— Поллитры остро не хватает, — вздохнул Рома, пальцем проткнул пробку на бутылке кефира, сдёрнул её и кинул под ноги смятый комочек зелёной фольги.

Мы с Андреем перекусили в сухомятку.

— И как торговля? — спросил я, отряхнув с ладоней хлебные крошки.

— Потихоньку, — неопределённо повертел пальцами Андрей. — Но идёт.

И точно — пока мы перекусывали, Воробей не стоял без дела и общался с потенциальными покупателями. Немного погодя подошёл, незаметно передал Роме ваучер, получил у Андрея тощую стопочку заранее отложенных купюр и вернулся на рабочее место.

— Больше, конечно, просто шмотки покупают, — пожаловался Фролов. — Но и ваучеры иногда продают. За «Рояль» неплохо сдают, а медицинского спирта уже не осталось. Евген поинтересовался, можно ли ещё по бартеру взять, но пока ничего не ответили.

— Когда нам заплатят? — спросил Саша Романов. — Второй день без денег сижу!

— Сегодня всё будет, — пообещал Андрей, правда, как мне показалось, без особой уверенности в голосе.

Я постоял ещё немного, потом решил пойти домой, но меня придержал Фролов.

— Завтра сможешь здесь подежурить?

Вопрос неожиданным не стал, и я кивнул.

— Возьму на себя вторую половину дня. И не только завтра.

— Ну и зашибись.

Андрей расслабился, словно одной головной болью стало меньше, но тут же напрягся пуще прежнего. Я проследил за его взглядом и увидел вывернувшую с Гагарина «оку».

Ага, Толстый прикатил! Ну и что он нам привёз сегодня: деньги или очередные отговорки? Боюсь, всё же второе…

Сначала из автомобиля выбрался Лёня Гуревич, потом после долгой заминки наружу будто бы нехотя вылез Тихон. Андрей только глянул на его постную физиономию и сразу хрустнул костяшками, заранее разминая пальцы, но при всех угрожать нашему упитанному однокласснику не стал, лишь многообещающе тому улыбнулся.

Толстый вытянул из-за своего сиденья кожаный дипломат, запер машину и лишь после этого подошёл к нам, спросил, не здороваясь:

— Где ваучеры?

— Деньги привёз? — задал встречный вопрос Фролов, а после утвердительного хлопка пухлой ладони по дипломату, забрался в кабину «буханки», немного повозился там и скомандовал:

— Пошли в салон, там бабки подобьём. Серый, давай с нами.

В салоне Тихон устроил дипломат на журнальном столике, после развернул его к нам, клацнул замками и приподнял крышку каким-то совершенно киношным жестом. Внутри обнаружились пачки червонцев и двадцатипятирублёвых банкнот в банковских упаковках. Эффект смазало лишь то обстоятельство, что были банкноты мятыми и потрёпанными, но и так Аня не удержалась и негромко выдала:

— Ну ничего себе!

— Здесь всё? — уточнил Андрей, показав стопку сложенных надвое ваучеров.

Тихон протянул руку за приватизационными чеками и буркнул:

— С учётом уже выданных авансов…

— Толстый, ты в конец охренел? — подался Андрей к счетоводу. — Ты нам авансы закрыть хочешь? А на какие шиши мы ваучеры выкупать станем?

— Я же только вчера…

На ум мне пришло детское стихотворение о галошах на прошлой неделе, Фролов отреагировал на слова нашего одноклассника и того резче. Он хлопнул ладонью по столешнице, да так что аж дипломат подпрыгнул.

— Забудь! Мы расчёты сегодня проводим!

— Но вы же что-то зарабатываете! Собственные деньги в оборот пустите!

— Ты совсем дурак? — не выдержал я. — Чтобы Рома свои кровные за какую-то бумажку отдал?

Тихон поджал губы.

— Но они же обернутся…

— Да пока одни обещания только и слышим!

Андрей поднял руку.

— Тише, Серый! Дело даже не в этом. Мы с чека двести-триста рублей имеем, нашей прибыли в лучшем случае до конца дня хватит. А ещё жить на что-то надо!

Толстый напряжённо засопел, потом передвинул нам дипломат.

— Здесь четыреста тысяч. Что-то не устраивает, сам с Романом Марковичем говори. Я сделал всё, что мог.

Сдали мы сто восемь ваучеров, и сокращение аванса сразу на шестьдесят четыре тысячи Андрея нисколько не порадовало, он предупредил:

— Начинай деньги заранее готовить. Чтобы без задержек в следующий раз. Понял?

— Хорошо, — пробурчал Тихон и попытался встать, но я положил руку ему на плечо и усадил обратно.

— Погодь.

После я вытянул из дипломата первую попавшуюся пачку двадцатипятирублёвых банкнот и кинул её Андрею, сам вскрыл упаковку десяток и начал пересчёт купюр. И в той, и в другой стопке оказалось ровно сто банкнот, но настроения Фролову это нисколько не улучшило.

— Ты ещё рублями железными с нами рассчитайся в следующий раз, — выдал он, не скрывая недовольства.

Тихон перевернул дипломат, вывалил пачки денег на стол и потопал на выход.

— Какие дали, такие и принёс, — заявил он на прощание.

Аня покачала головой.

— Куча денег!

— Жаль только не наша, — разочаровал её Андрей, спешно сгребая стопки в спортивную сумку. — Навар с чека небольшой, каждому тысяч по пять выйдет.

Я изобличать во лжи приятеля не стал и даже покивал.

— Но и пять тысяч в неделю — очень даже неплохо!

— Андрей, ты же бригадир! — напомнила Аня. — У тебя доля должна быть больше, чем у остальных!

— Поговорю с пацанами, — пообещал Фролов, закинул ремень сумки на плечо и предупредил подругу: — Не знаю, успею к закрытию вернуться или нет. Кучу долгов закрыть надо. А то с нами уже работать отказываются.

Аня поджала губы, но скандала устраивать не стала. А мы не стали задерживаться и поспешили покинуть мебельный салон.

— Триста рублей с чека, говоришь? — прошептал я, стоило отойти на достаточное расстояние.

— Хоть заначка будет, а то деньги вмиг расходятся, — пояснил Фролов своё нежелание откровенничать с Аней, понял, что меня этим своим заявлением не убедил, и поспешил перевести разговор на другую тему. — Прикинь, если Толстый о теме с медицинским спиртом узнает? Он же от изжоги издохнет!

Душевное спокойствие бывшего одноклассника меня волновало мало, а вот вызвать у работодателя сомнения насчёт наших реальных заработков нисколько не хотелось, поэтому спросил:

— Слушай, а ничего, что мы так палимся? Мы чеков на двести пятьдесят тысяч больше сдали, чем авансов получили. Откуда дровишки, не поинтересуется Роман Маркович?

— Не, — отмахнулся Андрей. — Я на Воробья стрелки перевёл. Сказал, он деньгами и товаром поучаствовал, теперь с ним рассчитаться надо. Надо ведь, так?

Мы вышли к «буханке», но сразу раскидать деньги не получилось: если наш чрезмерно упитанный и жутко недовольный товарищ уже забрался в свою коробчёнку, то Лёня зацепился языком с Воробьём и отправляться восвояси не спешил. Ну и мы форсировать события не стали.

Рома сунулся было узнать насчёт денег, и я постучал себя полусогнутым указательным пальцем по виску. На этом тему и закрыли. А потом неспешно кативший по Гагарина милицейский уазик вдруг ещё больше замедлился и свернул к нам, притормозил.

Ладно хоть выходить из служебного автомобиля никто не стал, только опустил боковое стекло водитель.

— Какие сигареты есть? — поинтересовался он.

Воробей взял на себя инициативу, подошёл и сообщил, что сигаретами не торгуем, тут же достал из кармана пачку «Мальборо», предложил закурить. Милиционер взял сразу несколько, поделился с коллегами. О чём пошёл разговор дальше, разобрать не получилось, но челнок нервозности не проявлял и даже время от времени посмеивался, потом забрал из «буханки» полблока сигарет из своих личных запасов, одарил им патрульных.

— Дань, что ли, собирают? — спросил Лёня, когда УАЗ уехал во дворы.

— Не, нормальные мужики, — покачал головой Воробей. — Сам угостил. Надо отношения налаживать.

И тут Рома встрепенулся, указал на другую сторону дороги.

— Серый, глянь! Не твоя чапает?

Я присмотрелся и точно — по противоположному тротуару в компании кудрявой подружки шла Зинка. Судя по дипломату в руке, они куда-то намылились сразу после школы.

— Да, слушай, Серый! — прищёлкнул вдруг пальцами Лёня Гуревич. — Давно спросить хотел. Твоя, случаем, не еврейка? Очень черты лица характерные.