Воительница смущенно зыркнула в мою сторону и покраснела.

– Йона, понимаешь, тут такое дело… – Она замялась.

– Да? – Я честно попыталась состроить невинное лицо. – Что-то случилось?

– Да просто мы любим друг друга! – совершенно спокойно сообщил Беонир, тем самым положив конец нашим мукам.

Вот теперь я имела полное право широко распахнуть глаза, экзальтированно запрыгать и захлопать в ладоши, что, собственно, и сделала.

– Я очень, очень за вас рада! – Я крепко расцеловала совершенно обалдевшую воительницу, а потом и ниуэ.

– Что-то ты не выглядишь удивленной, – подозрительно прищурилась Ребекка.

– Потому что конспираторы из вас никудышные, – нашлась я. – Я узнала о вашей любви гораздо раньше вас самих!

– Да-а-а? – удивилась лайил. – Эй, малышка, когда же ты успела так внезапно повзрослеть?

Этот вопрос не требовал ответа, и поэтому все мы промолчали.

– Кстати, – вдруг вмешался Беонир, – дорогая, а ты заметила, что в прошлом бою я несколько раз спасал тебе жизнь?

– Четырежды! – быстро уточнила я.

– И что из этого следует? – осторожно и даже без ругани осведомилась Ребекка, на сегодня уже явно утратившая способность удивляться.

– Ну как же… – Беонир картинно отставил ногу и упер руки в бока, принимая позу вдохновенного оратора. – С незапамятных времен повелось, что рыцарь, спасший прекрасную девушку от страшной опасности, после обязан на ней жениться. Хочется – не хочется, – тут он заговорщицки мне подмигнул, – а надо, традиция такая. Если хотите, своеобразная защита интересов рыцаря. А что, если не жениться, то получается – он ее просто из-за безделья спасал или за красивые глаза?

После этой фразы Ребекка обеими ладонями зажала себе рот, видимо, опасаясь ляпнуть какую-нибудь грубость, но Беонир напыжился еще больше и с энтузиазмом продолжил:

– Я ведь жизнью рисковал, сражался с мертвяками. Нет уж, определенно, жениться и еще полцарства в придачу. Подозреваю, что многие рыцари предпочли бы полцарства отдельно от спасенной дамы…

Тут Ребекка погрозила ему своим увесистым кулаком, намекая: «Фиг ты теперь от меня отвертишься».

– …но факт остается фактом: все мужчины питают необъяснимую слабость к девушкам, которых они спасли. В наше непростое и не богатое на драконов и поединки время случай проявить себя с благородной, рыцарской стороны и вовсе выпадает раз в сто лет. И если уж такое происходит, тут явно не обходится без чудес.

– Не обходится без чудес… – задумчиво повторила я, вспомнив, как совсем недавно Каадсур поведала мне о смерти Ардена. «Возможно ли в этом жестоком мире истинное чудо, способное вернуть мне утерянного возлюбленного?» – печально подумала я.

– Я так поняла, что ты просишь моей руки? – Возбужденный голос Ребекки вывел меня из самоуглубленного состояния.

– Правильно поняла! – просиял счастливой улыбкой юноша. – Руки, глаз, губ, груди, кхм… – Он смущенно кашлянул. – И всех прочих, не менее прелестных частей. Ну и как, надеюсь, ты согласна?

– Знаешь, я еще подумаю, поприглядываюсь, – уклончиво сообщила хитрая воительница. – У меня же выбор имеется: ты или Горм… Все-таки мужчина преследует женщину до тех пор, пока она его не поймает! – Ребекка издала лукавый смешок.

Улыбка Беонира растеклась, словно чернильная клякса.

– К тому же ты там что-то про дракона вякнул, – усилила нажим ехидная невеста.

– Дорогая, помилуй, где же я тебе дракона-то найду? – писклявым фальцетом возопил отвергнутый жених, начиная картинно заламывать руки.

– А ты поищи! – капризно потребовала Ребекка. – Авось да найдется.

И тут по коридорам храма Песка прокатился дикий, безумный животный рев, сотрясающий стены и взламывающий каменный пол.

– Дракон! – подпрыгнул ошеломленный Беонир.

– Нет, – резонно покачала головой я. – Это кричит богиня Банрах, осознавшая гибель своей приближенной охотницы. Змееликая впала в ярость, и, кажется, теперь она идет за нами!

Теперь все решала скорость. Кто первый попадет на самый нижний ярус, в зал Вечности, тот и останется в живых! Почему-то я думала именно так, хотя выбор – мы или змееликая – мне категорически не нравился. Банрах – это вам не парочка полусгнивших трупов, посмевших преградить дорогу. Богиню голыми руками не возьмешь. И руками, вооруженными магией, кстати, тоже!.. В общем, пока я пыталась не концентрироваться на неприятных мыслях, переполняющих мою голову, а просто бежала.

Путь, петляющий и извивающийся по лабиринту гробниц, казался бесконечным. Мы давно уже перестали заглядывать в карту, ведомые лишь моей интуицией и неумолкающим голосом сердца, подсказывающим, что вот оно, еще чуть-чуть, уже совсем близко… То, чего я хотела больше всего на свете и боялась не меньше, приближалось.

Любовь моя, ты дар или проклятие? Любовь, за что ты мучаешь меня столь жестоко? Вроде бы именно любовь и должна нести нам бессмертие, а вместо этого она убивает все, к чему прикасается. Может быть, это страх близкой смерти заставляет нас любить так неистово, так пронзительно? А возможно, это страх смерти убивает в нас любовь? Я тщетно металась в поисках ответов на свои многочисленные вопросы, но никак их не находила, терзаемая острым предчувствием, что скоро и так обо всем узнаю. Вот только захочу ли я знать столь чудовищную правду?..

Величественные залы, украшенные великолепной мозаикой, сменялись темными переходами, уводящими нас то вверх, то вниз. Понятие пространства исказилось, утратив свою актуальность. Запад стал востоком, а юг – севером. И лишь благодаря зову моего переполненного любовью и отчаянием сердца нам удавалось найти выход из очередного лабиринта, изобилующего тайными ловушками и фальшивыми тупиками.

Спустя какое-то время мы оказались на перекрестке из шатких мостков, наподобие лестницы соединяющих несколько этажей. И прежде чем мы сориентировались в хаотичном нагромождении веревок и досок, я успела бросить взгляд вниз, рискованно перегнувшись через хлипкие поручни. Мне показалось, что провал, открывшийся под мостом и пронизанный ответвлениями канатной дороги, не имеет дна, но именно здесь начинается путь во тьму, доступный лишь мертвым. Да и мы сами, ищущие Вечность, имеем ли право называть себя живыми, уже бессчетное количество раз побывав на краю смерти?

Миновав перекресток, мы очутились в темном зале, стены которого покрывали лики оскаленных тварей, вырезанные в черном граните. Скудный свет проникал лишь из коридора, приведшего нас сюда. А дальше царил непроглядный мрак, и мне пришлось затеплить крохотный язычок пламени, мячиком запрыгавший у меня в ладони.

– Мне страшно! – дрожащим голосом призналась Ребекка, трепетно прижимаясь к Беониру. – Думаю, мы вступили во владения смерти, закрытые для всех, кроме наших богов.

– Ты права, – подтвердила я, но при этом мой голос остался безупречно невозмутимым, ибо я сумела ничем не выдать своего волнения. – Простите, друзья, но пройти через квинтэссенцию тьмы сумеет только чародей, а я не смею рисковать вашими жизнями. Ждите меня здесь ровно сутки, а потом, если я не вернусь, уходите обратно той же самой дорогой, по которой пришли.

– Нет, – возмущенно запротестовала воительница, цепляясь за меня. – Мы тебя не оставим!

Но Беонир вдруг схватил девушку за локоть и требовательно притянул поближе, заставив взглянуть себе в глаза.

– Милая, ты не понимаешь, – ласково промолвил он, – что в судьбе каждого из нас есть такие моменты, которые не принято делить с кем-то другим, даже с близким другом или кровным родственником. Судьба ревнива и не терпит соперничества, предпочитая тайком вручать нам свои дары и свои наказания, оставшись наедине со своим избранником, избегая ненужных свидетелей или любопытных зевак. Полагаю, нынче для Йоны настал момент истины, определяющий не только ее дальнейшую жизнь или смерть, но и участь всего Лаганахара. Мы не должны ей мешать!

– Хорошо, – с тяжким вздохом согласилась Ребекка и нежно погладила меня по щеке. – Помни, малышка, мы тебя очень любим и ждем. Возвращайся к нам, пожалуйста!