Я чувствовал, что несколько человек глядят на меня, и один из них моя жена.

– Ты всем подряд отдаешь честь? – спросила она.

– Скажу лишь, что мне, как лейтенанту, гораздо чаще приходится отдавать честь другим, чем им – мне.

– Ого, я этого не ожидал, – заметил Джон Смит, присоединившийся к нам. Официант обнёс нам шампанским, и каждый взял по бокалу. – Ты должен отдавать честь капитану?

– Я как раз спрашивала его об этом, – проворчала Мэрилин.

– Я действительно не уверен, но думаю, да, по крайней мере, когда я в форме. Эй, он полный капитан Флота, командир корабля. В Армии он бы был полным, чёрт его дери, полковником. Весь мой батальон под командованием всего одного лейтенант-полковника. Вы не встретите в руководстве полного полковника ниже полкового или бригадного уровня, – ответил я.

– Но он гражданский, – сказал Джон.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Во-первых, он может быть офицером запаса Норвежского Флота. Раньше он там служил – я уверен в этом. Во-вторых, по крайней мере, в Америке, Академия Торгового Флота совмещена с военными училищами, как Уэст-Пойнт в Аннаполисе. Как я и сказал – я не уверен. Мне никогда не говорили об этом на занятиях.

– Так ты что, должен всё время салютовать ему? – спросила Мэри.

– Думаю, что так, – я покачал головой. – Я обязан отдавать честь и вставать по стойке «смирно», когда я в форме, а я в ней. На следующий торжественный вечер я надену штатское.

– И ты обязан скакать вокруг него так, будто он полковник в твоей Армии? – спросила Мэрилин.

Я ухмыльнулся ей. Даже с её каблуками я был выше на пару дюймов.

– Только если я не хочу, чтобы моё следующее распределение было в снегах Аляски! – Мэрилин понадобится время, чтобы освоиться в Армии, – Носить это платье посреди снегов было бы ужасно.

Извинившись перед Джоном и Мэри, мы немного побродили по гостиной. Здесь мы не были раньше, а вид открывался чудесный, особенно с кормы, когда солнце впереди медленно уходило за горизонт. Я познакомил Мэрилин с икрой, и она тут же сказала, что ей не нравится.

– Ну, это лишь значит, что мне больше достанется! – ответил я, подхватывая одну из маленький тартинок с её тарелки.

– Тебе, наверное, и улитки нравятся.

– Эскарго? Ещё как!

– Фу!

– Ням-ням! – я облизнул свои губы.

Сегодня вечером мы сидели уже за другим столом, с двумя другими парами. Мы узнали это из листка, просунутого утром под дверью, пока мы завтракали. Я провёл Мэрилин мимо старого стола и улыбнулся Харрисону и Мелиссе, а они тут же отвернулись. Мэрилин с улыбкой подтолкнула меня в спину:

– Я всё видела! – я дал ей самую невинную свою улыбку, но она сказала, – Ты плохой!

Мы мило посмеялись над этим.

Сегодня нашими товарищами по столу были такие же молодые, как и мы, Пуласкисы, пара новобрачных студентов-выпускников из Огайо, и пара Мартинов, за 35, сантехник и школьная учительница, отмечающие свой второй медовый месяц в честь десятилетия брака. Очень милые люди. Сегодня компания подобралась куда лучше. Я ничего не говорил, но Мэрилин всё рассказала о нашем вчерашнем вечере с Блейкуэллами. Я лишь пожимал плечами и качал головой, слушая её. Мэрилин как она мать – может сохранить обиду навсегда! Или, как я ей сказал, «ни одна лошадь не будет достаточно мёртвой для того, чтобы она не могла пнуть её ещё разок». Самым забавным моментом вечера было, когда Дженис Мартин заметила:

– Завтра 4-е июля. Интересно, будет что-то особенное по этому поводу на Бермудах?

Я оглядел соседей по столу и с удовлетворением отметил, что я не единственный, что смотрит на неё с удивлением.

– Если что и будет, – ответил я, – так разве что ритуал сожжения американцев на костре.

– Что? Почему? – она правда выглядела удивлённой. Святая простота.

– Ну, Бермуды – британская колония или как-то так. А 4-го мы празднуем день, когда сказали, чтобы британцы шли домой и никогда не возвращались. Завтра я точно не одену свою форму!

– Я никогда не думала об этом! – Дженис округлила и глаза, и рот.

Её муж рассмеялся и заметил:

– Боже, некоторые люди совершенно не понимают шуток! – затем он чуть поддразнил свою жену, – Может, тебе стоит завтра проверить это в гостевом бюро?

Я засмеялся вместе, со всеми:

– Слышал, в Галифаксе было ещё хуже. Там оказались все те тори, которых выпнули из США. Я слышал, они были всерьёз недовольны!

После ужина был вечер бродвейских шоу в театре, а затем мы вернулись в зал на корме, где встречали капитана. Теперь он снова использовался в качестве гостиной, и какая-то старая группа играла песни вроде Rat Pack, а мы немного потанцевали. Мы пробыли там допоздна.

Наконец, я устал, и, взявшись за руки, вышли на палубу. Бриз, вместе с ветром, создаваемым движением корабля, был довольно суров, и сильно раздувал платье Мэрилин.

– Должен сказать, дорогая, что этот вид мне очень нравится, – сказал я ей, когда очердной порыв продемонстрировал мне, что она носит чулки, а не колготки.

– Это не смешно! – засмеялась она.

– Не согласен! – я дал ей руку и повёл её немного вперёд – туда, где ветер был ещё сильнее. Мы продолжили стоять на палубе, тёмной, но не пустынной, и даже видели, как команда готовится к открытию полуночного буфета.

– Живём один раз, – сказал я ей, указывая на буфет.

Нас действительно ссадят с корабля за лишний вес.

– Пойдёшь со мной завтра на пробежку, – убеждал я её.

– Я подумаю над этим.

Это было хорошим знаком. Сейчас Мэрилин не занималась, но сохранила великолепную фигуру до своих 23-х из-за своего метаболизма. Но это изменится, особенно после рождения детей. Если я смогу убедить её следить за собой, это не навредит! Может, тогда она проживёт дольше и будет здоровее.

Мы вернулись внутрь, взять ещё по напитку, а затем вошли в полуночный буфет. Эта ночь была посвящена шоколаду – шоколадные пироги, фрукты в шоколаде, конфеты, мороженое и всё, что сделано из шоколада или покрыто им. Я взял клубнику в шоколаде, а затем мы пошли бродить с нашим шампанским.

Мы прикончили клубнику, и я поставил тарелку на пустой стул, а затем мы продолжили медленно бродить, смакуя момент. Дойдя до носа, мы поставили бокалы и поглядели на тёмную гладь океана. Затем мы услышали какое-то хихиканье – прямо перед нами. Потребовалась пара секунд, чтобы разглядеть во тьме и тени молодую пару, которая дурачилась на носу корабля, на палубе ниже. Они продолжали глядеть по сторонам, но не сообразили, что нужно глядеть и наверх. Все детали мы не видели, но увидели, как она прикоснулась к его брюкам, а затем опустилась перед ним на колени. Её полностью скрыла тень, но его лицо выражало экстаз. Пять минут спустя она снова встала, а затем они с хихиканьем умчались в ночь.

Я поглядел на свою жену и улыбнулся.

– Ни за что! – воскликнула она, расширив глаза.

– Я не знаю, о чём ты, – ответил я.

– Ты точно знаешь, о чём я! – чтобы доказать свою правоту, она указала на ещё одну пару неподалёку, которая прогуливалась рука об руку по ночной палубе. – Видишь?! Забудь об этом!

Я лишь улыбнулся и подошёл к ней поближе. Мэрилин попыталась отступить, но я отрезал пути к отступлению, обняв её рукой за спину.

– Подними ногу. Положи ступню на бортик, – сказал я ей. На бортике было несколько горизонтальных перилл. Бриз трепал её платье, очень мило обнажая ноги.

– Что? – в смущении спросила она.

Я стоял справа от неё и придерживал левой рукой за спину.

– Подними свою правую ногу и поставь её на бортик, – прошептал я ей.

Мэрилин нервничала, но сделала это. Бриз поднял её платье ещё выше, чётко показав мне её чулки. Однако рядом с нами никого не было, кто мог бы нас застукать. Я положил правую руку ей на бедро, вызвав тихий вздох, а затем повёл вверх.

– Думаю, тебе это нравится, – сказал я. Мои пальцы двигались медленно, но не встречали никакого препятствия.

– Пожалуйста, пошли обратно в комнату, – попросила она.