– И прошлой ночью?..

– Я не дерусь для удовольствия, – пожал я плечами. – Для удовольствия я пойду в спортзал или на додзё, и там будут правила, рефери. В настоящем бою нет правил, судий, и люди получают настоящие травмы. Я никогда не скучал по таким боям и не планирую. Вопрос для тебя заключается в том, сможешь ли ты жить с человеком, который сделает всё, что потребуется – всё, что потребуется – чтобы уберечь тебя и твоих детей.

– Я не знаю, что и думать, – тихо сказала она. Затем она отодвинула свою пиццу. – И я не думаю, что ещё хочу есть.

Что ж, я не был удивлён. Я вздохнул и встал. Мэрилин шла к машине, пока я платил за еду.

Обратная поездка была тихой. Мэрилин даже не глянула на меня, но я заметил, что в её глазах блестели слёзы. Вернувшись в Ля Валенсию, она ничего не сказала, а просто вошла внутрь и вернулась в спальню. Мне не слишком хотелось пить, но я не очень устал. Захватив пиво из холодильника, я вышел на заднюю веранду и глядел, как сгущается ночная тьма и зажигаются звёзды.

Я не был уверен, каким будет итог всего этого. Насчёт того, что Мэрилин разведётся или выгонит меня из дома, я не волновался, но она определённо думала обо мне так, как никогда не думала раньше. Я подозревал, что наступает момент, когда каждая жена должна спросить себя, за какого мужчину она вышла замуж. Всегда есть что-то, чего они о нас не знают. У нас есть тайные пороки – мы втайне пьяницы, развратники, игроки, наркоманы. Или, может, мы преступники, психически неуравновешенные или семейные тираны. Иногда секрет бывает хорошим: Мэрилин не могла пожаловаться на то, что не знала о моём состоянии. Иногда секрет безвреден, вроде того, что я паршивый мастер и лентяй.

Закончив с пивом, я вернулся в дом. Дверь в спальню была закрыта, так что я пошёл на кухню и взял второе пиво. Я не собирался напиваться этой ночью, но ещё одно пиво не повредит. Затем я свернусь на диване и усну. Это был не первый раз, когда я спал на диване, и, вероятно, не последний, но это был первый раз, когда я спал на диване в этой жизни.

В моей первой жизни, у Элисон были сильные колики, и я пару раз выходил поспать в машине, чтобы хоть ненадолго уснуть и поработать утром. В другой раз, когда мы с Паркером ездили в лагерь бойскаутов, используя машину Мэрилин для перевозки людей, та машина попала в аварию возле Пенсильвании. Мэрилин была в ярости, и пару ночей, пока она успокаивалась, мне пришлось поспать в гостиной.

Было уже поздно, когда я услышал, как открывается дверь в спальню. Я уже больше часа тянул второе пиво, и, заметив, что моя жена вышла, отставил его. Она была одета в сатиновый халат и выглядела очень грустной. Я полу-лежал в шезлонге.

– Хочешь поговорить? – спросил я, подвигаясь и хлопая по его краю.

Она присела рядом со мной.

– Мне жаль, что я так вела себя раньше, – тихо сказала она мне. – Я была к тебе несправедлива.

– Всё в порядке, не переживай об этом, – сказал я ей.

– Мне так жаль. Я не должна была ничего говорить.

Я потянулся и похлопал её по руке.

– Ты ничего не сделала. Всё в порядке. Я просто удивил тебя. Прости меня за это.

– Наверное, я никогда не думала об этом раньше.

– Я знаю, – кивнул я. – Мэрилин, твоя проблема в том, что ты думаешь обо мне лучше, чем я есть. Я стараюсь быть тем человеком, которым ты меня видишь, но иногда срываюсь. Всё, о чём я мог думать, когда был в Гондурасе – это как сильно я хочу вернуться к тебе и увидеть Чарли. Мне жаль, что я порой не оправдываю твоих ожиданий.

Мэрилин начала всхлипывать и легла в мои объятия в шезлонге. Я обнял её спину и держал так. Она просто плакала и раз за разом повторяла:

– Прости, прости… – наконец, она остановилась и села прямо. – Думаю, теперь я лучше поняла. Ты и правда лучше, чем думаешь о себе, но ты также куда сложнее и жёстче, чем думала о тебе я. Ты сильный, но и суровый. Это имеет смысл?

Пожав плечами, я криво улыбнулся.

– Да.

– Почему так случилось? Что сделало тебя таким сильным, но жестоким?

– Фух, не знаю, – я вздохнул. – Чёрт, да глянь на мою семью. Единственным способом выжить там и сохранить рассудок было стать сильным, суровым, жестоким и да, слегка безжалостным. Мне жаль, что я не тот парень, которого ты хочешь во мне видеть. Что теперь с нами будет?

– В каком смысле?

При следующих словах у меня побежали мурашки по спине.

– Ты всё ещё хочешь меня? Мы остаёмся вместе?

Когда Мэрилин это услышала, у неё отвисла челюсть.

– ЧТО?! Карлинг! Нет! Всё не так! Думаю, сейчас я люблю тебя больше, чем когда-либо. Я просто никогда не думала об этом раньше, не вот так.

– Ты заставила меня поволноваться, – я с улыбкой вздохнул.

– Прости меня за это. Нет, ты будешь жёстким, я буду мягкой, и мы уж как-нибудь сойдёмся посередине. Как тебе такое?

– Звучит отлично, – ответил я.

– Пошли в кровать, Карл. Ты мой герой, так дай мне воздать тебе достойные героя почести.

Я улыбнулся.

– Думаю, мне нравится эта идея. Знаешь, как спасённой деве, тебе подобает очень, очень сильно меня возблагодарить. Мы, герои, всегда этого ждём!

Мэрилин встала, а вслед за ней поднялся и я.

– Не перегибай. Ты не до такой степени герой! – засмеялась она.

– Так и ты не слишком-то дева.

– И чья это вина? – она взяла меня за руку и повела внутрь.

На следующее утро мы проснулись поздно. Фактически, я пропустил свои утренние упражнения. Но на самом деле я совершил множество других упражнений и изрядно вспотел. Мэрилин упражнялась вместе со мной, и тоже была вся потная. Должно быть, это было что-то аэробное – к концу упражнений мы оба тяжело дышали.

Нас прервал шум в гостиной. Мэрилин повернула голову, лёжа на мне, и сказала:

† Должно быть, это миссис Уилкс убирает после выходных.

– Ага, ты была довольно неряшливой, – ответил я с серьёзным лицом.

В ответ меня ткнули под рёбра.

– Ты можешь быть уволен! – она скатилась с меня и встала на ноги. – Ну, кому-нибудь нужно пойти в душ, а ты, полагаю, слишком ленив, чтобы двигаться.

Я театрально принюхался и ответил:

– Ты права, кому-то тут нужно в душ. Иди быстрей.

– Я собиралась пригласить тебя помыть мне спинку, но за это ты можешь остаться в кровати!

Я поглядел на нижнюю часть своего тела и увидел, что Карлу Младшему нужен отдых.

– Я просто слегка подремлю. Кое-кто не давал спать мне всю ночь.

Мэрилин зарычала и ушла в ванную. Я заложил руки за голову и улыбнулся. Минут десять я и правда подремал, но проснулся, когда моя жена запустила в меня мочалкой. Скатившись с кровати, я, проходя, хлопнул её по попке, когда она выходила из ванной, а я туда входил.

Пятнадцать минут спустя я был умыт, побрит и одет в шорты и рубашку поло. Я также забыл о своих новых швах, и, сорвав свой бинт, бросил его в мусор. Линия шва была красной и пугающей, но она уже не болела. Может, миссис Уилкс сможет наложить свежий бинт. Однако плавать мне теперь нельзя до конца поездки.

Я поглядел в зеркало, изучая свой нос. Большинство людей никогда не замечали, что он был сломан – все эти годы. Может, они думали, что он немного кривой и неровный. Но я точно мог сказать, что моё тело отражало удары, перенесённые за эти годы. И моя рука теперь была ещё одним дополнением к этой фабрике швов.

Другим напоминанием было моё правое колено. Оно улучшилось настолько, что я уже лишь слегка прихрамывал и какое-то время почти мог опираться на ногу, но потом она чертовски болела и была нужна трость. Например, она сильно болело после недавней драки. Когда мы прошлым вечером ездили за пиццей, я не брал трость, и теперь она была мне нужна. Схватит её, я вышел в гостиную.

Я приковылял к стулу, где уже сидела Мэрилин, попивая кофе и читая газету. Это было довольно непривычно: моя жена редко читала газеты. Она поглядела на меня с ухмылкой.

– Утречко!

– Тебе не слишком придётся беспокоиться о том, что я буду влезать в драки. Когда я в следующий раз соберусь подраться, ты будешь толкать мою инвалидную коляску.