– Постой-ка! – озадачился я. – Мне сказали, Карбид, где-то в пятиэтажках зависает!

– Там тоже, – кивнул Рыжов. – Но сначала тут посмотрим. Рома, шевели поршнями!

– Не, пацаны! Здесь вас подожду.

Мы с Андреем переглянулись и поспешили за Стасом. Спустились в подвал, пошли по центральному коридору, пригибая головы, чтобы не цеплять макушками тянувшиеся под потолком трубы. Вскоре впереди замаячили отсветы электрического света, но, стоило приблизиться к освещённому проёму, наш проводник разочарованно выдохнул:

– По ходу – борода!

И точно – срезанная с петель дверь стояла у стены, а внутри каморы обнаружилась лишь пара обдолбанных пацанов лет тринадцати, у каждого из которых было по целлофановому пакету и один тюбик «Момента» на двоих.

Даже спрашивать их ни о чём не стали, вернулись на улицу. Ромы на лавочке не оказалось, и Рыжов усмехнулся.

– Говорил же, накроет!

– Когда отпустит? – забеспокоился Андрей.

– Через часок, наверное. Может, через два, – пожал плечами Стас и выразительно посмотрел на меня. – Если хотите, ещё в одно место сходим, но там я денег должен…

Я сунул ему мятую сотню и скомандовал:

– Пошли!

На этот раз Рыжов привёл нас в ту самую пятиэтажку, о которой и говорил Санёк-Татарин. Сразу во двор он не зашёл, сначала кинул камушек в окно и помахал кому-то и только после этого двинулся в подъезд. И даже так пришлось стучать в дверь и ждать, пока откроют.

– Пацаны со мной, – сообщил Рыжов сморщенному старику, от которого несло кислой вонью мочи.

С кухни тоже воняло, но чем-то химически-мерзким, там процеживали через марлю непонятную дрянь, да ещё булькало содержимое небольшой кастрюльки на загаженной плите. Стас поздоровался со знакомыми и пошёл дальше; мы – за ним. В следующей комнате не было никакой мебели, на матрацах валялись в забытье худая будто щепка девчонка и долговязый тип неопределённого возраста. Обои пестрели пятнами рвоты и крови, хватало мерзкого на вид мусора и на полу.

Под ногой хрустнул пластиковый шприц, я выругался и поспешил за одноклассником, который уже зашёл в дальнюю комнату. В ней оказалось не так загажено и даже сохранилась кое-какая мебель, да и пахло не блевотиной, а травкой, но мы с Андреем садиться на продавленный и прожжённый окурками диван не стали; отчасти из брезгливости, отчасти из опасения наткнуться на какую-нибудь иглу. Очень уж неприятные ощущения испытал, раздавив кроссовкой шприц.

Помимо дивана в комнате стояло два кресла: в одном развалился обдолбанный парень в спортивном костюме, во втором сидел худой мужик с желтовато-бледной кожей, казавшейся ещё белее на контрасте с чёрной рубашкой, в расстёгнутом вороте которой солидно поблескивала золотом массивная цепь. Он поднял на Стаса взгляд мутных глаз и медленно, растягивая слова, процедил:

– Чё пришёл?

Рыжов достал полученную от меня купюру, расправил её и подёргал в разные стороны.

– Зырь!

– На троих мало!

– Да не, – усмехнулся Стас. – Они Карбида ищут. Он им денег должен.

Худой заторможенно потянулся за коробкой, сунул в рот папиросу, прикурил и лишь после этого обратил своё внимание на нас. Уж не знаю, что за мысли ворочались в его башке, но смотрел он долго, потом сказал:

– Карбид с выходных не появлялся. Последний раз при лавэ был.

– А им не отдал, – вставил Рыжов и нервно почесался. – Не знаешь, где он мог денег надыбать?

– Без понятия, – пожал плечами мужик и протянул руку. – Сотку гони!

Стас отдал купюру, выудил из лежавшей на столе коробки папиросу и повернулся к нам.

– Ну как-то так, пацаны…

Но я так легко отступаться не собирался и взял инициативу в свои руки.

– Уважаемый, а Карбид никого с собой не приводил?

На толковый ответ не рассчитывал, просто хотел завязать разговор, но худой неожиданно поднял к потолку указательный палец.

– Приводить – не приводил, а вот его самого подвозили. И не «бомбила» левый, Карбид в тот раз долго о чём-то с водилой тёр. Потом с нами рассчитался, все долги закрыл.

– Что за тачка была? – заинтересовался я.

И тут неожиданно отмер обдолбанный тип в кресле.

– А чё за вопросы странные? Вы мусорские, што ле? – прогундосил он, сверкнув золотым зубом, а после упёрся ладонями в подлокотники и начал вставать.

Дюша положил ему на лоб раскрытую ладонь и толчком усадил обратно.

– Да нормальные это пацаны, вы чего, в натуре? У Андрюхи с Графом всё чики-пуки! Вы же Графа знаете! – засуетился Стас. – Пацаны просто Карбида ищут!

Нарк вновь попытался подняться, и на этот раз Фролов вернул его в кресло куда жёстче.

– Не рыпайся! – потребовал он.

Парень сплюнул на пол, но дёргаться перестал. Видно, что крепкий, но обдолбан в ноль, не придётся драться. И точно из блатных: кисти и пальцы сплошь в синеве тюремных партаков, да и молния олимпийки не до конца застёгнута, что-то такое и на груди виднеется.

– Так что за машина? – повторил я свой вопрос.

Худой нервно постучал папиросой по столу и после затянувшейся паузы соизволил ответить:

– «Жучка» белая.

Белые «жигули»? Неожиданно!

Нет – таких машин в городе как грязи, но вдруг это не просто совпадение?

– Кто за рулём сидел, видел?

Мужик наморщил лоб и явно задумался, стоит ли вообще продолжать разговор, и тогда вновь подорвался из кресла обдолбанный урка.

– Ну-ка вали…

Андрей резко пробил ему в грудь, нарк осёкся на полуслове, рухнул обратно и закашлялся, да так будто собирался выхаркать лёгкие.

– Сиди, кому сказано! – рявкнул Дюша.

– Беспредела не надо! – потребовал худой с явственно прорезавшейся в голосе угрозой. – Вы хоть знаете, на кого наехали?!

– Мы ни на кого не наезжали, уважаемый. Нам ваши дела до лампочки. Уйдём, больше нас не увидите, – сказал я, примирительно выставив перед собой открытые ладони. – Стас за нас поручился, так сложно на вопросы ответить?

– В падлу, что ли? – веско вставил Фролов.

Худой в сердцах кинул папиросу на стол и злобно глянул на Стаса; тот прикинулся ветошью. Я слегка склонился вперёд и вновь спросил:

– Так что с водилой?

Мужик счёл за благо поскорее отвязаться от нас и сказал:

– Видел раньше пару раз в компании с Хилем, но имени не знаю.

Упоминание Хиля меня откровенно поразило, даже не сразу нашёлся, что ещё можно спросить.

– Выглядел он как? – поинтересовался после явственной заминки, но кредит доверия оказался исчерпан, и худой лишь покривился.

– Нет, ну серьёзно! Тут тебе не справочная!

– Мы на деньги из-за Кабида попали. Нам ответы нужны. От вас ведь не убудет, так?

Оценивающий взгляд уколол на редкость недобро, да и сам худой заметно напрягся и словно бы весь подобрался. Под рукой у него вполне мог оказаться нож или даже ствол, и я приготовился пинком по краю стола опрокинуть мужика вместе с креслом, но тот вновь счёл более выгодным для себя не доводить дело до прямого конфликта.

– Лет пятьдесят, мощный. Нос ломаный, внешность славянская, – произнёс худой после изрядно затянувшейся паузы, откинулся в кресле и с откровенным неудовольствием уточнил: – Ещё вопросы?

Водитель белых «жигулей» определённо походил на схлестнувшегося со мной боксёра, но виду я не подал, неопределённо пожал плечами и отступил к двери.

– Все вопросы к Карбиду. Стас, ты идёшь?

– Не, задержусь чуток.

Ответ одноклассника нас с Андреем ничуть не удивил, и мы отправились на выход, желая поскорее убраться из притона. Вышли на свежий воздух, там я шумно выдохнул и постарался осмыслить услышанное. В голове сама собой выстроилась непротиворечивая версия, по которой на Мальцева наехали подельники Хиля, но эту ниточку пусть Козлов раскручивает, его хлеб.

– Ну как? – спросил меня Андрей.

Я взглянул на часы и предложил:

– Штукарь, считай, сегодня уже заработали – может, на фиг эту мебель? Завтра соберём.

– Давай тогда пивка тяпнем и по норам, – согласился с моим предложением Фролов.