– Они здесь, – произнёс тихо.

Эсдар скользнула вдоль стены террасы к аквамариновому коридору, заглянула туда. Потом всё тем же неуловимым движением приблизилась к силовому ограждению.

Терраса кольцом охватывала огромный, уходящий вниз на два десятка метров, зал. Под ней была ещё одна, с такими же проёмами радиальных коридоров, ниже – ещё и ещё террасы. А в самом низу…

На полу зала двойным кольцом – изголовье к изголовью – стояли сиденья-ложементы. Много, не менее сотни. И в каждом полулежал человек. Лиловые щупальца прорастали сквозь пол, тянулись к вискам и запястьям людей, пульсировали, вздрагивали. Люди же в большинстве своём, наоборот, были недвижны. Лица сосредоточенны, напряженны. Лишь несколько лежали с открытыми глазами, переговаривались друг с другом.

Хёд скрипнул зубами. Да, он не ошибся, он нашёл его, этот «мозг», паразитический нарост на теле человечества. Добрая сотня техников в прямом стриме контролировала нейроинформационную сеть Мегаполиса. Так сказать, «держала руку на пульсе». Сволочи!

Последнее слово он пробормотал вслух. И лаузер послушно удлинил ствол.

– Не надо трогать оружие, – не громко, но чётко произнёс хрипловатый баритон за спиной.

Спасатели резко развернулись… Нет, как раз резко не получилось. Их придавило, будто на плечи упал груз весом в несколько центнеров. Хёд охнул от неожиданности, пошатнулся. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли круги. Четыре «же», не меньше. Локально-переменная гравитация. Это ж сколько энергии для неё нужно?!

– Так-то лучше. Не хотелось бы вас расплющить в лепёшку.

У входа в бежевый коридор стоял человек. Секунду назад его там не было, а теперь стоит. Седина на висках, морщины в уголках рта, холодный взгляд серых глаз. Одет не в форменную оранжево-алую куртку, а в серые груботканые брюки и такого же цвета свитер крупной вязки. Но чёрное пятнышко ипо не позволяло усомниться – это техник, как и те, внизу, в ложементах. Да Хёд и не сомневался.

– Я – командир группы спасателей Хёд Стальнер, я действую в интересах человечества. А ты кто? Назовись!

Губы техника скривила усмешка.

– Если ты Хёд, то я Бальдр. И, думаю, это я и мои коллеги сегодня действуем в интересах человечества. А в чьих интересах действуешь ты, давай разберёмся.

– Я обвиняю клан техников в создании тайной организации! – упрямо продолжал Хёд. – В умышленном саботаже работы транспорт-системы. Я требую объяснений!.. Да убери же ты гравитацию!

Техник покачал головой.

– Убирать гравитацию я не стану – для подстраховки. Думаю, с вашими нанодоработанными телами ничего страшного не случится. Потерпите. Что касается объяснений – изволь. Если ты согласишься отвечать на мои вопросы.

Хёд скрипнул зубами. Помедлил, кивнул нехотя.

– Выкладывай.

– Последние полгода ты активно работал с архивами. Да, мы следим за тобой. С тех пор, как тебя заинтересовала статистика отказов коммутаций. Она должна была кого-то заинтересовать! Мы ждали, когда этот «кто-то» объявится и начнёт действовать. Логично, что им оказался лучший спасатель Мегаполиса. Итак, историю ты немного изучил, значит, мне легче будет объяснить. Скажи, что положило конец Космоконкисте?

– Изобретение галактического лифта, разумеется.

– Правильно. А несуразица с датами тебя не насторожила? Сколько времени понадобилось нашим предкам, чтобы связать все обитаемые миры в единый Мегаполис?

Хёд молчал. Настороженно следил за техником, старался понять, куда тот клонит. Четверная перегрузка давала себя знать – голова соображала туго. Если б не комбез и наноимплантаты, давно б на полу валялся.

– Не обратил внимания? Три года. Столетия попыток, – часто безуспешных, – колонизации и терраформирования, и потом – три года. Удивительно?

– Ничего удивительного. К тому времени была создана самовоспроизводящаяся симбионт-система. Лифт сделали её частью.

– Небольшое уточнение – лифт изначально был её частью. Кстати, на какой планете она впервые появилась? Не интересовался? Ничего, это уже не важно. Важнее, для чего была создана симбионт-система. А, спасатель?

Хёду надоела бесполезная трата времени. Вместо обещанных объяснений – пространные исторические экскурсы, вопросы, ответы на которые знает даже ребёнок. Он бы с удовольствием положил конец идиотскому разговору. К сожалению, сейчас не его очередь ставить условия. Ничего, как только он выберется из-под проклятого пресса…

– Симбионт-система, именуемая «Мегаполис», избавила человека от труда как необходимости, высвободила время для всестороннего развития личности, – пробормотал он, вспоминая, что там ещё закладывали воспитатели интернатов в головы своим подопечным. – Она обеспечивает комфортное безопасное существование…

– Да-да, обеспечивает, – тут же согласился техник. – И высвобождает. Ты прав.

Теперь он не стоял в проёме коридора, а прохаживался перед Хёдом и Эсдар на расстоянии трёх метров. Следовательно, где-то там и проходит рубеж гравитационной аномалии. Одного прыжка достаточно. Да только прыгнуть, когда на плечи давят центнеры собственного веса, не получится.

А техник продолжал разглагольствовать:

– В древности у людей был обычай содержать в своих жилищах домашних любимцев. Не кибер-друзей, как модно нынче, а живых существ. Чаще всего любимцами становились теплокровные животные с густой пушистой шерстью. О гигиене тогда мало что знали, поэтому в шерсти часто селились паразиты – мелкие насекомые, блохи. Люди заботились о любимцах, а те, в свою очередь, обеспечивали комфортное безопасное существование паразитам. Избавляли их от необходимости добывать пищу, высвобождали время для всестороннего развития.

Хёд поморщился – опять глупые побасёнки. Хотел напомнить об обещанных разъяснениях… И вдруг понял. Он бы и раньше сообразил, если бы не перегрузка.

– Ты хочешь сказать, что паразиты – это мы, люди? А Мегаполис – «домашний любимец»? Что наши предки вовсе не создавали его, а только «поселились в его шерсти»? Но тогда откуда он взялся? Чей он, собственно, «любимец»?

Техник покачал головой.

– Почему же не создавали? Создавали. Проект «Ясень» – разработка самоорганизующихся биомеханических структур, способных черпать энергию из свёрнутых измерений нашей Вселенной. Вряд ли разработчики сами понимали, на что замахнулись. А когда поняли, было поздно. Зародыши симбионт-системы уже «проклюнулись» в пространственно-временном континууме, «проросли» во все заселённые людьми миры. Так что полная стерилизация Земли Изначальной, – прародины не только человека, но и его детища, – пользы не принесла, наоборот, ускорила крах привычного миропорядка. Людям осталось расслабиться и получать удовольствие. Что мы, собственно, и делаем с тех пор.

Он помолчал. И совсем тихо продолжил:

– Беда не в существовании Мегаполиса. Беда в том, что домашние любимцы, как все живые существа, рано или поздно умирают – от болезней, старости, несчастных случаев. И что делать блохам? Если другого «симбионта» у них нет.

Хёду пришлось облизать губы, прежде чем он смог произнести:

– Учиться жить самим?

– Верный ответ, спасатель.

– Ты хочешь сказать, симбионт-система больна?

– Смертельно. Мы не можем определить причины этого процесса, всей мощности нейроинформационной сети не хватает, чтобы проанализировать его. Не исключено, ответ вообще лежит за пределами когнитивных возможностей человека. Ты обвинил нас в саботаже транспорт-системы? Я принимаю это обвинение. Но мы не к власти стремимся – психов среди нас нет. Отказы коммутаций – лишь побочное следствие нашего вмешательства. Мы пытаемся если не остановить, то хотя бы замедлить процесс распада, выиграть время. Если воспользоваться привычной для тебя терминологией – мы готовим пути отступления для человечества.

Хёд вдруг поймал себя на мысли, что верит этому человеку. Нет, никакого внушения, никакого НЛ-программирования, – он критически оценивал услышанное. Вполне возможно, техник чего-то недоговаривал или сам заблуждался. Но эта версия происходящего была не менее правдоподобна, чем заговор. Она заслуживала проверки. А взять деятельность техников под контроль не помешает в любом случае.