Он со злостью посмотрел на меня и двинулся к краю поляны.

Один из парней, рядовой Мартинез, поглядел на командира своего взвода, а затем перевёл взгляд на меня:

– Сэр? У вас есть идеи о том, где мы?

Я улыбнулся и пожал плечами.

– Ни малейшей, рядовой, ни малейшей. Но я бы об этом не переживал.

– Как так?

– Ну, пташка-гондурашка уронила нас где-то в Латинской Америке. Завтра утром мы все поймём откуда встаёт солнце, повернёмся налево и начнём маршировать на север. И рано или поздно мы упрёмся в Техас!

Мартинес ухмыльнулся, а большинство других хмыкнули или засмеялись. Настрой значительно повысился.

– Послушайте, парни, мы же 82-я, мать её, Воздушная Дивизия! Мы доберёмся домой, даже если придётся пройти весь путь пешком! Это ясно? – в ответ раздались громкое хрюканье и возгласы «Ура!», отразившись от деревьев, и я расслабился. – Так-то лучше! Я-то на секунду подумал, что был заброшен в Первую-Из-Худших!

Так мы в 82-й называли 101-ю Воздушную Дивизию, которая сейчас летела в бой на вертолётах. В ответ прилетела череда проклятий и свиста.

Я улыбнулся и расслабился. Спустя пару минут кто-то из ребят выкопал большую бутылку тайленола и передал её по кругу. Я проглотил полдесятка таблеток, а затем выудил фляжку и сделал большой глоток.

Как я и предсказывал, через пару часов взошло солнце. Парни достали пару РДДП (Рацион Для Длительных Патрулирований) и приготовили из них подобие завтрака. Армия уже начала выпускать ПОЭ (Пища Оперативной Эксплуатации или Пища, Отвергнутая Эфиопами, как вам больше нравится), но мы не захватили их в Гондурас. РДДП были полным отстоем, но и они лучше, чем ничего. Проблема была в том, что продукты обезвожены и заморожены, так что вам нужно было много воды, которая была в дефиците. А если мы не найдём источник питьевой воды, нужно было использовать таблетки галазона, которые делали вкус воды ужасным, но предотвращали диарею и более худшие болезни. Ты не захочешь это делать и ты не захочешь этого не делать – добро пожаловать в Армию.

Утро принесло сильную тревогу. Я не думал, что мы находились близко к зоне высадки. Я даже не был уверен, в какой мы стране! Зона высадки и окружающая её территория были плоскогорными плато, но здесь было куда более высокогорно. Вполне могло быть, что пилот гондурасской пташки скинул нас там, куда не следовало.

Как только стало достаточно светло и мы немного перекусили, я отправил патруль из четырёх человек вниз с холма, в том направлении, где была приземлиться остальная команда. Они вернулись через час, ведя с собой ещё восьмерых, включая старшего в самолёте сержанта, сержанта первого класса Бриско, который был на несколько лет старше остальных. Вчера ночью он, как и я, организовал маленькую группу и выжидал до рассвета, прежде, чем сниматься с места. А самое главное, у них был с собой связист и радио! Я был готов их расцеловать.

– Приветствую, джентльмены! Добро пожаловать на вечеринку! – сказал я.

Новая группа уже смешалась с прежней. Сержант Бриско подошёл ко мне. Лейтенанс Фэрфакс к нам не присоединился – он сидел один и дулся. Бриско с любопытством поглядел на него, но повернулся ко мне. Очевидно, он понял, как всё обстоит, или, может, им сказал патруль, который их обнаружил.

– Капитан Бакмэн?

Я пожал ему руку.

– Добро пожаловать на вечеринку, сержант. Как ваши люди?

– В хорошей форме, сэр, – он указал вниз холма и сказал:

– Земля немного отходит. Кажется, это нестабильная территория. Кто пропал?

– Я хотел спросить вас о том же. Не показывался капитан Донован. Он прыгнул передо мной и должен был быть выше по холму. Я не знаю ваших людей достаточно хорошо, чтобы сказать, кто ещё пропал.

Бриско поглядел на группу и начал мысленно перебирать имена.

– Мы потеряли рядовых Масурски и Смита.

– Это в первую очередь, – кивнул я. – Нам нужно найти этих парней. Необходимо отправить поисковые отряды.

Я поговорил с ним и понял, каким именно образом примерно падал отряд. Двое рядовых были в первой половине прыгающих, поэтому они, возможно, были по обе стороны от нас либо на холме; капитан Донован точно был на холме.

– Сержант, мне понадобится ваша помощь, чтобы организовать поиски. Я не могу много двигаться – я повредил колено. Но без наших людей мы отсюда не уйдём. Ясно?

– Ура, сэр! – он указал на мою ногу. – Насколько всё плохо, сэр?

– Я жив, но вряд ли смогу пробежать марафон.

– ДОК! СПЕРЕДИ И В ЦЕНТРЕ! – позвал он, и откуда-то выскочил парашютист с нашивкой медика. Он был вооружён, как и все остальные. Согласно Женевской конвенции, медицинские войска должны быть безоружны и украшены красными и белыми крестами, свидетельствующими об их не-военном роде занятий. Вьетнам показал, какими отличными мишенями для снайперов могут быть эти кресты. С тех пор большинство десантных медиков были вооружены точно так же, как и их пациенты, и редко носили какие-то знаки отличия.

– Благодарю, сержант. Предоставьте мне также связиста. Возможно, мы сможем дозваться до кого-то в эфире.

– Да, сэр!

Сержант Бриско организовал работу патрулей, при которой младшие офицеры и рядовые шли в разные стороны, а затем повёл одну из этих групп на холм, туда, где должен был быть капитан Донован. Медик, по имени Джеральд и по прозвищу Док (как и все медики в армии) хотел отрезать мне штанину, но я просто встал и снял брюки. Я не знал, сколько это ещё продлится, но мне не были нужны искромсанные штаны с искромсанным коленом. Тем временем пришёл связист со своим аппаратом и попытался позвонить домой.

Через пару минут я узнал две вещи. Во-первых, моя нога не была сломана, но я определённо повредил колено. Док считал, что я порвал сухожилие или хрящ, но без рентгена нам оставалось лишь гадать. Ходить я мог – пусть с болью, но носить меня было не нужно. Он оторвал полоску от парашюта и обмотал моё колено, закрепив повязку парашютным же шнуром. Конечно, это была не лучшая повязка в моей жизни, но ковылять я мог.

Во-вторых, связист не смог дозвониться до дома. Его аппарат работал, но никто не ответил. Это меня не удивило. Радио AN/PRC-77 'Prick 77' действовало на очень недалёкие расстояния, буквально впритык. Мы бы могли достичь большего, если бы у нас была воздушная антенна, на самолёте, к примеру, но сейчас мы были явно за пределами зоны покрытия, и, как я полагал – очень далеко. У него также была антенна AT-984, но даже с ней, увеличив диапазон вдвое, он не смог никого вызвать. Затем он подключил катушку от телефонного провода WD-1 – и всё равно сигнала не было.

Дальше стало хуже. Сержант Бриско вернулся со своей маленькой группкой относительно быстро, неся тело на импровизированных носилках. Тело было накрыто порванным парашютом, и никто не выглядел радостно. Я поглядел на парней, затем на сержанта.

– Вот дерьмо!

Он с жалким видом кивнул мне.

– Да, сэр, – подковыляв, я откинул край парашюта – и обнаружил безжизненное лицо Боба Донована, – Мы нашли его зацепившимся за скалу. Кажется, он неудачно приземлился и сломал шею, – он снова накрыл капитана.

Примерно через полчаса пришли и остальные. Рядовой Масурски врезался в сломанное дерево, и то выпотрошило его, словно рыбу. Он тоже был мёртв. Рядовой Смит был если не совсем здоров, то хотя бы жив. У него были множественные сложные переломы обоих голеней и левой малоберцовой кости, и, когда его привели, он едва сдерживался, чтобы не закричать. Док взглянул на него – и, прежде, чем вести дальнейший осмотр, накачал его морфием.

Ну, мы были здесь, все 20. Двое мертвы, один нетранспортабелен, и ещё полдесятка с растяжениями и ушибами, офицер угрюм, связи нет, воды и еды не хватает и ни единой идеи о том, где мы находимся. Я на секунду прикрыл глаза. Может, я проснусь и обнаружу, что это дурной сон после бурной ночки в офицерском клубе Форта Брэгг?!

Открыв глаза, я обнаружил, что на меня глядит толпа десантников. Время вернуться к работе.

– Лейтенант, я хочу, чтобы вы взглянули на капитана и Масурски. Бриско, нам нужно провести кой-какую рекогносцировку.