Стенки трубы сделаны из резины, так что когда тебя треплет на виражах, при ударах о стенки — не больно. И не опасно. Только на старте требуется заложить руки за голову, чтоб их не новыворачивало.

Вода в этом зале, я уже говорил, слегка подогрета. Почти на уровне температуры тела. Так что ее не чувствуешь, когда входишь. Время от времени она низвергается из широкой, сплющенной на конце трубы, напоминая водопад. Под этим низвергающимся водопадом плещется малышня. С визгами, криками, в радостном возбуждении. Мамам приходится оттаскивать их. И я побарахтался под этим «водопадом». Мне так понравилось, что не хотелось уходить. Возле меня — возбужденный Данни. Нас с трудом вытащили из‑под струи. Идем во второй зал.

Во втором зале чуть теплее вода. Для тех, кто все‑таки подостыл в первом зале и желает согреться. Здесь и поглубже. И без игровых сооружений. Здесь можно поплавать, согреться.

Самый интересный третий зал. Здесь удовлетворяются почти все вкусы купальщиков. В левой части глубоко — с головой и даже с руками. А через перегородку и того глубже. Там прыгают в воду с вышки — трамплина. Правая же часть бассейна с не очень глубокой водой. Для подростковой малышни. Здесь аттракцион, который больше всего нравится ребятишкам. С торца бассейна в воду

вдается длинный надувной мост. На нем всевозможные препятствия в виде горок, столбов, пасти дракона с оскаленными зубами. Горку надо перелезть, столб надо обойти, пролезть через пасть дракона, преодолеть всякие — разные штучки и не свалиться в воду. В конце соскользнуть в воду на «пятой» точке. Если мальчик или девочка преодолевают все препятствия, то в награду предоставляется право повторно и бесплатно пройти надувной мост. И так до тех пор, пока малыш не свалится в воду, преодолевая какое‑либо препятствие. По всей «трассе» их сторожат мамы и папы, чтоб подхватить на руки, чтоб малыш не испугался, не захлебнулся. Мамы, папы, бабушки и дедушки ребят постарше наблюдают за ними со скамеек, расположенных амфитеатром по бокам бассейна… Мне кажется, они получают не меньшее удовольствие, чем те, которые купаются вместе с ребятами. То есть, работая, присматривая за своими чадами, — они прекрасно отдыхают.

Работая — отдыхают, отдыхая — работают.

В стародавние времена, гласит легенда, группа ученых, спасаясь от преследования властей, скрылась в непроходимом лесу на реке Кем. И образовала там поселение. Для общения с внешним миром построили через речку мост. По — английски «бридж». И получился Кембридж.

Это поселение со временем превратилось в город, теперь всемирно известным Кембриджским университетом. Университет был основан в 1209 году. Постепенно обрастая все новыми и новыми учебными корпусами, служебными и жилыми зданиями, университет превратился в городок. Получился город в городе.

С высоты птичьего полета он смотрится ожерельем из каменных ажурных островерхих строений с тщательно продуманной планировкой и озеленением. Это чудо архитектуры, окольцованное водами речки Кем.

В один из дней, точнее 26 июля (это была пятница), мы собрались в Кембридж. Посмотреть университет и покататься на плоскодонках по реке. Кстати, всемирную славу университету принесли выпускники и преподаватели — сам Ньютон, Рассел, Макиавелли. Там учился принц Чарльз. Там преподавал Роджер Бэкон, признанный правозвестником европейской экспериментальной науки. Но самое главное — его окончил мой зять Марк. Он знает там все ходы — выходы. И даже показал нам окно комнаты, в которой жил, когда учился.

Так что мы обозрели Кембриджский университет и внутри, и снаружи. Далеко не весь, конечно. В основном колледж Тринити, который окончил зять.

Это группа островерхих ажурной архитектуры зданий, расположенных квадратом. Внутри квадрата — обширный газон с геометрически расположенными дорожками, выложенными плитами, и великолепным фонтаном в центре. С собственным жилым комплексом для преподавателей и студентов, церковью, столовой и даже винными погребами.

Мы зашли в церковь. Здесь все, как семьсот лет назад. Разве что добавились с годами скульптуры выпускников, ставших всемирно известными учеными.

В первом зале, который у нас назвали бы Залом Славы, гранитный пол. В центре — скульптуры великих выпускников, на стенах барельефы виднейших преподавателей.

Во втором — просторном зале, — в глубине кафедра и по обеим сторонам амфитеатром расположены скамьи, где сидели во время богослужений студенты — прихожане. Стены разрисованы сюжетами из Евангелия и, опять же, портретами виднейших ученых и преподавателей.

Между первым и вторым залами под потолком — открытые в сторону кафедры хоралы. Высокие своды сверкают позолотой и бархатом. Действительно храм — хранилище духовности. Здесь испытываешь невольное благоговение. И чудится, что над тобой шелестя т тени славного прошлого, что над тобой склонились века. Здесь сконцентрировался дух прошлого, отсюда простирается в будущее духовность грядущих поколений людей.

В столовой — еще более древняя атмосфера. На стенах портреты ученых, выпускников колледжа. Длинные обеденные столы грубой работы. На них — ряд светильников, изготовленных, наверно, во времена Ньютона.

Здесь не только обедали, здесь по вечерам, облачившись в университетские одежды, студенты устраивали легкие пирушки с вином из университетских погребов.

Я наслаждался великолепием университета и украдкой следил за внучатами: как они воспринимают все это?

Данни — гот еще ничего не понимает. Каролайн всматривается в лики знаменитых людей широко раскрытыми

глазенками. Люся то и дело о чем‑то спрашивает маму Надю. И та тихонько разобъясняет ей. Анны с нами не было. Она здесь, в Кембридже, но занята своими делами. Подрабатывает, будучи на каникулах. Она, я знаю, нацелилась поступать именно в этот университет. Уже сдала экзамены, и мы с нетерпением ждем результат.

После осмотра Кембриджа — университета мы пошли кататься на плоскодонках, которые называются пантами. Огромная такая плоскодонная лодка с подушками — матами на днище. С банкой на корме, стоя на которой, Марк отталкивается и рулит длинным шестом. Мы шумно размещаемся кто на матах, кто на сиденье. Надя с Данни на передней носовой банке, мы с Люсей и Каролайн на матах. Марк вместо пантера (так здесь называется гондольер) рулит. Так экономнее. Мне вручили короткое тяжелое весло, я должен подгребать и подруливать — помогать Марку.

Мы медленно плывем, рассматривая по сторонам все новые и новые виды по берегам речки. Вот уж постарались дизайнеры — устроители аттракциона! Это великолепие трудно описать. Это уже не изюминка, это уже жемчужина, Каменные, увитые плющом вековые строения, древнейшей, древней, старинной, новой и новейшей архитектуры. Мешанина веков. Но так умело, со вкусом все сделано, что не чувствуешь нагромождения. Наоборот, здесь древность и современность, перемежаясь, дополняют и украшают друг друга. Смотришь на все это и чувствуешь: в душе нарастает сопричастность к тем созидателям, которые вложили в эти прелести умение и душу. Легко и тревожно на душе. Легко от сознания величия созидательного начала в человеке. Тревожно от того, что велик еще разрушительный потенциал человека. А придут… придут ли те времена, когда человек будет только созидать?

Но сколько ни говори о пище духовной, о вечном, а кушать хочется. Каждый день! Так сотворен человек: надо содержать в норме не только дух, но и тело. Вернее, не столько дух, сколько тело. «В здоровом теле — здоровый дух», — говорит народная мудрость. Если мы хотим быть полноценными духовно, должны питаться полноценно. И

тут мы невольно коснемся извечного философского вопроса, что первично — душа или тело? Идея или материя? По Марксу — материя. И с этим трудно не согласиться. Ибо в самом деле, если человек носитель того и другого, вернее, является воплощением того и другого, то невозможно представить себе, чтобы душа его появлялась на свет раньше его самого. Зарождалась раньше, чем женская яйцеклетка сольется с мужским семенем. Однако, если поразмыслить, то почему бы не допустить, что уже в женской яйцеклетке и в семени мужчины таятся половинки души будущего человека. Которые соединяются в целое, когда происходит оплодотворение. В таком случае получается, что дух человека, так же как все остальные качества, вплоть до цвета глаз и волос, на генном уровне перетекает вечно из поколения в поколение как изначальная память первородства. Как если бы воды вечной и бесконечной реки.