Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В этот момент помятый франт выбрался-таки из снежного отвала и, отплевываясь и отфыркиваясь, утвердился на ногах… Хм, действительно утвердился. Протрезвел, что ли?

– Т-ты кхто?! – прохрипел этот ушлёпок, дернув шикарным шнобелем, и тут же получил перелом не вовремя зашевелившейся части тела.

– Сам догадаешься, или подсказать? – осведомился я, удерживая рукой мотыляющееся тело противника… а как иначе, на коньках-то?

– Э-э, господин хороший, вы бы отпустили его. Все ж в приличном месте находитесь, – прогудел городовой, кажется, вновь почувствовавший себя в своей стихии. Ну, как же! Мордобитие это его дело!

– В приличном? С каких это пор в приличных местах пьяные ублюдки угрожают здоровью маленьких детей? – Я резко обернулся к блюстителю порядка в белоснежной шинели, и франт, удерживаемый моей ладонью, коротко вякнул. Потеряв равновесие, он засучил ногами по льду и захрипел. Очевидно, шарф слишком сильно сдавил его горло. «Выключив» это недоразумение, чтоб не сбежало, я отпустил свою нежданную ношу и, брезгливо вытерев платком заляпанную кровью перчатку, с интересом взглянул на задумчиво жующего ус городового.

– О как? – протянул служака и вдруг рявкнул: – Прошка!

Материализовавшийся тут же верткий мужичок в форменной одежде градского служителя вопросительно взглянул на городового и, поймав встречный, весьма недовольный взгляд блюстителя порядка, моментально сник.

– А что… ежели б Ратьша его не пустил, он, глядишь, и ему морду-то располосовал. Пьяный же, ваше благородие, – затараторил служитель.

– А ну, охолони. Ты здесь для чего поставлен? За порядком следить? Вот и докладывай, что произошло… раз сам не уследил. Ну!

– Да я… В общем, господин этот, как на площадь вышел, уж было видно, что принявши… Ермил его остановить хотел, а тот ему в зубы, да прямым ходом к катку. А Ратьша, что у входа, ну… с коньками там, помочь чем, он его и пропустил… побоялся перечить. Ну уж, предупредил меня, да Торма, чтоб приглядывали за пьяным, но оно так быстро все… мы и не успели, – чуть медленнее, но все так же на одном дыхании выдал Прохор.

– Дальше, – хмуро потребовал городовой.

– Так это… а что дальше-то? Как детишки на него налетели, он разорался, я уж было броситься хотел, как он руку-то на них поднял, а тут господин вот этот крик ребятенка услышал, да эдак в ладоши и хлопнул. Бузотера-то в сугроб и унесло…

– Дела-а, – протянул полицейский, смерив взглядом валяющегося у нас под ногами франта, успевшего залить лед сочащейся из носа кровью. После чего взглянул на меня и, скривившись, пожал плечами. – Уж извините, господин хороший, но этого субчика я отве… зу в участок.

– Что ж… – Давно не радовавшая меня своим присутствием красная пелена боевого безумия почти рассеялась, и я тряхнул головой, разгоняя ее остатки. – В таком случае прошу утром передать этому… хм… недостойному господину, что послезавтра его поручников с нетерпением будут ждать в доме Старицких. А на случай, если он окажется не только пьяницей, без стыда избивающим детей, но и трусом, объясните, чем для него будет чревато уклонение от хольмганга. Из-под земли ведь достану, урода…

– Сделаем. Не сомневайтесь. – Кивнул городовой и, воспользовавшись наговором, подхватил пребывающего без сознания виновника переполоха над землей, надежно зафиксировав его в захвате. Неплохо, совсем неплохо готовят нынче господ полицейских в Хольмграде… Отлевитировав поганца на несколько метров, городовой вдруг обернулся. – Значит, в доме Старицких, да?

– Именно так.

– Уж будьте покойны, ваше сиятельство, проследим за этим делом, со всем тщанием, – усмехнулся полицейский. – Мы его еще и в черные листы внесем, чтоб сбежать из города не вздумал. Ишь, поганец, моду взял, детей бить!

– Благодарю. – Мы кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. Полицейский потащил свою добычу в околоток, а я двинулся к семье. Толпа, убедившаяся, что продолжения спектакля не будет, уже успела рассосаться, так что мне не пришлось продираться сквозь нее.

Лада и Верея все еще продолжали суетиться вокруг детей, отчего Родик уже явно начал уставать, а вот Беляна, кажется, просто купалась в волнах ласки, излучаемых матерью и ее подругой. Вент стоял рядом с безучастным видом, вот только расстегнутое пальто и пиджак явно показывали, что адъютант Телепнева находится на боевом взводе. Привычку таскать барабанник в кобуре-оперативке он в свое время «срисовал» у меня, и если на беговой дорожке слегка огрузневший за последние годы полковник вряд ли смог бы показать хорошие результаты, то в стрельбе… Скажем так, впервые увидев, как Толстоватый работает со служебным барабанником «Ратник», несамовзводной тяжеленной дурой калибром в четыре линии, моя первая мысль была: «пулемет». Вторая – «снайперский пулемет», несмотря на всю ее несуразность. Потому как высадить все семь пуль за две с небольшим секунды и ни разу не промахнуться на дистанции в двадцать пять метров это надо уметь… Толстоватый умеет.

– Как тут? – поинтересовался я у полковника, и тот, повернув ко мне абсолютно невозмутимую физиономию, коротко кивнул.

– Тихо. Это не провокация… по крайней мере, продолжение действа явно не предусмотрено, – проговорил Толстоватый, и я в очередной раз порадовался, что поведал другу всю нашу историю без купюр и недомолвок. Без его крепкого плеча нам было бы гораздо труднее пережить все происходящее в последнее время.

– Ну и замечательно. Там вроде бы тоже разобрались. Остальное завтра, – ответил я.

– Поручником возьмете, Виталий Родионович? – почти шепотом спросил он. Я кивнул. Из глаз Вента Мирославича тут же исчез металлический блеск, и он, растянув губы в улыбке, обратился к нашим женщинам: – Думаю, катка на сегодня хватит, как считаете?

– Мне тоже так кажется, – поджав губы, проговорила Верея, но заметив, как погрустнели лица детей, переглянувшись с Ладой, предложила: – Но сегодня праздник… Может, покатаемся по городу? Сейчас же на каждом перекрестке гуляния идут…

– На тройке! – тут же выпалил внимательно прислушивающийся Родик, а Беляна захлопала в ладоши. Полковник недоуменно переглянулся с супругой, и Лада тут же пояснила причины такой радости.

– У нас же нет выезда, автомобиль куда удобнее, так что для них живая лошадь, как для Вента Мирославича его любимые дирижабли. Уж простите за сравнение.

– Что ж. Прогулка на санях по городу – звучит весьма и весьма приятно, и погода способствует. Эх, ладно, вспомним… – Что именно хотел вспомнить полковник, договорить ему не удалось. Удар твердого локотка супруги под ребра прервал реплику.

– Вот только попробуй что-нибудь сказать об ушедшей молодости, – деланно-сурово проговорила Верея Нискинична, и ее муж тут же изобразил оскорбленную невинность.

– Побойся бога, серденько мое! Куда тебе еще молодеть? И так девчонкой выглядишь, скоро в обществе шептаться начнут, что на гимназистке женился! – И взгляд такой честный-честный.

– А что, Лада Баженовна, супруг ваш так же на лесть сладкую скор, а? – старательно пытаясь высмотреть в наших с Толстоватым глазах намек на насмешку, протянула полковничья жена.

– Да все они такие, как коты шкодливые. Те тоже сначала крынку перевернут, а потом за лаской с мурлыканьем лезут, не замечая, что вся морда в сметане, – со вздохом согласилась Лада.

Мы с полковником одновременно хмыкнули, но спорить не рискнули. На дам отходняк накатил, вот они и отводят душеньку. Перетерпим.

А гуляние с покатушками на тройке и впрямь удалось. Весело звенели бубенцы и колокольцы, фыркали лошади, встряхивая гривами с заплетенными в них яркими шелковыми лентами, грохотали мощными копытами по заснеженной брусчатке, под залихватский свист возницы и его же распугивающие нарядных прохожих крики: «Поберегись!!!» На площадях и перекрестках рекой лился горячий сбитень да кисели. Крутились самодельные кончанские карусели, хвалясь да соревнуясь меж собой резной отделкой и яркими невозможными красками, с залитых на площадях горок с визгом и хохотом катался столичный люд, а на Волхове уже собирались дюжие мужики, ломали шапки и, хвастаясь, зазывали народ в стенку. Хольмград праздновал Новый год размашисто, весело, с присвистом и переплясом, как и положено ражему купцу, что и мошны не упустит, и в пьянке с непременной дракой сдюжит, не сломается, да и коленца лихие в танце откалывать мастак. Чудный день.

164
{"b":"857176","o":1}