Если вы хотите узнать, что по какому либо вопросу думает среднестатический американец… спросите Мэрилин!

Мы провели остаток ужина обсуждая мою безумную семейку.

С точки зрения Мэрилин – моими детскими достижениями нужно было гордиться, но так как всё, что я делал противоречило планам матери, то ни одно из них не имело смысла.

Я объяснил ей, что Хэмильтон, наоборот, делал всё, что ему велели и, следовательно, был куда более хорошим сыном.

– Мне действительно жаль в этой ситуации отца. Мужик получил сэндвич с говном. У него есть один сын, которого буквально выгнали из семьи, другой сын почти наверняка безумен, а его жена, любит второго и винит во всём первого. Единственная нормальная среди них всех – Сьюзи. Я надеюсь, что она сможет выбраться из этого бедлама прежде, чем до неё доберется мать.

– Я даже не знаю, что сказать, сказала Мэрилин.

– А что ты можешь сказать? Завтра я позвоню отцу в офис. Сегодня же… мне нужно еще немного выпить, – я поднял руку и позвал официанта, заказав себе третий круг алкоголя

Обычно, на этом круге я останавливался.

Глотал третий бокал, добивал горячим чаем и, учитывая мой размер и вес, даже спокойно мог водить. Разговор о моей чокнутой семейке был довольно грустным. После третьего круга, я заказал четвертый, хоть Мэрилин и отказалась. После ужина мы вернулись в люкс.

– Я пойду подготовлюсь ко сну.

Я просто кивнул.

– Думаю, я еще посижу немного.

Мэрилин наклонилась и поцеловала меня, затем пошла в свою комнату. Я тоже отправился в свою и схватил бутылку Canadian Mist, приготовленную заранее. Я всегда брал с собой виски, когда ездил в отпуск. Так я всегда мог сделать себе слабенький напиток используя напитки из торгового автомата, так получалось куда дешевле, чем если бы мы пользовались мини-баром. Но сегодня меня не интересовали коктейли. Я схватил стакан из серванта, открыл виски и налил себе с пару пальцев. Пошло неплохо. Я налил себе еще, и уселся на кресло в темном коридоре с видом на океан. Было очень темно, прямо как на моем сердце в тот момент.

Я подошел и открыл дверь на балкон, обнаружив там парочку сложенных стульев и небольшой кофейный столик. Оттуда было слышно прибой и видно свет проплывающих мимо кораблей, больше ничего. На улице было тепло, я расстегнул рубашку и сидел во тьме, потягивая виски. С одной стороны, я был на пути к осуществлению мечтаний, с другой же… жизнь катилась на дно.

Зачем живет человек? Ради себя и ничего больше? Если не нет, то ради чего еще? Семья? А если её нет? Страна?

А когда я покончу с армией, или армия со мной… то что тогда? Что если тебя бросила семья, а не наоборот? Я сидел и пил.

Всё было достаточно плохо в первый раз. Тогда я был просто пожизненным разочарованием, неприятно, когда родители тыкают в тебя этим… Теперь же, меня выгнали из дома! Что же, блять, со мной не так?

Я скорее почувствовал, чем услышал, что Мэрилин вышла ко мне.

Я обернулся и увидел, что она стоит в проходе. На ней был надет длинный шелковый халат, на ногах ничего… девушка выглядела очень молодо и невинно. Я повернулся к морю и еще раз отпил Canadian Mist.

– С тобой всё в порядке? – спросила она.

Наверное я выглядел довольно самоубийственно в её глазах, когда сидел там и пил в темноте.

Чёрт, да я это каким-то образом чувствовал! И опустил стакан.

– Конечно, разве не похоже, что я сама радость?

Она подошла поближе, встала рядом со мной и обняла меня за плечи.

– Всё будет хорошо.

Я больше не мог держаться. Не мог. Я тихо начал плакать. Я мог пересчитать количество раз, когда я плакал за все мои шестьдесят лет на пальцах одной руки. Дважды когда умирали мои родители. Один раз когда осознал, что Элисон была умственно-отсталой, в третий раз – когда она умерла. Когда же умерла Мэрилин я плакал три дня подряд. В этот раз такое было только когда Хэмильтон разрушил мне рождество.

– Я здесь. Я рядом.

Я повернулся и зарылся лицом в нежное тепло её халата, слез так и лились из меня.

Мэрилин подошла ближе, обняла и продолжала нашептывать.

В конце-концов, я устал плакать, слегка отвернулся и уставился на океан, такой же темный, как и чувства у меня на душе.

Я отошел от Мэрилин и встал, прислонившись к огородке балкона, рассматривая все, что было вокруг. Мэрилин подошла ко мне сзади и обняла. Особо ничего рассмотреть не получилось. Я повернулся к ней и сблизился к ней лицом. Целовать её и держать в своих руках было так легко.

Еще легче было поднять её и занести обратно внутрь. Мы продолжали целоваться, пока я нес её через коридор в спальню.

Я уложил девушку на кровать и сел рядом. Я не мог говорить, и не давал ей шанса заговорить тоже. Лег рядом с ней и обнял. Она пахла свежестью и чистотой. Очевидно, что она помылась когда мы вернулись в номер. Я начал трогать её через халат. Руки скользнули вниз и Мэрилин застонала, крепко сжимая меня в руках. Я действовал на инстинктивном уровне. Поцелуи становились все более наглым, руки почувствовали свободу… и я запустил правую ей под халат, впервые за всё время трогая её грудь.

Боже, там было так хорошо, так тепло и упруго.

У Мэрилин были малюсенькие соски, такие розовые, что почти незаметные, но они торчали от того, как я их трогал. Я лизал её шею, а затем перешел к соску, играясь со вторым пальцами.

Мэрилин это очень нравилось, она стонала и изворачивалась на кровати. Я воспользовался этой возможностью, чтобы распустить её халат и запустить руку ниже, к бедрам. Между ног красовался небольшой треугольник волос, она взмокла от желания. Я дотронулся средним пальцем до лобка и дальше, к скользкой щелке. Как только я дотронулся до горошинки сверху киски, она тихонько застонала в оргазме.

Я начал вылизывать и ласкать её тело. Восстанавливая в памяти давно забытые места. Мэрилин дрожала раз за разом кончая. Я принялся за её киску, придерживая пальцем её половые губы и яростно вылизывая её клитор. Другой рукой я снимал штаны с трусами. Как только я от них избавился, начал лизать по направлению вверх – к пупку, грудям, шее и губам.

И вот… я уже на ней. Между её ног и, наконец, внутри.

Мэрилин дернулась, когда я порвал её плеву, но я остановился, дал ей расслабиться и начал медленно входить. Мэрилин стонала, когда я начал неспешно входить и выходить, задница девушки прыгала на кровати, вгоняя меня всё глубже.

Как давно я уже не делал этого, и это казалось столь приятным, что я подходил все ближе и ближе к победному концу.

Когда-то я уже испытал первый раз с ней… но сейчас было куда лучше.

Эта мыль словно ледяной водой меня окатила. Даже мой член начал сокращаться, я вытащил и кончил ей на живот. Мы занимались любовью в первый раз, на мне не было резинки, а Мэрилин не принимала таблетки… я снова был невероятно глуп.

Хуже всего было то, что я знал – Мэрилин не нравилось то, как она лишилась девственности, и вот я буквально насиловал её по пьяни. Я скатился с неё и уставился в потолок. Я даже это не мог правильно сделать!

Мэрилин поднялась и посмотрела на меня.

– Боже! – сказала она, – Что не так?

– Я не хотел, чтобы это было… так.

Мне было стыдно за самого себя.

Я хотел отвернутья, но Мэрилин положила руку мне на грудь.

– Что я сделала не так?

Я повернулся к ней.

– Не ты, а я. Я хотел, чтобы всё было по-особенному, не так, чтобы казалось, будто я был пьян и воспользовался тобой.

Мэрилин замолчала.

– Карл, думаю я с самого начала знала, что всё так закончится. Иначе бы ни за что не осталась с тобой в одном номере – с двумя спальнями, или нет. Как ты думал, всё должно было произойти?

Я улыбнулся.

– Я планировал поужинать с тобой, выпить, и соблазнить до такой степени, чтобы ты умоляла меня об… этом.

– И вместо этого ты… угостил меня ужином, выпивкой и соблазнил. Думаю это можно назвать соблазнением, – я подумал, что она смеется надо мной.

Я посмотрел на неё и увидел созревающую улыбку на лице.