Возня с моделью Бухвостова напомнила мне о еще одном проекте, в суете мною попросту позабытом. А потому, покинув главного инженера, я отправился на поиски людей, занимающихся созданием эрзац-скафандров, вроде тех, что мне довелось примерить во время полета в Каменград. Интерес у меня к ним был вполне понятный. Очень уж оригинальный способ связи организовали создатели «скафандра» в своем детище. Да и сама идея специального костюма для воздухоплавателей меня увлекла. Были, были у меня на этот счет кое-какие задумки. А вкупе с уже воплощаемым «этажеродраконом»… м-м!

Как оказалось, за экипировку на верфях отвечал тот же конструктор, что занимался установкой систем пожаротушения, управляющих машин и конструктов на дирижаблях. Вообще, организация работ на верфи меня поначалу несколько удивляла. Здесь собирают воздушные корабли из уже готовых деталей и в то же время сами делают всю их начинку, кроме разве что двигателей и накопителей. Надо ли уточнять, что при таком подходе два корабля одной серии, собранные на разных верфях, похожи друг на друга не больше, чем двоюродные братья. Совершенно разные системы управления, по-разному организованное внутреннее пространство. Да что там говорить, если даже вооружение боевых дирижаблей зачастую различается как калибром, так и местами расположения батарей. Благо еще платформы, служащие основанием для размещения корабельных отсеков, одинаковые…

Но понимать неэффективность такого подхода это одно. А вот исправить ситуацию… хм. М-да уж. Мне такое не по силам. Тут надо перестраивать всю систему воздушного кораблестроения, а это задел не на один год. Да и полномочий таких мне никто не даст, особенно учитывая осложнившиеся отношения с «демонами власти». К черту.

У такого способа строительства дирижаблей был, на мой взгляд, только один большой плюс. Простор для модернизации. Любую идею здесь можно было воплотить, не перебрасывая заказ частей и деталей куда-то еще. Что в царящей на верфи обстановке секретности, которую особоканцеляристы упорно именовали надзором за производством работ, было очень и очень удобно. Мне еще не хватало боев за каждый заказанный извне комплект труб или капитанскую консоль…

Возня с «выходным костюмом» здорово отвлекла меня от рутины, в которую постепенно превращалось управление верфью и училищем. И там и там, после дикого аврала первых месяцев, жизнь входила в свою колею. Меня больше не будили по ночам посыльные с известиями об очередной проблеме в цехах, а будущие преподаватели прекратили доставать меня вопросами о программе обучения и требованиями денег на наглядные пособия. Небольшая печатная мастерская, после коротких переговоров, обеспечила необходимое на первое время количество учебных материалов, в том числе и по созданным мною двум новым курсам, обошедшимся мне в месяц непрерывной головной боли и услуги аж пяти мозголомов-целителей для ее лечения, а недостающую часть учебников доставили с очередным дирижаблем из Хольмградского училища.

Собственно, даже вопрос организации приличной библиотеки уже не стоял так остро, как это было при организации того, первого учебного заведения. Воспользовавшись их каталогом, мы попросту заказали в столичных книжных магазинах свой комплект. И честно говоря, после того как счет на оплату закупленных книг был передан Рейн-Виленскому, мне еще очень долго икалось. Хм. Ну, он же сам говорил об отсутствии денежного лимита на обеспечение создаваемого учебного заведения всем необходимым… и кто виноват, что библиотека будущих офицерских курсов стоит дороже, чем все здания и службы для них, вместе взятые?

Таким образом, август, к моему удивлению, оказался относительно свободным, о чем я не преминул упомянуть в телеграмме Ладе. Так что первый же рейсовый дирижабль привез не только заказанное оборудование, но и мою семью.

– Виталий Родионович, добрый день. – Уже знакомый мне неприметный человек остановился рядом с занятым мною столиком на веранде небольшой кофейни и вежливо приподнял шляпу.

– Здравствуйте, господин почтальон. – Я вежливо кивнул и предложил неожиданному гостю присесть. За прошедшие с памятного торжественного обеда у посадника этот человек еще дважды находил меня в самых разнообразных местах… кроме верфи и училища разве что. Но это понятно. Там же особоканцеляристы на каждом углу, а ему с ними видеться совсем не с руки. И каждый раз он приносил очередное послание от Оттона Магнусовича. Не стал исключением и сегодняшний день.

Передав мне толстый конверт, почтальон тут же откланялся и мгновенно растворился в толпе гуляющих по парку людей… оставив с носом растерянно замершего на месте «топтуна», из тех, что с недавнего времени крутятся вокруг чуть ли не круглосуточно. Государь явно не желает оставлять своего опального подданного без присмотра. Бесит несказанно, но… деваться-то все равно некуда. Терплю.

Письмо мне удалось прочесть только вечером, когда Лада уже спала. И на этот раз, к моему удивлению, автором послания оказался вовсе не герцог Лауэнбургский, а родственник его супруги, насколько мне известно, хоть и не состоящий на гражданской службе Нордвик Дан, но пользующийся большим влиянием в тех кругах. Если быть кратким, то сей достойный господин обиняками и намеками высказывал скромное пожелание видеть семью Старицких во владениях северных королей, причем не столько гостем, сколько полноправным членом нордвикского общества. Иначе говоря, меня начали склонять к эмиграции.

Отложив в сторону полное витиеватостей письмо, я вздохнул и потер виски. Боль от ментальных конструктов, так помогавших мне с написанием программ обучения для училища, вернулась неожиданно и…

Нельзя сказать, что мы с Ладой не предвидели возможности такого поворота в нашем вялом противостоянии с государем, но… слишком быстро, слишком рано появились эти намеки. И это не радовало.

Покосившись на валяющееся на столе письмо, я тряхнул головой и, плюнув на все, отправился в спальню, под бочок к жене. В конце концов, у нас с ней имеется не так много времени, чтобы терять его в бездарных попытках просчитать скорость, с которой будут разворачиваться дальнейшие события… А уж учитывая, что после открытия училища Лада и вовсе вернется с детьми в Хольмград, всякое желание заниматься делами пропадает напрочь. Успеется.

На открытие училища, первого сентября, собрался чуть ли не весь город. Был здесь и отряд Мстиславского, в новенькой форме курсантов, сшитой совсем не по здешним канонам. Костяк будущего полка выстроился шестью шеренгами на плацу. В черных, не стесняющих движений одеждах, в прыжковых ботинках и черных же беретах, пластуны смотрелись грозно… и празднично, за счет белоснежных шелковых шарфов, введенных в форму по настоянию офицеров отряда. За свой счет закупали, между прочим, да на весь личный состав, а не только для себя любимых…

Вообще, для того чтобы во время пошить эту форму, мне пришлось напрячь два самых больших ателье в Каменграде, на время исполнения заказа вынужденных отложить иную работу. Зато как горды были солдаты, степенно входившие в примерочные для очередной подгонки своих будущих мундиров. Еще бы! Этим они как будто в чем-то приравнивались к офицерам, обязанным строить свои форменные костюмы за собственный счет. А солдатам даже платить не пришлось. Их мундиры были пошиты за счет училища…

Торжественная часть открытия, на которой уральский воевода лично вручил курсантам знаки различия первого курса и, положенные по уставу училища, бебуты в парадных, сияющих серебряным прибором ножнах, завершилась лишь через час, и офицеры, точнее, старшие подразделений, распустив своих подчиненных-однокурсников, отправились изучать расположение. Знакомство нижних чинов с училищем и его службами было назначено на следующий день.

Вечером же, как и положено по здешним традициям, был дан торжественный ужин в главном зале училища, собравший не только, собственно, преподавателей и курсантов, но добрую сотню гостей, и в обилии мундиров немногочисленные гражданские растворились, словно сахар в чашке кофия.