Прощай, Катенька! А может, до свидания. Приезжай на Кубань еще. Я в самом деле не могу отделаться от чувства, будто мы давно знаем и любим друг друга. Как и вся благодарная Россия.

Недавно по краснодарскому телевидению прошла передача, в которой был показан фрагмент беседы ведущей с подростком.

Тема беседы — порядок, вернее, беспорядок в подъездах домов и на улицах наших городов. Почему так варварски портятся лифты, окна, двери подъездов, перила, мусоропроводы; расписываются стены самой непотребной похабщиной; ломаются скамейки в парках и скверах, крушатся светильники, портятся сидения в трамваях и троллейбусах; оскверняются гранитные памятники… Натиска этого варварства не выдерживает уже не только гранит — броня.

Как‑то пришлось побывать на Затоне, где был в свое время прекрасный памятник военной техники, при помощи которой Советская Армия сокрушила фашизм. Там раскурочены и разворочены почти все экспонаты: автомобили, на которых были славные наши установки «Катюши», самолет, подлодка, пушки, даже бронетранспортеры и танки, на которых мощь брони приводит в трепет. Которую, кажется, невозможно раздолбать. Но и та не выдерживает напора наших малолетних и великовозрастных варваров.

Ведущая спрашивает у мальчика, кто все это творит?

— В основном подростки.

— Почему они это делают?

Подумав, парнишка отвечает:

— Наверно, выражают таким образом свой протест.

Кому? По поводу чего? Хочется спросить.

По — моему, над этим пора нам крепко задуматься. Ведь

дело не столько, может быть, в порче предметов общественного пользования, хотя это самое настоящее преступление, сколько в вопиющей бездуховности.

Подумать только! Человек сознательно портит то, чем ежедневно, ежечасно живет. Уничтожает то, что создает комфорт и удобства в жизни. А то и представляет собой народную святыню. Не говоря уже о том, что портит свою одежду, обувь.

Я наблюдал, как мальчишка остервенело пинает дерево, забор, куст сирени, крушит комок земли, футболит

консервную банку, подвернувшуюся кошку, собаку… Не задумываясь не только над тем, что причиняет вред, боль, но и над тем, что портит собственные ботинки, которые мама с папой ему не настачатся.

В Новороссийске задержали группу хулиганствующих подростков. У одного при обыске нашли окровавленный нож. На вопрос милиционера, почему нож и почему он в крови, парнишка ответил с кривой усмешкой.

— Не бойтесь, не человека. Я кошечку прирезал.

Годом — двумя раньше здесь же было совершено холодящее кровь преступление. Девятилетний подросток повесил мальчика на глазах у его сестренки, а потом и ее. Но сначала вспорол ей живот.

Кошмар, который выдумать даже трудно!

Кто же в этом виноват?

Я вспоминаю одного своего сослуживца по институту, кандидата наук. Он ядовито этак пожурил меня, когда я стал искать глазами урну, чтоб бросить в нее бумажку.

— На это есть быдло, уборщики…

По — моему, он и есть настоящее быдло.

К сожалению, в семьях немало еще отцов и матерей, которые сами по — быдловски рассуждают и отпрысков по-быдловски наставляют. И если такой недоросль, выйдя из дома на улицу, против чего‑то или кого‑то и протестует, так это против опустошенности собственной души. Именно из этой породы оболтусов множится армия людей, о которых принято в народе говорить: рубят сук, на котором сидят. У них не только нет царя в голове, у них нет элементарной точки опоры в душе. Воспитания.

В Англии я наблюдал совершенно потрясающее поведение ребят. Для нас потрясающее, а для них — это норма.

В скверике, близ Букенгемского дворца, на скамейке сидит мама с малышом лет пяти — шести. Он только что съел мороженое и ищет глазами урну, чтоб бросить в нее обертку. Бросает и не попадает. Встает, поднимает и бросает — таки в урну.

Мелочь! Но малыш это делает без напоминания мамы. Потому что в нем уже заложена культура поведения.

Еще больше меня потрясло, когда мы подошли к песочнице, в которой играли вообще крохи. Они играли там разувшись перед песочницей. Потому и песок в песочнице чистый, как стеклышко, и кажется, что и солнышко над ними ярче.

Некоторое время спустя я был в Москве. И наблюдал прямо противоположное. На Красной площади малыш съел мороженое и бросил обертку под ноги. Потом хотел поднять. Но мама не дала ему это сделать, потащила за руку. При этом многозначительно оглянулась на меня.

Так кто же все‑таки виноват, что, выйдя на улицу, мы почти на каждом шагу видим варварство наших сограждан? Мы спотыкаемся о бутылки и банки, о бумажки и тряпки, мы терпим грубость подростков и взрослых. Мы так привыкли к безобразиям вокруг нас, что уже не обращаем на это внимания. Нам все некогда. Нам не до мелочей. Но вот почему‑то мы и наши отпрыски не выходим на улицу без штанов или в штанах с обрезанными пуговицами. Женщина не забудет подкрасить губы, мужчина не забудет взять сигареты, побриться утром… Потому что привычка — вторая натура. Почему же культура поведения не стала для нас второй натурой? Да потому, что мы не воспитали ни в себе, ни в наших детях потребности в ней. Мы учим наших детей читать, писать, таблице умножения. Но мы не учим культуре поведения в быту и на улице.

Может, стоит ввести в программу обучения в средних школах и вузах предмет «Культура поведения в быту и на улице»? Чтоб наши дети умели не только читать и писать, ложку держать, а выросши в кандидатов наук, не только знали интегральное исчисление и прочие премудрости, но помнили, что плюя и харкая вокруг себя, они плюют и харкают себе в душу.

«Кубанские новости».

24 апреля в Доме культуры поселка «Южный», что под Краснодаром, состоялась встреча поэта Ивана Вараввы с посельчанами. По их просьбе. У них, оказывается, давняя дружба. Любят здесь писателей, поэтов, композиторов. Приезжал неоднократно Григорий Федорович Пономаренко.

Зав. библиотекой Анна Михайловна Горелова показала нам листочек, который здесь бережно хранят как ценную реликвию. На нем скорой рукой написаны ноты песни на слова Ивана Вараввы «Соловей на веточке тех да

тех». История — словно малая золотинка в культурных запасниках поселка. А дело было так. Полюбилась сельчанам песня нашего замечательного композитора. (По радио неоднократно передавали). И пристали односельчане к Анне Михайловне (она у них любимая местная исполнительница), спой, да спой нам на праздник «Соловья». Она к баянисту, ее аккомпаниатору. А тот с характером: «Без нот не могу. Вдруг сфальшивлю. Это же Пономаренко!..»

Пришлось Анне Михайловне ехать в Краснодар к Григорию Федоровичу за нотами. А тот порылся в папках, сразу не нашел. Махнул рукой.

— Я быстрей по памяти напишу…

И написал. Вот и хранится теперь этот листок в библиотеке под стеклом в рамочке рядом с томами Л. Толстого, И. Бунина, А. Кудрина, А. Чехова… Как же! То, что десять лет назад было наскоро начертано рукой великого человека, теперь бесценная реликвия. Память навсегда для современников и потомков.

А современники уже заполнили небольшой зал Дома культуры в ожидании встречи с поэтом. Мальчишки и девчонки. С косичками и без. Шумное непоседливое племя. От первого до десятого класса. И между этими ростками, нашего будущего — не так, чтобы густо, но и не так, чтобы редко — учителя, папы, мамы, ветераны. Ждут нашего большого в прямом и переносном смысле кубанского кобзаря.

Перед тем как нам выйти к публике в зал, Иван Федорович попросил меня:

— Давай, Виктор, сначала ты расскажи…

Так и сделали.

Когда он встал перед ребятами, раздались аплодисменты. В глазах ребят веселые искорки, нескрываемое любопытство: неужели этот дяденька пишет песни, которые они слышат по радио?! Видно, прав был тот преподаватель ПТ/, который однажды в электричке читал мне стихи про Ивана Варавву:

В классе моем ребятишек орава,

И все они любят поэта Варавву…