Он ткнул в Заведующего кандидатами:

– Это твоя вина. Ты не учил их как подобает. Теперь я должен выполнять за тебя твою работу. Билл Гасик уставился в пол и выглядел при этом ужасно.

Хэнк повернулся обратно к нам и велел поставить наши наборы кандидатов на стол перед ним. Начался второй круг.

– ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ЭТИ ЦВЕТА ПУРПУРОМ И ЗОЛОТОМ? ЭТО РОЗОВЫЙ, БЛЯДЬ! И, БЛЯДЬ, ЖЁЛТЫЙ! – Он схватил одну коробку и швырнул её об стену, где она открылась и разбросала вдоль стены всё что было внутри. Братство разразилась ругательствами, но обращёнными, понятное дело, к нам, потому что если бы мы сделали всё как надо, этого не случилось бы. Теперь подставился Лео, который объяснил, что этикетки на банках – пурпурный и золотой цвета. Но вот ведь дело, они действительно были розовыми, блядь! И, блядь, жёлтыми!

Примерно через час таких издевательств нас отправили на чердак, где нам велели переодеться в рабочую одежду и кроссовки. Мы будем искупать свои грехи каторжными работами. Чердак на третьем этаже был наполнен древними и испорченными матрацами. Наши чемоданы были уже были здесь, открыты и опустошены, а одежда свалена в одну кучу. Мы потратили массу времени разбирая где чьё и переодеваясь, поэтому опоздали в актовый зал. Это был повод ещё на нас поорать.

Пятнадцать братьев сосали зелёные леденцы. Оказалось, мы принесли их недостаточно. У нас оказались неправильные карты Данбури, потому у нас их забрали, и в эту неделю мы не сможем ими пользоваться. Часть братии играла в орлянку четвертаками – ясное дело, из наших коробок. Нас разделили на рабочие партии и отправили в разные секции дома с одним из старших братьев для руководства, под общим надзором Управляющего Домом. Я оказался на кухне, где мы всё разобрали, вынесли и убрали годовой нарост грязи и жира. Мы закончили не раньше 7:30, после чего нас отправили в кладовую и велели повторить весь процесс. Грязные и усталые, к 9:30 мы заново собрались в актовом зале.

Наши усилия рассматривались как едва-едва приемлемые, но временно были зачтены. Нам подали изумительный десерт из шоколадного пудинга. На дне мисок оказались махонькие комочки, подозрительно напоминавшие слабительное. (Нет, на самом деле мы потом выяснили, что это кусочки шоколада Херши!) Нас отправили на следующий раунд уборки в доме, и этот раунд продолжался до полуночи, когда мы заново собрались, прослушали вопли, выполнили отжимания от пола и получили задания на неделю. Сперва, правда, нам вернули зубные щётки, которые использовались при чистке туалетов и кухонь. Мы смотрели на них с ужасом.

Каждый кандидат, теперь называемый нео – от неофита – получил свою задачу. К примеру Лео, самый короткий из нас, получил задание измерить мост на улице Хусик в единицах длины тела. Имелась в виду длина его собственного тела. Ему надо было лечь на дорогу, и там надо было сделать отметку, потом его надо было поднять и перенести пятками к прежней отметке головы, и сделать следующую отметку. Всё это надо было повторить много раз, чтобы получить статистически значимую цифру.

Джо Брэдли, аккуратный, подтянутый и строгий парень, получил пост Контролёра Презервативов, и ему нужно было опросить каждого из братии и нео насчёт их предпочтений, и опять-таки, выйти со статистической моделью.

Мне вручили гигантский лифчик 44 размера. Задание заключалось в том, чтобы посетить квадратную площадь перед Расселовским колледжем, школой для девчонок, и получить на лифчике максимальное количество их подписей. Двое братьев были назначены к руководству этой работой.

Ешё была охота за сокровищами, нам дали их список, Почти все уставились на списки и буквально застонали. Никто не понимал, как это найти! Список включал стриптизёршу, полицейского, волосок из усов декана, автограф владельцев Кэнти-Хэмметовского Жаркого Местечка (негритянский бар на улице Хусик) и так далее. Разное количество баллов начислялось за каждую находку, но выговоры за плохое поведение списывались из набранного счёта.

Нам дали ещё по миске шоколадного пуддинга и отправили работать дальше. В восемь утра, так и не поспав, мы были накормлены и пошли на занятия. Чтобы никто не пропустил их, отправившись досыпать в общагу, нам надо было получать подпись в своей тетради каждый час между занятиями – подписи братьев, которые находились в кампусе. Когда занятия заканчивались, нам надо было вернуться в "Бочки" и продолжить работу.

Это продолжалось до конца недели. На вторую ночь нам дали поспать два часа. На третью и четвёртую – около трёх. В наших коробках кандидатов повторно рылись, непонятные вещи добавлялись или вытаскивались. Братия обеспечила время для выполнения индивидуальных заданий. Во вторник к вечеру меня потащили к Расселу, вручили лифчик и чёрный маркер. Я прошёл вокруг площади, останавливая девочек с просьбой на нём расписаться. Половина расписывалась, половина выказывала отвращение. В спине у меня появилось растяжение от наклонов.

Одна из девчонок, видимо, пожаловалась. Когда я начал второй круг по площади, подошёл охранник, погнал нас к декану по студентам и рассказал ей о нашем покушении на человеческое достоинство. Наверное, охранник был новичком, поскольку она только улыбнулась и отправила нас обратно. Я, тем не менее, попросил, чтоб и она тоже расписалась на лифчике. Она фыркнула и сказала, что я испытываю своё везение, но всё же поставила подпись, и мы вернулись на площадь.

По пути обратно я попросил ребят проехать по улице Хусик. Я велел им остановить у Жаркого Местечка Кэнти-Хэммет. Они нервничали, оставляя меня там, но я – нет.

В баре я был единственным белым, но спокойно сел к стойке.

– Налейте мне пива, – попросил я.

Черный бармен с интересом глянул на меня.

– Чего желаете?

– А какое пиво из крана? Бадвайзер? – Спросил я.

Он пожал плечами и молча налил мне стакан. Я вытащил кошелек и выложил пятерку на стойку. Он не притронулся к ней и просто уставился на меня. Я выпил пива, пока на меня глядели все в комнате.

– Мистер Канти или Мистер Хаммет здесь?

Бармен кивнул.

– Я Рон Канти. Чего вам?

– Приятно познакомиться, сэр. Если бы вы могли подписать одну из этих салфеток для меня, то я бы добил своё пиво и не мешал вам, – Я передал ему салфетку из стопки.

Он закатил глаза и фыркнул со смехом.

– Что это? Еще один розыгрыш братства?

– Да, сэр! Именно! – я закончил своё пиво и толкнул бокал для второго раза.

Он наполнили бокал и передал его обратно.

– Опять вы, глупые белозадые мальчишки ерундой страдаете, да?

Я протянул свою руку.

– Карл Бакмэн, глупый белозадый мальчишка, как поживаете, сэр?

Он посмеялся и подписал салфетку. Я засунул её в свой карман и выпив пиво, поблагодарил его, после чего ушел. Снаружи стояли мои парни, опасавшиеся, не избили ли меня в баре для черных. Я передал им салфетку и забрался в машину. Ещё мне начислили пять штрафных баллов за то, что выпил.

Не только мне досталось, тот вечер вторника отличался крайне плохим поведением среди новеньких. Джерри Моданович показал палец брату в кампусе. В качестве наказания он должен был разукрасить этот палец в пурпурно-золотой, В ответ, каждый разукрасил средний палец пурпуром, а ноготь золотом, хоть и чтобы уговорить на это Барри Льюса нам чуть ли не пришлось его связать. Это значило, что у него была огромная сила воли, по понятиям братства, между прочим! В то же время к нам применили другую форму наказания. Когда мы спали, спрятанные колонки начали кричать песню " The Morning After", ужасно сладкую тему из прошлогоднего "Приключение «Посейдона»". Мы начали петь её в ответ, пока они не поняли, что нас так просто не сломить, и остановились.

Слава Богу профессора знали, что происходит. Никаких тестов или заданий нам в ту неделю не выдали, так как всё это происходило с сотнями из нас по всему кампусу. Каждое братство устраивало Адскую неделю в одно и то же время. Единственное время, когда мы могли поспать – это на занятиях, и преподаватели отчитывали нас только тогда, когда мы начинали храпеть.