- Согласен и лес для нас лучшее место.

Скрип несмазанных колес телеги и тяжелое дыхание тащивших ее - вот, пожалуй, и все звуки, которыми их небольшой кортеж нарушал тишину леса.

Сопровождаемыми недружелюбными (хотя, может, так они выражают крайнее радушие) взглядами аборигенов, друзья молча следовали за подводой в кольце вооруженного эскорта.

Местных нельзя было винить. За прошедшие столетия, а в особенности за последние два дня, представители рода человеческого успели сделать столько гадостей, что хорошо еще путешественников не убили сразу, как только заметили.

- Вот и отправились домой, - Эйсай кинул тоскливый взгляд на укрытую и тщательно охраняемую машину времени. – Фиг когда мы еще увидим этот Тай-Суй. Как только в племя доберемся, они сразу его в какую-нибудь пещеру замуруют, еще на тысячу лет. А потом праздник устроят с плясками и кушаньем, а мы на нем в качестве главного блюда… или десерта…

Винклер и сам жалел о своем поступке. Всего каких-нибудь два часа назад, такая близкая дорога домой, сейчас вновь отодвинулась на неопределенный срок.

Как и было условлено, аборигены ждали у южных ворот. Появление Рипа с Эйсаем, пусть и со святыней на подводе, отнюдь не вызвало бурных оваций. Если бы не своевременное вмешательство спасенного раненного, пришлось бы спасать уже друзей. Если есть спасенье от летящих копий.

Переговорив с пострадавшим соплеменником, дикари выстроились в походном порядке и потянулись к родным пенатам, не забыв взять в кольцо обоих спасителей, или уже пленников.

Благо хоть руки им не связали.

Небо начало сереть. Мобильный отряд двигался много быстрее, нежели армия до этого, к тому же дикари, справедливо опасаясь погони, с самого начала взяли быстрый темп. Так что когда окончательно рассвело, Рип с Эйсаем увидели опушку того самого леса, где еще день назад проходило сражение.

Далее им завязали глаза, взяли за руки, и отряд продолжил путь.

Проводники петляли и несколько раз меняли направление. Возможно, специально. Вскоре Рип окончательно запутался, с одинаковым успехом они могли находиться как на месте, откуда начали путь, так и в другом лесу.

В бесконечных блужданиях прошло еще около двух часов. Наконец процессия остановилась, и пленникам вернули способность видеть. В первую секунду Рип невольно прищурился, от внезапного перехода от темноты к свету. Рядом удивленно моргал Эйсай, а вокруг… Они стояли посередине обширной поляны, окруженной лесом. Поляну буквально усеивали сложенные из сухих веток крыши землянок, из многих отверстий в крышах поднимался дым. Деревня. Лесная деревня дикарей.

На поляне стояли обитатели деревни: мужчины, женщины, дети, – запах стоял нестерпимый. Одинаково безобразные лица и одинаково светящаяся ненависть в глазах. Среди дикарей множество было с ранениями.

- Сейчас начнут рвать на куски, - пошутил Эйсай, однако в голосе нихонца было что-то такое, будто он сам с трудом верил, что это шутка.

Один из аборигенов, судя по сгорбленной фигуре и сморщенной, потерявшей первоначальный болотный цвет коже – старик, вышел вперед и обратился к племени.

В языке было заметно преобладание согласных, чаще других употреблялось словосочетание похожее на «кр», так что казалось, оратор каркает.

Говорил старик недолго, и по окончании все племя начало нехотя расходиться.

Выступающий обернулся к людям.

- Приветствовать чужеземцы на земле Шабкартнг. Мое старейшина, мое хранитель Текруптнга. Мое Куортыгодн имя. Спасти Текруптнга и спасти моего сына вы. Его Гуартыкодн имя. Все рассказать Гуартыкодн. Гости желанные будет.

И более не говоря ни слова, поплелся в сторону одной из самых больших крыш. Друзьям ничего не оставалось, как двинуться следом.

Внутри землянка оказалась просторна. Перегородками, состоящими из деревянных балок и натянутыми между ними шкур, она даже разделялась на несколько комнат.

Был здесь и потайной лаз, наверняка ведущий или в соседнюю землянку, или вообще в лес, а также коморка для хранения продуктов.

Отапливалось и освещалось жилье небольшим очагом, дым от которого никак не хотел попадать в отверстие в крыше, поэтому первое время, друзья шумно закашлялись и принялись тереть, начавшие слезиться, глаза.

Рядом с очагом лежал закутанный в шкуры спасенный ими абориген. Он спал. Над больным витал стойкий запах лекарственных трав. У изголовья, на корточках сидели две самки – одна молодая, другая в возрасте. Возможно жена и дочь хозяина, а может и две жены. Женщины непрерывно раскачивались и тихонько подвывали.

При появлении гостей они замолкли и проворно забились в угол, кидая в сторону чужаков настороженные взгляды.

Старик, кряхтя, уселся у костра, подбросил в него охапку сухих листьев, отчего тот задымил сильнее прежнего.

- Знахарь уйти, - сообщил абориген. – Сын жить. Благодарность вам.

- Мы рады этому и были счастливы помочь, - отвечая, Рип вытирал слезы.

Не глядя на него, старик продолжил.

- Племя беспокоиться, я беспокоиться. Одевающиеся в чужие шкуры спасли шаабка. Одевающиеся в чужие шкуры вернули Текруптнга, который отобрали у нас.

- Верно, мы носим чужие шкуры, - Рип указал на свою одежду, - но с людьми, похитившими… Текруптнга и ранившими вашего сына, не имеем ничего общего. Они такие же враги нам, как и вам.

- Странно говорить, носящий шкуры. Мочь быть враг члены одного племени, мочь предать своих, чужака спасти. Не понять это.

- Теперь нас точно сожрут, - счел своим долгом вставить Эйсай.

Рип сделал знак помолчать.

- Разве вы не воюете с другими племенами за территорию, или за самок. Разве у вас никогда не было споров или столкновений?

- Спорить глупо - лес большой. Самка сама выбирать с кем жить. Глупо убивать, можно легко говорить. Но я понимать тебя. Я видеть, мне рассказывать вожди других племен - ваши соплеменники убивать подобных себе. Не понять этого. Или у вас не было Небесных отцов, которые давать заповеди и давать Текруптнга?

Друзья удивились.

- Вы знаете тех, кто подарил вам маши… Текруптнга!

- Память, пока живы шаабка будет жить в умах шаабка.

- Ты не можешь сказать нам, как давно это было?

- Давно. Носящих чужие шкуры не было. Не было этого леса. Все народы шаабка жить в одном месте.

Рип повернулся к Эйсаю.

- Старик астролог говорил, что земляне заселили Меру пятьсот шестьдесят лет назад. А Тай-Суй появился еще раньше, когда аборигены жили одним племенем. Ты понимаешь, что это может означать?

- Уж не хочешь ли ты сказать, что машину времени на Мере оставили лично прогомианцы? Подумай сам, почти невозможно. Прогомианцы жили миллионы лет назад! Сомневаюсь, чтобы культура аборигенов насчитывала столько времени и уж конечно маловероятно, чтобы зеленокожие, если это и так, до сих пор помнили об этом.

- Может, ты и прав, а может и нет. Что мы знаем о галактике, о планетах, о народах, населяющих эти планеты? Прогомианцы могли заглядывать в будущее, возможно, они специально оставили одну из своих установок на Мере, так как знали о медленном развитии здешней цивилизации и понимали, что владеть Тай-Суем и противостоять открывающимся соблазнам может только высокоорганизованное и высоко моральное общество. Общество, которое мы не имеем ни на одной из планет, но возможно будем иметь в будущем.

- Из твоих слов вытекает, эти, мягко говоря, некрасивые дикари и есть тот костяк, из которого разовьется будущее общество гармонии?

- Во-первых, положим, ты для них тоже далеко не эталон красоты, а во-вторых, посмотрел бы я, как бы ты назвал питекантропа, а ведь это, между прочим, твой далекий предок. Внешность не главное. И даже ум далеко не главное. Главное, что здесь, - Рип постучал себя по груди, - в душе. Главное, какие моральные ценности вырабатывает общество в своем развитии, как оно будет следовать им. Из-под палки, как большинство из нас, или сознавая и признавая всем естеством, чтобы даже пол мысли не проскользнуло поступить против правил. Может, в этом плане шаабка окажутся разумнее и достойнее нас.