Есть много причин – хороших и плохих – тому, что штабных и позиционных офицеров куда больше, чем линейных. Нравится вам это или нет, а так и есть. Вот как они подразделяются:
S-1: Персонал и администрация – эквивалент кадрового отдела в корпорации. Законченные бюрократы.
S-1: Умники – эти парни ответственны за то, чтобы знать, что делают плохие парни, что думают плохие парни о том, что делают хорошие парни, что делают хорошие парни для того, чтобы скрыть то, что они делают, от плохих парней, что делают плохие парни для того, чтобы скрыть то, что они делают, от хороших парней – ну вот, у вас уже заболела голова. Их девиз – «спорим на вашу жизнь»!
S-3: Операции и тренировка – если вы вынуждены стать штабными офицерами, идите на эту работу! Эти парни отдают реальные приказы солдатам, когда командование принимает решение в штабе. Хороший поворот, поскольку такой офицер имеет все шансы стать командиром на передовой. Во время боевых операций эта должность часто принадлежит командиру подразделения или его заместителю. Офицеры-карьеристы хотят на эту должность. Помните цитату из Оруэлла, что все свиньи равны, но некоторые ровнее? Так вот: S-3 ровнее, чем прочие!
S-4: Логистика и снабжение – очень скучно, крайне критично. Всё, что вам когда-либо понадобится, поступает из отдела снабжения. Почти каждая крупная военная катастрофа в истории человечества была вызвана военачальником, который игнорировал проблему снабжения. Как говорит популярная поговорка, любители изучают тактику, а профессионалы – логистику.
Наконец, согласно этому же реестру, в лёгкой артиллерийской батарее – такой, как батарея Б – должно быть пять офицеров: командир, исполнительный офицер, огневой офицер и два лидера взводов. На практике капитан был командиром, первый лейтенант – исполнительным, а остальные должности делили три вторых лейтенанта (в батареях не было штабных офицеров). Например, шесть гаубиц могли быть разделены на три двуствольных взвода, каждый из которых управлялся лейтенантом второго ранга, пока исполнительный управляет другими вещами. Также возможен вариант, что два из трёх вторых лейтенантов управляют трёхствольными взводами, а третий – моторами, и так далее.
То, что было у нас, не вполне соответствовало реестру. У нас был капитан Харрис в качестве командира, первый лейтенант Бримли как исполнительный и второй лейтенант Голдштейн.
О, ах да. И я.
Самое удивительное в этом разделении труда было то, что мне было поручено контролировать все шесть гаубиц, пока Голдштейн был отправлен управлять моторами, а Бримли – центром управления огнём. Спустя несколько дней стало ясно, почему так делается: лейтенант второго ранга Голдштейн был безнадёжно некомпетентен! Несмотря на частое (и довольно громкое) консультирование от первого лейтенанта Бримли и капитана Харриса, можно было рассчитывать, что второй лейтенант Голдштейн завалит всё, что ему поручено. Но, по крайней мере, в моторном отделе он не мог стрелять из грузовиков по хорошим парням!
У батареи Б было просто какое-то проклятие с их вторыми лейтенантами. Год назад их было трое – все только из школы, на них возлагали все надежды. Один умудрился приземлиться на деревья и сломать ногу, и после выхода из госпиталя его перевели в моторизированный артиллерийский полк. Другой был пойман пьяным за рулём и уволен. И, наконец, был Голдштейн, отчёт об успехах которого мог бы дать ему в лучшем случае место в ремонтной компании где-нибудь в Минессоте, и то – если повезёт. Я надеялся, что стану первым из цепочки лейтенантов второго ранга, которые вернут батарею Б на праведный путь.
Никаких неприятностей на новой работе!
Так или иначе, в середине января я узнал, что мне предстоит делать в настоящей батарее. У меня также был список моих обязанностей, который весьма пугал. Я был младшим офицером в батарее, так что помимо моих «настоящих» обязанностей по возглавлению взвода с шестью гаубицами, у меня также было то, что Роберт А. Хайнлайн называл «работкой Джорджа» – всякой грязной работёнкой, которой спихивают на первого попавшегося. Я был офицером, ответственным за моральный дух, офицером социального обеспечения, офицером по оплате, офицером отдыха, офицером по связям с общественностью… вы поняли мысль. Некоторые из этих вещей (как связи с общественностью) занимали очень мало времени, а некоторые (как оплата) были главной причиной жгучей боли в яйцах, но все их нужно было выполнить. Я был рад, что рядом нет Мэрилин, потому что не был уверен, что мне хватит 24 часов в день, чтобы найти время на свидание с ней.
К плюсам относилось то, что, ну, я не был каким-то тупым куском дерьма, едва успевшим побриться – хотя и выглядел как младший офицер, большую часть жизни пробегавший в коротеньких штанишках. И дело не в том что я не ошибался, а в том, что все мыслимые ошибки я уже совершал в другой жизни! Я не совершал ту же ошибку дважды, а перед тем, как стать военным, я успел побыть и прорабом, и менеджером по продажам, и всеми другими видами менеджеров. Если был способ что-то просрать – я уже делал это ранее. И теперь я мог учиться на собственных ошибках. Я также знал, что парни будут искать способы проверить меня. Я не был напуган до усрачки. Раньше я уже встречался с подобным, у меня была толстая кожа и приличное чувство юмора.
Один из главных фейлов младших офицеров – в том, что они считают, что раз уж они офицеры, то они умнее рядовых. В итоге мы получаем 22-летнего сержанта второго ранга, который пытается объяснить сержанту первого класса, который ему в отцы годится, как что делать. Я знал лучше. Вы говорите сержанту первого класса, как ты бы это сделал – вежливо – а затем спрашиваешь его мнение на этот счёт. Если вы и правда умнее, то держите свой грёбаный рот на замке, пока он говорит! Ещё одна большая ошибка – игнорировать цепочку команд и сообщать рядовым об их задачах напрямую. Цепочка команд существует не просто так – используйте её! Как я и сказал, я уже обжигался на этом 50 лет назад; мне не было нужды повторять тот опыт.
Армия уже была в стадии перехода от призывной к контрактной. А 82-я была добровольческой ещё даже в эпоху полного призыва – просто потому, что все десантники могут быть только добровольцами. У нас вообще были более качественные войска по сравнению с остальной армией. Тем не менее, оплата была низкой, а стандарты ещё ниже. Больших перемен не предвидится ещё не один год; большими изменениями 80-х стало повышение и оплаты, и стандартов. А пару лет назад мне, помнится, сказали, что офицер, получающий оплату, должен делать свою работу, постоянно нося своё ружьё заряженным и взведённым! Я никогда этого не делал. Пару лет назад мы перешли на прямой депозит.
В конце января, утром в четверг, я вошёл офис батареи в 7.00 – и обнаружил, что капитан уже пьёт кофе с сержантами батареи, сержантом первого ранга Хаммерсмитом и штабным офицером Джонсом, одним из клерков. Я поглядел на настенные часы, затем на капитала.
– Я опоздал, сэр?
Обычно он не показывался ещё минут 15 или около.
– Я просто вышел из дома раньше. Вы не представляете, как может достать ребёнок с утра, – сказал он с улыбкой. Этой весной капитан стал отцом во второй раз.
Я улыбнулся на это. Ох, если бы он только знал!
– И если я буду очень осторожен, то не узнаю этого ещё весьма долго.
Это вызвало удивлённый смешок капитана. Я заварил себе чаю и сел за свой стол, в заднем углу офиса. Только командир, исполнительный и сержанты батареи имели свои собственные кабинеты. Капитан последовал за мной; он указал на большой конверт с пометкой возврата из РПИ, лежащий на моём столе.
– Что это? – спросил он.
– Не вполне уверен. Это, должно быть, из моего колледжа, у меня не было адреса, так что я указал просто 319-ю в Брэгге. Я обязательно удостоверюсь, что они получили точный адрес, сэр.
Он лишь кивнул.
– Ерунда. Они, должно быть, уже просят вас внести свой вклад в фонд выпускников.
Взяв конверт, я начал открывать его маленьким боевым ножом, который использовал вместо ножа для бумаг.
