– Однажды, когда я сопливой девчушкой жила в работном доме, меня посетило сновидение. – Флер печали укрыл лик девушки. – Очень странное сновидение, содержание коего не важно. Важно, что во сне присутствовал человек и Чувство, связанное с ним… да, Чувство с большой буквы, незнакомое мне. Я очень хорошо запомнила Чувство и возвращалась к нему, когда становилось особенно тяжко, – оно всегда помогало укрепить силы и улыбнуться. С возрастом мне так и не удалось встретить в реальности Чувства… или человека, способного его подарить. Зато я сумела раздробить Чувство на более мелкие, более понятные компоненты: спокойствие, защищенность, взаимопонимание, приправленное теплом где-то в самой сердцевине существа…

– Любовь… – Я поморщился от того, насколько высокопарно получилось.

– Истинно так. – Лорн говорила о высоком не просто естественно, но даже с легкой иронией. – Я слышала, каждый описывает любовь, как «то, что желает видеть в партнере и что хотел бы дать ему». Тогда я поняла, что не смогу никогда полюбить, ибо основополагающая составляющая моей любви – уверенность в человеке рядом. Не просто уверенность, но непоколебимая… Нет! Стопроцентная!.. Тоже не то! Абсолютная! Высшая степень того, что может обозначать это заезженное до дыр слово. Та уверенность, когда у тебя вырывают сердце, а ты улыбаешься, ибо рада, что можешь принести подобный дар. Ибо до последнего веришь – все ради тебя. Слепая уверенность. Я поняла – мне никогда не испытать подобного, ибо не верю никому. Даже себе.

– Интересно… – В самом деле мне имелось над чем подумать, но я продолжил: – А Рейм?

– Да… Рейм. Пожалуй, расскажу еще одну историю – о моем знакомстве с Реймом. Произошло оно в первые месяцы пребывания в Университете. Я пряталась на задворках общежития для мальчиков… Не важно, от кого и почему. Главное, что когда укрывалась, то услышала писк котенка. Любопытство пересилило страх, и, спотыкаясь через шаг, я пошла на звук. Вскоре я различила звуки присутствия человека. Попыталась сбежать… два десятка шагов для слепой девочки – это довольно много. Хотя итог нетрудно угадать. Рейм помог подняться. Представился по всем правилам этикета. Извинился, что напугал… Извинился перед замарашкой из работного дома, с обритой от вшей головой, в изодранном и заляпанном платьице не по размеру! Заметив же мое состояние, помог устроиться поудобнее и поведал, что выдирает коготки у котенка. На вопрос: «Зачем?» – ответил, мол, ему интересно строение животного. Лучший же способ изучить – на опыте. Тогда я спросила: «Не жалко ли котенка?» Он поинтересовался о смысле слова «жалость». Я описала в нескольких словах то, что слышала об этом чувстве. Как сейчас помню: Рейм задумался на несколько минут. Затем раздался хруст. Писк затих навсегда. Рейм признался: «Эксперимент не показал описанной реакции. Интересно, сможешь ли ты помочь мне с поиском других чувств?» Тогда я поняла: мы поладим.

– Вы монстры… – возмутился я. Миг спустя осознал, что в голосе не звучал укор, презрение и вообще негатив. Лишь рефлекс.

– Может, и так. Как бы то ни было, Рейм – человек без чувств, воли и стремлений. Я стала для него всем.

Он – тем, кем я управляю, на кого могу целиком и полностью положиться, а следовательно – доверять. Идеально, чтобы любить! Только смысл любить созданную собой же марионетку? Любовь – союз равных… Кроме того, разве любовь не должна быть взаимной? Какой смысл в отраженных чувствах?

– Как однажды сказал Рейм: «Вы воистину безжалостны». На сей раз к себе. Для вас нет ничего бесценного. Тогда к чему это шоу? К чему парад правды, должный отпугнуть меня? Что вы пытаетесь защитить?

– Ты предпочитаешь ложь во благо? – Тема сменилась, девушка встряхнулась, и мой напор столкнулся с уютной мягкостью улыбки. – Так она защищает только солгавшего. Если лжешь, искажаешь истину или умалчиваешь, тем ты признаешь, что собеседник не равен тебе, и пытаешься им манипулировать. Во главе любого действия, даже самого альтруистического, стоит эгоистическая подоплека.

– Что же настолько важно для вас? Почему вы играете в игру, где выгоднее проиграть? Вы сами учили, что у всего есть цена. Даже у отношений.

– Не спорю, есть. Жаль, определять цену крайне сложно. Юрий, ты никогда не задумывался, что для тебя есть верность? Самому себе, другому человеку, делу, стране… не важно. Маяк, указывающий путь в шторме бытия? Может, якорь, приковывавший к месту? Для себя я уже решила.

Пахнуло гарью вкупе с паленой плотью. Из Пробоя вывалился растрепанный и раскрасневшийся Ундерк. Хотелось побузить, но я лишь прошипел сквозь зубы несколько фраз из портового лексикона.

– Вот и вы! Зря мэтр сомневался… – практикант оборвал себя на полуфразе. – Прошу простить меня за задержку. Кроме получения задания, пришлось потратить время на ожидание, пока полицейский художник закончит портрет подозреваемого. Судя по описанию свидетелей, это тот же, кто устроил суматоху в подземке. Взгляните, вам он незнаком?

Резкие черты карандашного наброска складывались в подтянутую фигуру, облачением коей являлось: изысканный двубортный костюм с платочком в кармашке у сердца и фетровая шляпа по последней моде. Лицо скуластое, осунувшееся, с мешками под глазами, тонкой линией бескровных губ, плюс украшенное короткой стрижкой, легкой щетиной и гипертрофированно злым прищуром. Не сказать, будто портрет не отображал так страшившую меня действительность, но…

Проблематично опознать человека, у которого из примет: приятная внешность, изысканный вкус, безукоризненные манеры, изощренный ум, аура силы и запоминающаяся спутница. Еще сложнее, когда спутницы нет рядом, а вместе с ней потеряны безукоризненные манеры. Аура силы и изысканный вкус – под вопросом. Безусловно, остается лишь изощренный ум и приятная внешность. Хронометр – единственное, по чему можно однозначно опознать Рейма, не обнаружен. Возник вопрос: тот ли это человек?

С облегчением я выдал:

– Под представленный образ подходит десятая часть знакомых мне пространственников после ночного загула. Про аристократов говорить не приходится, почти все поголовно.

– Да… показания разнятся. Зато теперь хотя бы имеется ориентир, кого высматривать, – возбужденно вещал парень, махая руками и чуть ли не пританцовывая. – Представляете, во время шоу в центр манежа вышел молодой человек с улыбкой до ушей. Тех, кто пытался его остановить, оглушил всего парой движений. Пространственник до него вовсе не дошел! Проходимец сказал, мол, устраивает фокус, в котором «примут участие все присутствующие». В тот же момент прозвучали взрывы. Пламя за считаные минуты охватило помещение. В это время ненормальный стоял в центре и хохотал. Первый этаж оказался перекрыт. Людям пришлось прыгать из окон других этажей. Наши коллеги сработали оперативно, но все равно несколько десятков переломов, мелких травм без счета. На данный момент четверо разбившихся насмерть, но неизвестно, сколько сгорело заживо или задохнулось в дыму.

– Фокус с побегом из закрытой клетки. В нашем случае еще и горящей, – оценил я горькую иронию, и спокойная решимость окрепла. – Уже известно, это Иммунный? Он прихрамывает на правую ногу? Ранее за ним столь эксцентричных выходок не наблюдалось.

– Пока информации нет. Вероятно, Иммунный пользуется маскировкой. Сомнительно, чтобы по городу носилось несколько психов… да и окажись так – поймаем всех! При подозрении на нахождение цели приказано стрелять на поражение!

Как всегда, власть предержащим выгодно не искать корень проблемы, а привести все к единому знаменателю. Или как при выяснении личности Иммунного – свалить на представителя далекого врага. В нашем случае это почти везение. Но заговорил я о насущном:

– Занимательно, что в такой ситуации поручает нам господин Текарий?

– Изначально поработать со свидетелями. Вот только после происшествия… Мэтр приказывает разыскать сбежавших в кутерьме животных. Доподлинно известно о двух леопардах с Южных островов. О белом медведе с Глайсиса. И о полудюжине диких чурбей из Мраморных лесов. Возможно, удалось выбраться змеям и некоторым птицам. Животные напуганы и дезориентированы, поэтому могут быть опасны. Однако мэтр сказал: «У господина Юрия и иже с ним большой опыт в работе с разными тварями».