— Зачем, бригадир, ты разделил нас на «красных» и «белых»? — не выдержал один из недовольных.

— Ты о чем? — оторопел бригадир.

— О том. У них лучшие угодья, у них основные культуры, на которых весь заработок. А у нас что? Суданка?..

— Ну так предлагали же всем. И тебе тоже предлагали. Ты отказался?

— Да. Отказался.

— Почему?

— А может, мне не нужны деньги. Не нужна слава. Я просто жить хочу по — человечески: в восемь на работу, в пять с работы. В выходной дома, в праздники с семьей.

— Ну так… — И бригадир хотел сказать что‑то, но воздержался.

И правильно сделал, что воздержался. Потому что ответы на такие вопросы обычно не очень убедительны. Обычно в подобных случаях строптивому говорят: «Это тебе надо ехать в город жить, там в восемь на работу, в пять с работы. Выходные, праздники дома». Или: «Ты забыл, что работаешь в сельском хозяйстве?»

Так или примерно так стараются урезонить недовольных. Когда‑то это действовало безотказно. Когда сельскому жителю не так‑то просто было уехать из села. Сейчас человек может поехать куда угодно, когда угодно. Везде, в том числе и в городах, работы навалом. Да еще квартиры дают. И такие советы, ехать в город, чаще всего стали принимать во внимание. В результате на селе острая нехватка рабочих рук. Вот во что выливаются теперь необдуманные нравоучения. Вот почему я говорю, правильно сделал бригадир, что сдержался. Он сделал по — другому. Пошел к начальству, так, мол, и так, благое дело, бригадный подряд, вон как оборачивается: красные и белые. Мол, дело серьезное, требует продуманного решения. Судили, рядили и пришли к Еыводу:

1. Надо переводить на подряд всю бригаду.

2. Работать с 7 до 17 с двухчасовым перерывом.

3. В воскресенье — выходной.

4. Зато в рабочие дни положенные восемь часов работать так, чтоб не было нужды прихватывать выходной.

5. Максимум усилий решению социально — бытовых запросов.

Обратим внимание на пункт № 1 «Надо переводить на подряд всю бригаду». Это как раз то, о чем я говорил выше: совершенствование бригадного подряда идет по пути укрупнения структурных подразделений. То есть, он вовле кает все больший круг ответственных. Иначе нельзя. По

тому что в отдельном структурном подразделении (звене) внутри бригады, наделенной определенными средствами и возможностями, одни оказываются в лучших условиях работы, другие — в худших. Одни выполняют важную работу, они патриоты и в чести, другие второстепенную… И получается искусственное деление на «красных» и «белых». Вот как далеко заходит дело, когда оно не продумано до конца.

Некоторые умные головы предвидели это, но… Промолчали. По инерции. Потому что у нас не принято было критиковать то, чему дан широкий ход. Так было. Так не должно быть, если мы хотим выстоять, выжить.

Я приоткрыл чуточку занавес, а теперь все‑таки послушаем, что там надумал сказать Василий Иванович.

— Понимаете, — он осторожно нащупывает мысль. — Теперь мы всей бригадой перешли на коллективный подряд. — В глазах его мелькнула лукавая искра. — Оно конечно, надо. Но вот я расскажу вам такой факт. Как‑то, на прошлой неделе, мы вышли в поле поутру. Я тут с ребятами удобрения вношу, а через лесопосадку поле под сахарную свеклу надо готовить. Культивацию делать. Наряд получили Ватченко и Вельчихин. Вельчихин, тот сразу взял загонку и погнал. А Ватченко заметил, что ночью землю морозцем прихватило. Если сейчас, сообразил он, пройти по ней культиватором, то из мерзлой земли образуются твердые, как камни, комья. Это, считай, свеклы на поле не будет. Он ко мне — что делать, звеньевой? Говорю, надо выждать часа два, три, пока отойдет на солнышке верхний слой земли. И остановил Вальчихина. Вот вам человеческий фактор. Два человека, два подхода к делу. Если б не бдительность Ватченко, не взяли бы мы нынче свеклы на этом поле. Такие вот дела. А бригадный подряд равнодушия не прощает. Не терпит. Вы спросите — а куда девать таких, как Вельчихин? Это вопрос. Положим, он отсеется из нашей бригады, пойдет в другую. А там тоже перейдут на подряд. Он в другую. А колхоз весь перейдет на подряд. Из пяти тысяч человек, скажем, 500 отсеется. Не нужны будут колхозу, поскольку нет у них прилежания к работе. Куда им деваться? 'Гут у них, в станице, дома, семьи, тут их корни…

— А как же быть в самом деле?

Василий Иванович сделал чуть заметное движение, похожее на пожимание плечами. Но я знаю, он не из тех людей, которые уходят от ответа. И потому был уверен,

он ответит мне на этот вопрос, иначе зачем же он меня к нему подвел?

— Выход один, — сказал он тихо, но веско, — надо всем включиться в работу. Всем и каждому. На всех уровнях. Таковы железные законы подряда, такова его природа. Он не сможет работать, когда хоть одно малейшее звено его не сработает. Пришел на работу, работай с полной отдачей. — В этом месте Василий Иванович усмехнулся. — Но ведь это, чтоб работать с полной отдачей, многие не только не принимают, но и не понимают. Таких придётся заставить понять и принять. А как? Только личным примером, и заинтересованность должна быть. И еще у меня мелькала одна мыслишка, могу поделиться. На суд будущих читателей очерка: может, в подряд отдавать стратегические направления, стратегические работы? А остальные, второстепенные — разным эстетствующим и кое — какерам? Тогда бригадный подряд не будет таким глобальным. Может, так?

Мысль неожиданная, трудно тогда было что‑либо ответить Василию Ивановичу. Но вот теперь, поразмыслив, я думаю — а что? Может и так дело повернуться. Ведь есть же у нас в стране, так сказать, стратегические отрасли, которые призваны обеспечить экономический и оборонный уровень нашей страны на международной арене. Там правительство не скупится ни в средствах, ни в людях. Почему в хозяйственных делах страны от низа до верху не определиться с важными и второстепенными видами работ? Соответственно перераспределить средства и людские ресурсы. Пусть будет по человеку и дело. Или как в народе говорят — по Сеньке и шапка.

— Спасибо, Василий Иванович, — мы встаем, прощаемся. Он степенно пожимает мне руку, не торопится уйти. Вместе мы смотрим, как разворачивается трактор с тремя сеялками. За штурвалом, пока мы говорили с Василием Ивановичем, сидит один из трех парней, которые полеживали здесь на взгорочке перед раскрытым журьалом «Техника молодежи», когда мы приехали на «Москвиче». Я вспомнил об этом и не удержался:

— А эти двое что?..

Василий Иванович кивнул на «Беларусь» в сторонке с кузовным прицепом, в котором насыпью азотные удобрения.

— Подвозят удобрения. Помогают заправлять сеялки. Когда кто‑нибудь устанет — подменяют. — Он говорит

спокойно, совершенно уверенный в том, что ничего такого нет, на что я намекаю. (Я ведь про себя подумал: порассуждали мы с тобой всласть о высоких материях бригадного подряда, о человеческом факторе, а двое здоровых ребят полеживают себе на бочку, когда ты пашешь). — Они из тех «эстетов», — продолжает Василий Иванович, — которым не нужны деньги, почести, они просто хотят жить. Их ко мне в звено зачислили. Вот потихоньку обламываем. Мы двоих, там еще двоих… А как же?..

Краснодар — Васюринская — Краснодар.

Апрель, 1986 г.

Логвиненко Владимир Герасимович — рядовой стрелкового полка 1173, 36-й стрелковой дивизии. Ушел в армию добревольцем в июле 1942 года. Семнадцати лет. Краснодарец. Тяжело ранен в боях под с. Шаумян Туапсинского района. Окончил школу снайперов в Тбилиси. Демобилизован в мае 1945. Награжден орденом Отечественной войны, медалями «За отваху» и «За оборону Кавказа». Восемью юбилейными.

Рассказывает.

Помню, за день до ухода на фронт, отец мой, Герасим Ананьевич, потомственный казак, сказал: «Сынок, немцы будут в Краснодаре. Я ухожу на фронт, и тебе надо уходить. Куда хочешь — в партизаны, или просто эвакуируйся». И тут же велел матери: «Собери его — продуктов, белья, кусок мыла… И не держи».