Собеседник оживился:
– О, ты смотрел? Классный мульт! Хоть и старенький.
– Ну, если объективно, – Саймон еще раз прикоснулся к виску пальцами, скривился и подтянул колени к груди, сев поудобнее, – изначально это не мульт. Изначально песню сочинили во Франции, где-то в начале двадцатого века, потом ее перевели в СССР, потом ее исполнил какой-то местный джазмен, из знаменитых, потом сделали анимационную версию… А так-то история уходит корнями аж в двенадцатый век, к сборнику поучительных баек на латыни. Я интересовался, – пояснил он в ответ на восторженный взгляд бородатого. Тот снова поцокал языком.
– Вот что значит хорошее лоцманское образование! А я бы и рад учиться новенькому, так ведь еще знать надо, о чем ты не знаешь и что хочешь знать. А многие ресурсы платные, не всем по карману.
– И поэтому вы решили подложить толстосумам свинью? – Саймон поерзал и решил, что удобнее будет сидеть, скрестив ноги. – Мол, пусть не расслабляются там себе, в своих башнях из слоновой кости, да?
Гость рассмеялся и пригладил бороду, все так же кротко глядя на пленника.
– Боевитое у тебя настроеньице, смотрю. Не смиренное. Кстати, – спохватился он, – как голова? Ну, помимо травмы. – И бородач покрутил растопыренной пятерней над затылком. Саймон понял.
– Дерьмово голова. Но терпимо. Это все ради меня одного? Польщен.
– Так ведь не каждый день к нам Фишеры на огонек забредают, – раздался знакомый хрипловатый альт. Магда энергично протопала к решетке, собирая по пути свои кудряшки в некое подобие пучка, и уселась напротив. «Как же это я ее не почувствовал? Ах, да…» Бородач спохватился и плюхнулся рядом.
– Серьезно? – поморщился лоцман в ответ на «забредают» и демонстративно повернул висок в сторону зрителей. – А что, мне нравится. Как минимум нестандартный подход – свежие веяния в гостеприимстве. Кормят, опять же, на убой…
Кудряшки упрямо рассыпались, когда Магда затрясла головой от хохота. Она замахала руками и даже хлопнула соседа по плечу.
– Ой, не могу! Ой, уморил! No me jodas[79]! Назар, ты посмотри на него! – Ага, значит, так зовут бородатого? – Ни за что бы не подумала, что Саймон Фишер такой нытик.
Поименованный Назаром укоризненно положил свою ладонь поверх предплечья девушки. Саймон, успевший по поводу «нытика» уже и вскипеть и остыть, снова внутренне ощетинился. И сам удивился: чего это он? Неожиданно.
– Мэг, ты слишком строга к людям, – голос бородача звучал так, словно он разговаривает с ребенком. – Кроме того, док сказал, в тюрьме тебя все-таки прорегенили. Маленечко, но было. Наверное, надо позвать…
– Да выживет, – безапелляционно заявила Магда и перекинула вперед походную торбу, которая, как оказалось, висела у нее за плечом все это время. – А пожрать я как раз принесла. Мы же не варвары.
В торбе оказалась пара стандартных пайков. При взгляде на них у Саймона, с одной стороны, заурчало в желудке, а с другой, слегка закружилась голова, намекая, что без сотрясения таки не обошлось. Выпендриваться он, впрочем, не стал. Покладисто принял переданное меж прутьев и запустил подогрев. Зрителей, обменивавшихся взглядами, старался игнорировать.
Картофельное пюре и биошницель оказались даже приличными. Ну, то есть не шедевр, но и не отрава. Явно сдобрены витаминами и прочими БАДами, чтобы колонисты получали сбалансированный рацион в отсутствие собственного пищепрома; дата на упаковке говорила сама за себя. Когда с половиной порции было покончено, Саймон убедился, что рвотных позывов не ощущает, и решил кое-что прояснить.
– Зачем я вам? – вопрос прозвучал слегка невнятно, потому что мысль опередила челюсти, не успевшие дожевать. – Заложник? Выкуп? Шантаж?
– Кажется, я ошиблась. – Магда флегматично почесала кончик носа. – Он не нытик. Он ворчун. Все, так и стану теперь называть.
Саймон изобразил уничижающий взгляд на пустое место, а потом повел подбородком в сторону Назара. Тот с охотой отреагировал:
– Нет, почему? Мне это точно не нужно. И Ла Лоба такими вещами не занимается. Вообще-то, – он снова улыбнулся и развел руками, – я тут ничего особо не решаю. Просто пришел тебя проведать.
– Он у нас самаритянин. Из тех, которые добрые. – Девушка потянулась и обняла бородача за плечи. Внутри у Саймона снова кольнуло. Нет, ну, может, они просто друзья? – Всех любит, обо всех заботится. Невыносимый человек, тяжело с ним. А ты, Ворчун, дурак. Ты же помнишь, что ты дурак?
– Идиот, – холодно поправил пленник. – Ты называла меня идиотом. Будь последовательной.
– Да как скажешь! – в голосе Магды звучали восхищенно-издевательские нотки. – Я это все к чему? А к тому, что ты, mi querido haragan[80], на самом деле просто лишен перспективы. Картины мира. Угол обзора прищемили, с детства и на всю жизнь.
– А у тебя, значит, поширше будет? – поднял бровь Саймон, и кудряшки почти серьезно качнулись в ответ.
– У меня и опыта поболе твоего. – Кончик носа, крапленный веснушками, снова почесали. – И люди правильные в жизни случились. Но мериться вивимахерами не хочу, благо, у меня его нет. Пока что впитай и уясни одну мысль: мы тебе не враги. И ты нам – тоже. Мы действуем и в твоих интересах.
– Это твоя личная позиция или тебе поручено передать? – заинтересовался лоцман. Магда нахмурилась, плечи ее обмякли.
– Ну не то чтобы поручено… У нас тут сложно. «Единой линии партии» не существует, если ты об этом.
– Тут – это где? – осторожно уточнил Саймон. На удивление, вопрос не проигнорировали: Назар только посмотрел на соседку и коснулся пальцем решетки.
– Кораблик назвали Encarnacion[81] – это Ла Лоба так решила; что-то историческое. С предыдущей локации мы снялись, как понимаешь. Не очень уютненько, когда ооновцы над головой реют. Новых координат, увы, не дам, но мы снова в колодце. Планетка такая же негостеприимная, как и прежняя, только с другим знаком: жара, песок, штиль. Но вообще тут неплохо, – неожиданно заключил он, – похоже на дом.
– Ты с Эрец-Кохавим? – догадался лоцман. Бородач только улыбнулся и пожал плечами в ответ.
– Не поверишь, не знаю. Помню пустыню. Помню солнце – местное, конечно. Помню, как отец пел. А потом… Много чего было, – заключил он и встал. Магда тоже поднялась и оправила комбинезон. Изумрудный задор в ее взгляде смягчился.
– Короче, Ворчун, расслабляйся пока. Моральный долг победителей мы выполнили: ты накормлен и просвещен в базовой версии. Доступ со смарта я тебе приоткрою, – она повозилась пару секунд, – можешь активировать койку, рукомойник и латрину. Ну и подать сигнал, если станет скучно. Только у нас тут не санаторий, на результат шибко не рассчитывай, verstehst du?[82]
– Jawohl[83], – бросил Саймон, не вставая. Если его собирались оставить одного, то самое время откупорить второй паек и закрепить результат. Экономить смысла не имело: захотят убить – убьют и так. А сбежать, пока действует поле подавления, не оставалось никакой возможности.
Пустота в голове стала почти привычной, хоть и нервирующей. Почти – потому что выработанная годами манера поведения, необходимость прощупывать пространство вокруг, подмечая, кто куда пошел, как изменился вектор тяги, насколько близки центры значимых масс, – все это стало частью личности, вросло в нее, как привычка сверяться со смартом каждое утро в поисках свежих новостей и сообщений. Наверное, так же себя ощущали дауншифтеры времен начала инфоэпохи, решившие или вынужденные отказаться от сетевых технологий и перебравшиеся «ближе к природе».
Поэтому раздавшиеся в коридоре неспешные, уверенные шаги вызвали в смеси с любопытством вполне определенное раздражение. Как у обычного человека, чуть не натолкнувшегося в потемках на дверной торец или внезапную тумбочку. И, что любопытно, ощетинилась сама Магда. «У нас тут сложно».
