову человека…

Все произошло в одно мгновение… Глядя на несущуюся, как в замедленном кино, ОрррХу, Рип, чуть присев, отступил в сторону, убираясь с линии атаки женщины и одновременно давая ей подойти поближе. Когда жрец-вождь, оказалась в зоне досягаемости, в тот же миг одна рука его; стремительно понеслась вперед, и огрубевшее от бесчисленных упражнений ребро ладони ударило жрец-вождя под мышку одной из рук, сжимающих палицу. В ответ сладкой, музыкой раздался щелчок выскочившего сустава…

Полет утыканной шипами дубины прекратился — как; будто та натолкнулась на невидимое препятствие. В то же время вторая рука одновременно с первой с молниеносной быстротой понеслась к горлу жрец-вождя, где, как Рип знал (откуда?!), находилось самое уязвимое место.; Одновременно с щелчком руки тихо хрустнула и гортань нападавшей. ОрррХа еще автоматически открыла рот, пытаясь сделать очередной вдох. Первобытный мозг с настойчивостью страхового агента то и дело посылал все более требовательные сигналы к легким, требуя новые и новые порции кислорода изголодавшемуся по этому газу из-за быстрого бега организму. Одного всезнающий, все защищающий и все запоминающий трудяга-мозг не учел. Дышать-то — давать эти самые драгоценные порции такого незаметного и легкого газа — было, увы, нечем.

Охотница сделала еще два неуверенных шага по направлению к парню, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Глаза ее покрылись поволокой, и на последнем шаге, так и не добравшись к своему убийце, ОрррХа замертво свалилась к ногам изумленного человека…

Рип еле успел подхватить выпавшую из ослабевших рук палицу. Сиена произошла в ничтожные доли секунды. Как и в предыдущем случае с копьем, все движения Рипа были чисто автоматическими, бессознательными.

Племя затихло (уже в который за сегодня раз — пора и привыкнуть). Понемногу смысл произошедшего начал доходить и до Винклера, а когда дошел… Он с ужасом уставился на мертвую женщину, неподвижно лежащую на земле… Потом перевел взгляд на руки, сделавшие это… Руки убийцы… его руки…