Мои надежды, что смерть брата, наконец, осталась позади, не оправдались. Моя мать подала иск на меня в гражданский суд, обвиняя в его смерти. Каждый уважаемый адвокат, уже зная, что произошло и против кого им пришлось бы выступать, отказал ей, но она нашла одного стряпчего, готового взять дело на случай непредвиденных обстоятельств, и он направил мне в офис письмо такого содержания:
Вопрос: В чем отличие между адвокатом и лабораторной крысой?
Ответ: За некоторые вещи не возьмутся даже крысы!
Я передал это Джону и ДеАнджелису. ДеАнджелис сразу же пригласил этого стряпчего в свой офис, и доходчиво объяснил, как устроена жизнь. Точнее, предоставил доказательства и сообщил, что мы можем подать ответный иск моей матери, потому что это она купила ему нож, с которым он пришел ко мне, и дала машину, на которой он нас преследовал. Жулик сразу же отказался от дела моей матери. А я получил очередной счет от ДеАнджелиса на пять тысяч.
Я все-таки придержал его на связи, так как мои родители начали уже судиться между собой, и я волей-неволей был в это втянут. Тогда же мы узнали, что мои родители от меня отреклись еще осенью 1978 года, незадолго после моей свадьбы с Мэрилин, оставив и меня и Джона Штайнера в неведении. Видимо, им очень не понравилась моя жена. Мы оба очень расстроились из-за этого. Я пытался оставаться на связи с Сьюзи, но она сообщила, что родители пытались науськать ее друг против друга и меня, и она перестала отвечать на их звонки, сменила номер и место жительства. Она сама позвонит, если захочет поговорить, но в остальное время ее лучше не трогать.
А Бакмэн Гроуп продолжала развиваться. Через полтора года после последней операции я начал замечать некоторые любопытные тенденции. Джейк Младший был весьма амбициозен. Он очень хотел стать важным и брать более серьезные дела, и даже хотел нанять специалистов с Уолл-Стрит в помощь. Я приглядывал за ним, но все-таки позволял ему продолжать. Я все еще занимался стратегическими направлениями, следил за компаниями, с которыми он хотел работать, и отмечал те, которые только добавят головной боли. Я дал ему пару компаний, которые не окупятся, чтобы он набил своих шишек. Роль Мисси тоже была любопытной. Технически она была всего лишь биржевым брокером, но ее связи были невообразимо обширны. Если нам нужно было найти кого-либо, скорее всего, она либо уже была с ним знакома, либо знала кого-то, кто с ним знаком. Очень полезно. После развала своего брака она тянула на себе троих детей. И она могла позволить себе достойный отдых и уход за ними. Как она налаживала общение с мужчинами, я не интересовался. И примерно раз в квартал мы ездили на западное побережье, совещаться с партнерами в Белвью и в Силиконовую Долину.
На Рождество я взял пару недель отпуска, и мы все вчетвером отправились в Ютику. Чарли с Пышкой остались у Лафлеров, а мы с Мэрилин ушли на отдых пораньше. Мы потратили кучу времени, объясняя родне Мэрилин, что случилось тем летом и осенью, и я поймал на себе пару косых взглядов. Одно дело знать, что я был в армии, а армия причастна к понятию убийства, и совсем иное – сидеть за обедом с парнем, пристрелившим своего брата. Я объяснил все; это всяко было лучше, чем неделю светиться в новостях.
Мэрилин позаботилась обо всех приготовлениях с Тейлор, просто сказав, что мы хотим нечто уединенное, как в нашу первую поездку на Багамы, но на острове побольше и с вечерними развлечениями. Все остальное должно было оставаться сюрпризом для меня, и Мэрилин впервые держала рот на замке. Через два дня после Рождества Большой Боб отвез нас к аэропорту Онайды, где нас уже ждал готовый к вылету G-II.
К тому времени уже отпала необходимость улетать в «отпуск для мамочки и папочки», чтобы сделать нового Бакмэна. Невероятная комбинация сперматозоидов Бакмэна и яйцеклетки Лефлер уже сделала свое дело, и Мэрилин забеременела в конце октября. Она настаивала на поездке, потому что (по ее словам) это был ее последний шанс надеть купальник, не выглядя при этом как выброшенный на берег кит. Я решил, что здесь нужно проявить такт, и просто сказал, что так просто будет больше ее для любви.
– То есть я могу перестать упражняться с тобой? – ответила она.
– Нет, если будешь снижать вес, то тогда будет больше любви на килограмм! – в ответ я и получил локтем под ребра.
Иногда быть математиком может быть проблемно.
Мэрилин своими дразнилками заставила меня снова заняться упражнениями и айкидо. Когда она была на озере Сакандага, я остался дома, не на виду, чтобы выманить преследователя. Не сказать, чтобы я был дряблым рохлей, когда это все закончилось, но мне стоило снова заняться собой. К тому моменту, когда я снова смог выходить из дома без переживаний, что столкнусь с каким-нибудь репортером на лужайке, прошел уже месяц.
Мы все еще планировали весной обустроить бассейн и оградить его забором, как только сменится погода. Тогда бы мы устроили еще одно большое барбекю, и совместили бы его с бассейной вечеринкой. Я вспомнил, как Большой Боб устраивал большие вечеринки для компании и семьи каждое четвертое июля, и каждый раз это было здорово. Может, мы тоже сможем устроить здесь подобное.
Большой Боб довез нас до аэропорта и помог загрузить вещи на борт, и тогда мы с Мэрилин стянули наши зимние куртки, забросили их в машину, и забежали в самолет. На улице было ужасно холодно! Как только мы оказались на борту, пилот закрыл дверь. Я никогда раньше не видел этого парня, и все, что он нам сказал:
– Добро пожаловать на борт. Пожалуйста, присядьте и пристегнитесь. В шкафчике есть шампанское и бокалы.
Он похлопал по встроенному шкафчику в верхней перегородке.
– Как только мы достигнем достаточной высоты, я сообщу вам, и вы сможете отстегнуться и передвигаться по самолету.
Единственная вещь, которую я узнал об этих маленьких самолетах, так это то, что они все разные, даже если это одна и та же модель. Когда покупаешь один, не важно, новый или подержанный, учти – существует целая индустрия, которая занимается только индивидуальной реконструкцией интерьера. Этот самолет слегка отличался от того, на котором я летал из Гавайев до Сиэттла и обратно. Тут также была ванна в задней части самолета, и дверь, отделяющая кабину от пассажиров, но расположение кресел немного другое. Здесь два кресла были развёрнуты в сторону кормы, и за откидным столом между ними можно было работать или играть в карты.
Мэрилин вела меня за собой, пока я не оказался в одном из этих кресел, и я сел по ходу самолета. Она же удивила меня, сев в кресле напротив меня, а не через проход от меня. Мы пристегнулись, и двигатели загудели, набирая скорость.
– Мне правда это нужно, – сказал я с улыбкой, – У меня есть ощущение, что следующий год будет беспокойным.
– Думаешь?
– Ну, давай будем честны, я имею в виду, что скоро у тебя будут немного другие приоритеты, ведь так? – сказал я, рассмеявшись.
– Сильно мои приоритеты не изменятся.
– Думаешь?
– Не изменятся. – ответила она.
И моя жена удивила меня, раздвинув ноги в кресле, глядя на меня. На ней был короткий сарафан по паркой, и я присмотрелся. Сарафан был без бретелек, с эластичным верхом и длиной по колено. Помимо этого на ней были сандалии с высоким каблуком, и я предположил, что еще и нижнее белье. Я ошибался. Она раздвинула ноги, и молча потянула сарафан вверх, пока не увидела, как я уставился на ее гладко выбритую киску.
– Не думаю, что мои приоритеты как-либо изменились.
Звук двигателя стал выше, пилот увеличил мощность, и мы стали удаляться от терминала.
– У тебя есть подходящий лифчик? – спросил я.
Мэрилин улыбнулась и спустила верх сарафана. Ее третий размер выскочил на вид, и я улыбнулся. Она начинала со второго размера, но после рождения Чарли расцвела до третьего. Я думал, к чему может привести еще один ребенок. Если она будет следить за своим весом, то я бы не стал жаловаться даже и на больший размер. Я бы с радостью обновил ей весь гардероб, если ее рубашки и блузки станут ей слишком малы.
