рой висит походный котелок с поспевающим варевом… Он отдыхает, он развлекается, но он настороже. В любую минуту готовый вскочить на коня и ввязаться в сечу.

Картина потрясает простотой и доходчивостью замысла. Все естественно и предельно правдиво, хотя и сурово.

Также привлекают внимание экспонаты, свидетельствующие о пребывании А. С. Пушкина на Кубани. Строчки из его письма Л. С. Пушкину: «Видел я берега Кубани и сторожевые станицы — любовался нашими казаками. Вечно верхом, вечно готовые драться, в вечной предосторожности…

Вокруг нас ехали 60 казаков, за ними тащилась заряженная пушка с зажженным фитилем…»

Побывал на Кубани (на Тамани) и М. Ю. Лермонтов. Под стеклом и его томик. Прижизненное издание «Героя нашего времени». С. — Петербург, типография Ильи Глазунова и К°, 1841 год.

Редчайший экспонат! Настолько, что устроители Лермонтовских праздников в Пензе в 1994 году попросили директора музея О. Н. Танащук привезти в Тарханы эту книгу.

Здесь экспонируются заметки Г. И. Успенского «Письма с дороги». О переселенцах из Центральной России в Новороссийск.

В Джанхоте на берегу моря на даче жил и работал Е. Г. Короленко. Здесь им были написаны повесть «Без языка», рассказы «Постройка дома» и «Умелец».

Интересно и широко представлена тогдашняя периодика. Правда, это уже более поздний период, уже двадцатый век. 1911–1914 годы. «Кубанский календарь», журнал «Школа и жизнь», «Кубанский казачий вестник», «Кубанская школа» — общественный педагогический журнал. «Кубанский казачий листок». Наконец, знаменитые «Кубанские ведомости», журнал «Прикубанские степи» под редакцией М. К. Седина.

Представлены также издания музыкально — песенного творчества Концевича «Бандурист». 200 малорусских песен И. И. Кияшко — «Войсковые певческий и музыкантские хоры Кубанского казачьего войска».

Ближе к нашему времени мы видим уже знакомых широкому современнику по книгам и учебникам А Первенцева, А. Кирия, А. Степанова. Его рукопись знаменитых романов «Порт — Артур» и «Семья Звонаревых», на которых воспитывалось не одно поколение читателей.

Это уже литераторы, причастные к созданию на Кубани в 1947 году организации профессиональных писателей. Кстати, А. Первенцев был первым председателем писательской организации.

Любовно представлены наши современные писатели, поэты Кубани: Виктор Лихоносов, Иван Варавва, Анатолий Знаменский, принесшие Кубани не только всероссийскую, но и мировую славу.

Вскоре после открытия музея была учреждена литературная премия имени Якова Кухаренко. Первым лауреатом ее стал Виктор Лихоносов.

В конце апреля 1996 года в Краснодаре состоялся выездной секретариат Союза писателей России. К нам приехали Валерий Ганичев, Сергей Лыкошин, Владимир Крупин, Владимир Еременко, Владимир Костров, Михаил Петров…

Они детально ознакомились с работой и жизнью писательской организации, побывали в станицах, в гостях у студентов КГУ. Провели секретариат, на котором были приняты в Союз писателей новые семь одаренных литераторов, заметно проявивших себя в литературной жизни Кубани.

Открыли мемориальную доску Якову Герасимовичу Кухаренко на его доме, в котором теперь наш Литературный музей. Провели открытое собрание писательской организации, на котором были обсуждены некоторые проблемы творческой жизни писателей. Посидели за столом, угостились чем Бог послал.

Это было незабываемое, историческое для Кубани культурное событие. Состоялось оно благодаря заинтересованному вниманию краевой и городской администрации.

Проведение выездного секретариата совпало с шестидесятилетием нашего замечательного писателя Виктора Ивановича Лихоносова.

Литературный музей является настоящим очагом культуры на Кубани. Здесь частые гости писатели, поэты, композиторы, исполнители, а также наши живописцы. Собираются по поводу и без. Интересно прошли Бунинские дни: поэты прочитали свои новые стихи, прозаики представили новые рассказы, звучали песни местных авторов.

Словом, посетителям и гостям не бывает здесь скучно. А любознательным не только интересно, но и познавательно.

В книге отзывов посетителей люди благодарят сотрудников и власти города и края за предоставленную возможность духовного приобщения, почувствовать «аромат и тепло дыхания своеобразной культуры Кубани».

«Литературная Россия» № 15.

Пришел проведать коллегу в стационар краевой поликлиники ветеранов войны и заслуженных ветеранов груда, но в палате его не застал. Сказали, что он на ужине. В столовой.

Поднимаясь по лестнице, я видел, как пожилые люди в больничных пижамах, кто с палочкой, кто придерживаясь слабой рукой за перила, тянутся в столовую. Сестричка поддерживала старичка, который, перехватив мой взгляд, сказал: «Не хотим в палате кушать. Хотим вместе со всеми».

Изрядно обветшавшие корпуса, слегка подновленные внутри косметическим ремонтом. Но везде — порядок. По — домашнему уютно. И холл для отдыха с телевизором есть, и шахматная доска с большими фигурами. Под Новый год елку установили…

Палаты всегда проветренные, чисто вымытые. И это все благодаря таким сотрудникам, как санитарка 3–го корпуса стационара Раиса Петровна Грушко.

— Представляете себе, что значит ухаживать за пожилыми больными? — говорит главный врач Тамара Константиновна Ганзурова.

Мимо меня прошла старушка в байковом халате. Морщинистое лицо, сама сухонькая, собранные на затылке волосы. Женщина… Когда‑то кем‑то любимая. О чем‑то думает.

Вслед за нею шаркает сухопарый старик с седым нимбом волос на голове. Шрам через всю левую щеку. Ба! Знакомый! И он узнал меня. Поздоровались. Сел. Когда-то вместе работали на мебельно — деревообрабатывающем комбинате. Ездаков Иван Семенович. Стали вспоминать. Ему говорить трудно: челюстно — лицевое ранение. Пуля

вошла в подбородок с правой стороны и вышла через левую щеку, разворотив челюсть. Врачи медсанбата кое‑как выбрали изо рта раздробленные кости, собрали и сшили нитками лоскуты щеки. Остальное «долечили» молодость да радость оттого, что хоть жив остался.

Воевал Иван Семенович артиллеристом. Вспоминает: «Обиднее всего, когда танки идут, а стрелять нечем, нет снарядов. И такое было».

Чувствую, он заволновался. Подумав секунду, продолжил:

— Много кое — чего было. Вернулся домой после излечения в госпитале. А дома… Над похоронкой плачут. Оказывается, я убит в бою. Мать увидела меня на пороге, и — в обморок. Бабушка — тоже. Прибежал отец с работы, тискает в объятиях, плачет: как же! — сын вернулся с того света! Давай мы отхаживать наших женщин. И смеемся оба. Чуть выше бы пуля взяла и… «полный порядок». Иван Семенович нервно хохотнул. Я не понял, чему он смеется.

Он, видя мое недоумение, пояснил: «Не надо было бы сейчас возиться со мной. Ну‑ка, сколько денег на меня тратится!..»

— Ну, как же! — говорю, слегка обескураженный его словами. — Святой долг молодого поколения…

А вот и мой коллега — поэт Кронид Обойщиков. Воевал летчиком. Охраняли морские караваны в Баренцевом море. С военными грузами.

Удивительный человек!

Никогда не унывает, всех любит. Неистощимый на стихи. И вездесущий. Но годы берут свое: донимают разные хвори. Тоже вышел, как он говорит, на финишную прямую. И переживает, что обременяет собой врачей, обедневшее наше Отечество, которое защищал, не щадя живота своего. Он идет по коридору, словно катится на роликах: стремительно, шустро. Садится рядом: «Давай поговорим. А лучше давай я тебя познакомлю с замечательным человеком. Бывший хирург. О! Легок на помин. Вот и он».

• Худощавый человек. Спокойные печальные глаза. Кронид успел шепнуть: «Недавно жену похоронил. Тоже фронтовичка».

Я пожимаю сухую прохладную руку пожилому человеку. Он представляется:

— Валентин Владимирович Миневрин. Спасаюсь туг. Сердце. После того как жену похоронил…

Кронид проводил его в палату.

Мы потом зашли к нему. Оживился, когда заговорили о фронтовой молодости.