Я снова кивнул.
– Это будет полностью другая должность, другие задачи, всё другое. Я оставлю дивизию, – я рассказал ей о предложенном мне распределении в Форт-Силл и последующем обучении в ККВУ.
– И ты хочешь согласиться? – спросила она.
– Да, но не соглашусь, если ты этого не захочешь. Я сказал обоим полковникам, что ты знала о том, что я пробуду в Армии 4 года, но не подписывалась на длительную карьеру, и мне нужно поговорить с тобой.
– Не вмешивай меня в это! – угрожающе сказала она.
– Я не вмешиваю, но мне важно твоё мнение. Что ты думаешь?
– Я не знаю. Где находится этот Форт-Симс…
– Силл, – поправил я её.
– Силл. Это там ты обучался в артиллерийской школе, верно?
– Верно, – Мэрилин кивнула, не переставая жевать, и я продолжил. – Там довольно тихо. Без базы это местечко, наверное, быстро опустело бы. Лоутон больше, чем Аттика, но, как мне показалось. Куда тише.
– А затем? Ты сказал, мы переедем в Канзас?
– Форт-Ливенворт. Это прямо за чертой Канзас-Сити. Если у меня всё хорошо пойдёт в Силле, и я буду знать, что способен буду взломать компьютер даже спросонья, я буду направлен в Колледж Командования и Высшего Управления в Ливенворте, а затем получу звание майора.
– Форт-Ливенворт? Это разве не та тюрьма?
– Да, но я буду не в той части форта. Армия имеет там свой ВУЗ. Я там никогда не было, но там, скорее всего, очень мило.
– Где мы будем жить?
Я улыбнулся и отложил приборы.
– Обещаю. Останусь я в Армии или уйду в отставку, но после отъезда отсюда мы купим дом. Это тебя устроит?
У Мэрилин засияли глаза. Она нетерпеливо кивнула:
– Мы сможем позволить себе дом?
Если б Мэрилин только знала! Как раз в это время мне улыбнулась удача. В начале 1979 года на моём брокерском счету было около 3,5 миллионов $. Весной я вложил их в серебро, где-то по 7$ за унцию. Летом и осенью братья Хант в Техасе пытались монополизировать рынок серебра. Цена поднялась до 50$ за унцию. Ханты обанкротились, и оказались осуждены за рыночные манипуляции. Я был немного более умным и намного менее жадным. Я купил тут и продал там, и теперь имел около 34 миллионов $.
– Мы сможем позволить его себе, – заверил я её.
– У тебя всё ещё будут эти циклы? – осторожно спросила она.
– Никаких циклов. Рабочий день с девяти до пяти, с понедельника по пятницу. Мне, наверное, придётся порой уезжать, но нечасто.
Мэрилин испустила вздох облегчения. Цикл всегда нервировал жён.
– Ну, если ты этого хочешь, я согласна. Мы можем позволить себе продлить это ещё на несколько лет, верно?
Я улыбнулся ей и тоже облегчённо выдохнул. Мысль о новом назначении и повышении делала меня очень нетерпеливым. Я мог бы уйти из армии и прекрасно жить, но это было то, что я заработал своими силами, без каких-либо знаний о будущем. Я сделал это самостоятельно, что находил очень приятным. Я кивнул и сказал:
– Спасибо.
– Я не понимаю, почему тебе нравится Армия, и, очевидно, никогда не узнаю, но я хочу, чтобы ты был счастлив, – сказал она и, потянувшись через стол, взяла меня за руку.
Я наклонился и поцеловал ей:
– Я счастлив до тех пор, пока счастлива ты.
Встав со стола, я поставил посуду в раковину. Мэрилин помогла с ней, а затем я взял бутылку вина и свой бокал, и повёл её в гостиную. Я присел на диван, и мы начали смотреть телевизор, но в новостях не было ничего интересного и, казалось, не обещало. Чтобы поправить ситуацию, Мэрилин положила голову мне на колени и растянулась на диване – практически голая. Сквозь отверстия в её блузке были видны сиськи, а юбка задралась до талии. Если бы по телевизору вдруг показали ядерный взрыв – даже это не заставило бы меня сосредоточиться на чём-то другом!
Как только бутылка шардоне опустела, я встал с дивана и отнёс пустые бокалы на кухню. Наполнив их вновь, я вернулся.
– Давай посмотрим телевизор отсюда! – сказал я Мэрилин, кивая в сторону спальни.
Она погрозила мне пальцем:
– Я знаю, на что ты там будешь смотреть!
Я лишь подарил ей мой самый благочестивый и невинный взгляд. Войдя в спальню, я поставил бокалы на ночной столик, а затем включил маленький телевизор, стоящий на комоде напротив кровати. Подойдя к комоду, я открыл ящик и достал оттуда видеокассету.
Видеомагнитофон был величайшим изобретением в порнобизнесе с момента изобретения, собственно, секса. Он вытащил секс-фильмы из задрипаных кинотеатров в центре города, где они ютились раньше, и привёл их в людские спальни. То, что до того видели только мужчины, в темноте и в одиночестве, вдруг стало чем-то, что можно было разделить с подругами и жёнами. Помнится, в Бочках, когда проигрыватели были ещё очень дорогими, всякий раз, как братству удавалось достать проектор и показать грязное кино, это было действительно кино! У нас был проектор Super 8, и мы скупили в Трое все фильмы студии Cinema Arts (также известной как Отсосинема Arts).
Влияние видеокассет на бизнес было поразительным! По многочисленным свидетельствам, в конце 70-х и начале 80-х порнокассеты, продаваемые или сдаваемые напрокат в задних комнатах видеосалонов, составляли огромный процент от продаж видеоиндустрии и её основную прибыль!
Пишущие кассеты тоже оказали на порно демократизирующий эффект. Теперь, в сочетании с новой технологией камер, каждый мог сделать своё собственное порно! Внезапно по всей Америке предприимчивые парочки принялись снимать свои грязные игры. Неважно, насколько чопорными были нравы или строгими местные законы, джинна уже было не загнать обратно в бутылку. Как говорится, «это бизнес на 100 миллионов, но это не значит, что десять парней платят по 10 миллионов каждый»! Мэрилин вошла, увидела меня и улыбнулась, а затем пошла в ванную. Нажав на кнопку перемотки, я сложил подушки у изголовья кровати и взял пульт. За хороший видеомагнитофон пришлось раскошелиться! Сидя на кровати, я подождал, пока закончится перемотка, а затем нажал кнопку «Играть». Мэрилин вышла из ванной как раз под вступительные титры. Она забралась рядом со мной и откинулась на подушки, а я вручил ей бокал. Она отхлебнула и прижалась ко мне.
«Глубокая глотка» была невероятным фильмом для того времени. Экстремально откровенная, она показывала оральный секс, вагинальный секс и даже пару сцен анального секса – практически неслыханного в то время. Когда фильм начался, я поставил свой бокал на ночной столик и приобнял жену за плечи. Она выпила немного вина, а затем отставила бокал и прижалась ко мне.
Пока фильм шёл, я быстро сунул руку под её блузку, играя с её сиськами, а затем Мэрилин обернулась, чтобы вернуть должок. Она расстегнула мою рубашку и открыла её, а затем продолжила путь вниз, чтобы спустить мои штаны, расстегнув молнию. Я рассчитывал на такое продолжение ужина и потому оставил свои трусы в корзине для белья. Она счастливо замурлыкала и принялась наглаживать мой член. К моменту, когда настала сцена оргии, Мэрилин уже сняла с меня рубашку и штаны, а я раздел её догола, и теперь она лежала головой на моём животе, глядя фильм и одновременно тихонько посасывая головку моего члена.
Но этим вечером мне хотелось больше, куда больше! Положив руки на её голову и голую спину, я начал двигать бёдрами, трахая её в рот.
– Вот так, – шептал я ей. – Соси и сделай, чтобы я кончил!
Мэрилин не отвечала, но её действия говорили за неё. Она начала дико тереть мой ствол и сосать головку. Я радостно застонал и продолжил удерживать её голову у себя на коленях, и пять минут спустя наполнил её рот своим соком.
Затем у нас была небольшая передышка – мы сидели прямо, выпили ещё немного вина, но затем снова легли и принялись трогать друг друга. До конца фильма – до сцены тройничка с Линдой Лавлейс, Гарри Римсом и Кэрол Коннорс – мы не начинали трахаться всерьёз. Затем я сполз на кровать, а Мэрилин оседлала меня сверху, так что мы могли видеть друг друга во время секса.
Закончив, Мэрилин прижалась на кровати к моему голому телу, пока я перематывал фильм на начало.
