А начал Иван Федорович словами: «Говорят в народе — что посеешь, то и пожнешь…»

Потом он читал свои стихи. А потом был доверительный разговор. «Наша единственная цель — посеять доброе слово в ваши души. Глядишь, эти слова взойдут доб

рым делом». В ответ шквал аплодисментов. Видно, слова эти отдались благодарностью в молодых сердцах. Порадовали ребят. В ответ и они нас порадовали своим искусством. Весь остальной вечер звучали песни Григория Пономаренко и Николая Некоза на стихи Ивана Вараввы. Пели взрослые и дети. Восьмиклассницы Катя Нещерет, Лена Юрьева. Под аккомпанемент на пианино Елены Вагизовны Абузяровой.

Особенно понравилось присутствующим выступление Кати Нещерет. Она исполнила песню «Закатилась хмара». Девочка в голубеньком платьице. Этакий самородочек. Простенько и в то же время с большим внутренним достоинством и как бы осознанной профессиональной ответственностью держалась она при исполнении. Нет слов, чтобы передать всю прелесть ее выступления. Несомненный талант! Дай — ro Бог ей славного песенного пути.

Апрель 1996 г.

Ему звонят все чаще — просят выступить со своими стихами. Это в наше‑то время! Поистине — не хлебом единым… И он безотказный: понимает острую необходимость в духовной пище. Да и звание Народный поэт не только осеняет, но и обязывает.

Иван Федорович Варавва!

Откладывает срочные дела и едет, идет. То в библиотеку имени А. С. Пушкина: с ним хочет пообщаться фольклорный коллектив с хутора; они привезли песни на его стихи, музыку к которым написал местный самодеятельный композитор. То в поселок Южный, что под Краснодаром. Поговорить с ребятами нормальным, умным языком. А то ведь забодали уже эти телекривляки и кровавые американские боевики…

А то позвонили из Краснодарского юридического институт МВД. Давний знакомый майор милиции, старший инспектор отделения воспитательной работы Цимбал Николай Григорьевич.

— Иван Федорович, просим выступить перед бойцами нашего Учебно — полевого центра. Интересный контингент!..

— Что еще за контингент?! — ворчливо удивляется

Иван Федорович, задерганный уже этими приглашениями. А сам садится и едет.

Ну, институт как институт: коридоры, аудитории, лекции, экзамены, выпуски… И слушатели в форме. Здесь готовят специалистов высшего класса для работы в органах МВД. И студенты здесь не просто студенты и даже не курсанты, а слушатели.

Институту, правда, два года с небольшим со дня рождения. И начальнику его генерал — майору Агафонову Юрию Александровичу всего сорок один. Но подход к делу, размах работы — дай Бог каждому умудренному. И не просто размах, а с гуманитарным, так сказать, уклоном. Начальник института, как и положено руководителю, во всем задает тон. А у него многогранные интересы — он любит окружающую среду, как принято сейчас говорить. Не только в быт и жизнь института, но и в учебный процесс привнес любовь к природе. Везде чистота, порядок, а во дворе института настоящий мини — дендрарил — молодой разнопородный лесок, зоопарк с животными: медведи, рыси, пятнистые олени, обезьяны — макаки, лисье семейство, страус, козлиная чета во главе с козлом по кличке Оракул. Его «супружница» — белоснежная, словно невеста под венцом, с нежным холеным выменем. И козленок Кузя, который ходит следом за нами и все норовит забодать. Животные и птицы ухоженные — гга них гладкая блестящая шерстка, ясный здоровый блеск в глазах. Бассейн для водоплавающей птицы, аллеи, дорожки.

Мы привыкли слышать и читать о милиции, сколько они взяли воров, сколько обезвредили банд, а вот сколько генерал посадил деревьев, какие любит цветы, как относится к «братьям нашим меньшим», вряд ли где прочтешь. А туг факт налицо. Здесь учат уважать закон, любить Природу — мать, а через нее Родину.

— Смотрю на все это, — рассказывает Иван Федорович, — и думаю: ай, да воины! Ай, да генералы и полковники! Вот еще, оказывается, как они умеют, это настоящие сыны Отечества!

Ему приятно было это сознавать, потому что сам был военным. Прошел Отечественную от первого до победного дня… Не по наслышке знает, как черствеют люди, когда убггвают друг друга. И как долго потом отходит душа, проникается чувством…

— Но это лишь присказка, — говорят ему, — главное впереди.

И повезли его в Григорьевскую. Дорогой объяснили, что там, в Григорьевской, Учебно — полевой центр, где они проводят оборонно — спортивные сборы под названием «Надежда». Это оздоровительно — воспитательный лагерь полузакрытого типа, где собирают ребят трудного поведения, успевших совершить подсудные проступки, но не подлежащих заключению в силу малолетства. Разные проступки — от банального воровства до… рэкетирства. Все они на учете в органах МВД. И некоторым из них выпадает фортуна побывать в этом самом, единственном пока в России, Учебно — полевом центре. В прошлом году срок пребывания в лагере был пятнадцать дней, в этом — десять: большой наплыв желающих. И все эти десять дней расписаны по минутам. Их стараются загрузить интересными делами. По вкусам. Сначала им трудно. Устают, ворчат. Постепенно втягиваются, и под конец… Но не стану пересказывать. Слово Ивану Федоровичу. Его поэтическому восприятию:

— …Место красивое. Недалеко от речки Шепш. Предгорье. Сверху посмотреть — комплекс строений, окруженных зеленым лесом и широкими полянами. Бетонный забор, часовой на въезде. В спальных корпусах чисто. Двухэтажные кровати. Столовая под навесом. Ребята организованы повзводно. Двадцать пять — тридцать человек. Командир взвода — обязательно офицер. У него три помощника — как бы командиры отделений. Из курсантов. Это своеобразный учебный полигон, где они отрабатывают практику общения с правонарушителями, осваивают воспитательную работу. Я говорю начальнику этого, скажем, лагеря, полковнику Калашникову Юрию Вячеславовичу: это же не ваше дело — воспитывать. А он мне: на первый взгляд, да — не наше. Но… Лучше мы здесь встретимся друзьями, чем там по разные стороны борьбы с преступностью… А? — Иван Федорович делает вопросительную паузу. — Правильная мысль! Их поддержали в краевой администрации. Выделили денежки. И немалые. А ребятам нравится. Спрашивал: как вам здесь? О — о-о! Нравится. Вот только дисциплина давит. Но они как‑то в душе сознают, что это необходимо. И трудятся. Запруду себе в речке сделали. Для себя же. В запруде вода теплее. Опять же подсобное хозяйство: курочки, свинушки. Отсюда рацион питания приличный. Хорошо питаются ребята! Свежий воздух, красивая природа, купания, рыбалка, турпоходы, поездки в Краснодар. В му

зей. Или на экскурсию в институт: может, кто подрастет да поступит. И все повзводно: каждый взвод имеет свое название: медведи, волки, тигры, орлы…

Режим, конечно, пропускной — ребята содержатся в ограниченном пространстве. Но обхождение с ними вполне… Затрещин не дают. Хотя за серьезные проступки прорабатывают основательно. А как же! Иначе… Двое провинились, нанюхались бензиновых испарений — кайфанули по — ихнему. Так их поставили перед строем и хорошенько постыдили. Действует. Дисциплина, конечно, жесткая. И бойцами называются. С этого года у них форма. Расширился круг культурных мероприятий. Чтоб прививать ребятам эстетический вкус. Вот и нас пригласили с Николаем Некозом. Любовь Ивановна Самойлова с нами — зав. отделом юношеской библиотеки, что возле «Авроры». Привезла выставку моих книг. Сказала слово, прочитала кое‑что. А потом я встал. Думаю, что ребятам почитать. Обделены хлопчики материнской лаской. Давай им про матерей. Смотрю, угнулись, зыркают, как зверята. Что такое?! В перерыве спрашиваю: почему не принимаете стихов про матерей? Оказывается, у них у кого спилась мать, у кого загуляла. Что есть она, что ее нету. А я было растерялся. Хорошо, Никола выручил: давай им петь. Он это лихо делает. Ребята повеселели. Я — тоже. Стал читать им про Кубань, про Родину, про войну. Поделился воспоминаниями — я в этих местах воевал. В истребительном батальоне. Сначала отступали на Хадыжи. Потом стояли насмерть. Приказ Сталина № 227, «Ни шагу назад». В речке вода сделалась красная от крови. Рассказываю, а сам всматриваюсь в их мордашки. Зарделись, глазенки горят. Подумалось невольно: если нет у них матерей, то что же у них осталось? А ничего, кроме Родины. Такие вот «горло ломали врагу», как в гой песне. Такие бросались под танки, шли на таран, закрывали грудью амбразуру. И вдруг мне стало стыдно: про все пишу стихи, а про таких вот ребят нет стихов. Ну нет! А прочитать бы сейчас. Напишу. Обязательно напишу! И на следующей встрече, если случится такая встреча, — прочитаю.