Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Так она в соседней роще — за травами отправилась. Сказала, что скоро вернется.

— Какая роща? Эта, что ли? — историк указал на деревья, которые росли всего в паре сотен метров от селища.

— Она самая.

— Тогда я сам схожу туда.

— Сходи, если так хочется, — пожал плечами мужик. — Небось не заблудишься.

Выйдя за пределы поселения, Марсель быстрым шагом направился к роще, но, подойдя ближе, с удивлением остановился. До него донесся чистый женский голос, который пел какую-то песню. Звуки были настолько прекрасными, что он некоторое время не мог поверить, что пела Меланья, — если бы он не видел ее, то мог бы предположить, что этот чудесный тембр принадлежал молодой красавице. Тем не менее сомнений не было: пела именно знахарка — подойдя ближе, историк увидел, как женщина, сидя на траве и поглаживая ее, словно хотела приласкать, то и дело прикладывала руки к груди. Поняв, что в очередной раз оказался невольным свидетелем какого-то таинства, Марсель медленно опустился на корточки и стал слушать. Слова песни были совершенно простыми и наивными — в них некая девица ждала любимого из похода и, не дождавшись, бросилась вниз со скалы. С тех пор скала носит ее имя. Несмотря на минорные ноты, чувствовалась в песне сила, из-за которой грустный смысл не казался таким уж грустным. Наконец, допев до конца, женщина поднялась и пошла по направлению к густым зарослям. Остановившись возле них, стала обрывать красные плотные соцветия и складывать их в наплечную сумку. Решив, что пора обнаружить свое присутствие, чтобы знахарка не подумала, будто он подсматривает за ней, историк сделал несколько шагов по направлению к ней.

— Ты очень громкий, — вдруг заявила Меланья, не оборачиваясь.

— Да? Хм… — смутился от неожиданности Марсель. — И давно ты меня заметила?

— Давно.

— Что ж, я и не думал прятаться.

— Знаю. Что ты хочешь от меня? — Женщина продолжала стоять к нему спиной, и историк мог только догадываться о том, какие чувства она испытывает.

— Нужно поговорить о Мусе.

— Тебе нужно — ты и говори. А я послушаю.

Судя по всему, Меланья не испытывала к нему симпатии. Вероятно, мавр успел рассказать ей что-то, что характеризовало его не лучшим образом. Может быть, это и хорошо.

— После того как мы закончим наше дело, Муса вернется со мной.

Помолчав пару секунд и не дождавшись ответа, историк продолжил:

— Так, во всяком случае, я думал раньше.

— А теперь?

— Теперь я начал в этом сомневаться.

— Почему?

— Да есть у меня парочка причин. Не хочу ходить вокруг да около. Ты любишь его?

— Это не твоего ума дело, — ровным голосом отозвалась женщина, а Марсель поймал себя на мысли, что готов начать горячиться. Взяв себя в руки, он постарался говорить спокойно:

— Моего, если это так. Муса ведь говорил тебе о том, что нас связывает?

— Говорил. — Меланья повернулась к собеседнику впервые за все время разговора и взглянула ему прямо в глаза. — И я не понимаю, почему он до сих пор верен своей клятве.

— Он человек слова, — осторожно заметил историк, обрадованный тем, что разговор пошел в нужном направлении.

— Он отплатил тебе сполна, — осуждающе покачала головой знахарка. — А ты? Что ты дал ему, помимо своей веры?

— А что я должен был дать ему?

— Хотя бы то, что обещал. Он мог стать тебе другом, а стал рабом твоим. Рабов много, а верный друг — редкость. И зачем я тебе это говорю?

Женщина грустно вздохнула и снова принялась собирать соцветия.

— Я обещал ему свободу, — напомнил Марсель.

— Сколько раз? Стоит ему выполнить твое задание, как ты тут же придумываешь еще одно, потом — еще. И так будет всегда. Когда же ты насытишься?

— А вдруг я уже насытился?

— Так иди и скажи ему об этом. Освободи его от клятвы, которую он дал тебе когда-то. Оправдайся перед своим богом, если ты действительно веришь в него.

— И что дальше? Уедешь с ним?

— Я уже говорила, — отозвалась Меланья, — это тебя не касается. Я никаких обещаний тебе не давала, так что и отчитываться перед тобой не стану.

— Твое право.

Марсель услышал все, что ему было нужно, и, резко повернувшись, направился к селищу. Если Муса на самом деле решил строить свое счастье с этой несговорчивой бабой, у него должны были быть на то весьма веские основания. Возможно, ему удалось разглядеть в ней то, что было не видно остальным. В конце концов, подумал историк, кто он такой, чтобы осуждать его выбор? Главное — что он, наконец, выяснил, в чем дело, и теперь мог со спокойной совестью завершить то, что по какой-то причине не смог или не захотел сделать Кирилл.

Войдя в избу, где находился Муса, историк застал пациента в том же положении, что и раньше. Увидев начальника, мавр удивленно взглянул на него, но ничего не сказал. Марсель же, выдержав многозначительную паузу, заявил:

— Я говорил с Меланьей. Не перебивай. Не могу сказать, что она мне сильно нравится, но истинная любовь — это богоугодное дело. А у вас, как я понимаю, все взаимно. Любишь ее?

— Люблю, — кивнул Муса.

— Хорошо. Тебе нужно, чтобы я освободил тебя от клятвы? Я освобождаю тебя. Можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Хоть сейчас езжай на все четыре стороны.

Заметив, что мавр смотрит на него с недоверием, Марсель подумал, что, вероятно, нужно было сделать еще что-то, и, поколебавшись несколько секунд, благословил лежащего мужчину крестным знамением и выжидающе взглянул на него. На лице Мусы появилась сначала нерешительная улыбка, но с каждой секундой она становилась все шире, пока не заняла добрую половину лица. Полюбовавшись результатом этих нескольких простых слов, историк кивнул и уже хотел выйти, но мавр вдруг остановил его:

— Подожди. Твое лицо. Я хочу увидеть его. Чтобы помнить.

Такой поворот не входил в намерения Марселя, и он замер на месте, пытаясь решить, стоит ли подвергать себя такому риску. Но уже в следующий момент ему пришло в голову, что молчание может быть истолковано неверно, и он, повернувшись к Мусе, откинул капюшон и медленно снял маску, внимательно наблюдая за реакцией раненого.

— След. Остался. — Мавр провел рукой по своему лицу, показывая на то место, где у Марселя был шрам. — Помню. Не забуду.

Поняв, что опасности больше нет, историк вздохнул с облегчением — судя по всему, Муса видел Кирилла без маски так давно, что образ священника стерся из его памяти. Марселю было интересно, каким образом Кирилл получил свой шрам, — из слов Мусы выходило, что он как-то был с этим связан. Однако выяснить это у него не было никакой возможности. Вот и замечательно, подумал он, одной проблемой меньше. Теперь нужно было только выяснить планы Мусы на будущее — и можно продолжать путь. Он не был уверен в том, что сможет общаться с остальными охранниками, которые вообще не говорили по-русски, но решил, что как-нибудь разберется с ними. Курьян рассказал ему о том, что они никак не хотели оставлять начальника, пока тот сам не приказал им переселиться в соседнюю избу. Возможно, он сделал это для того, чтобы иметь возможность побыть с Меланьей наедине. С тех пор их вообще не было видно — скорее всего, воины настолько привыкли подчиняться приказам Мусы, что вышли бы оттуда только в случае крайней необходимости.

— Значит, домой поедешь? — Марсель обратился к мавру, кивнув в сторону двери.

— Поеду, — отозвался Муса, на лице которого все еще было выражение невыразимой радости человека, которому больше не нужно было никому подчиняться. Однако уже в следующий момент он нахмурился и взглянул на ученого, словно вспомнил о чем-то важном.

— Что? — спросил историк.

— Закончить дело, — решительно кивнул мавр. — Владимир.

— Ты больше ничего мне не должен. — Марсель покачал головой. — Я освободил тебя от клятвы, помнишь?

— Да. Но закончить надо. Иначе не смогу вернуться. Нельзя так.

Историк с удивлением взглянул на Мусу, который, судя по всему, твердо решил довести начатое до конца. Конечно, он и не думал отказываться от помощи такого опытного солдата, однако все же решил еще раз уточнить:

1242
{"b":"857176","o":1}