Меня поразило присутствие в школе дебильных недоразвитых детей. Они смотрятся жалко и дисгармонично. Вроде Гулливеров среди лилипутов. Им по пятнадцать — шестнадцать, а умственные способности на уровне трех — четырехлетних. Душа сжимается, когда смотришь на них.

Наивный и как бы виноватый вид, угловатые, неловкие движения, невыразительные глаза…

— А эти зачем здесь? — с недоумением, перемешанным с чувством жалости, спрашиваю я у дочери.

— Детей сызмальства приучают терпеть и жалеть несчастных. Вот побудешь у нас, посмотришь и поймешь. Здесь самоотверженно относятся к уродцам и калечкам. Родители их недоедают, может быть, а дефективных детей своих жалеют и обихаживают тщательно…

И в самом деле — я видел поразительные примеры самоотверженного отношения к калечкам и уродцам. Это впечатляет. Тем более что глубинная причина заключается в том, что через посредство убогих люди как бы ощущают себя ближе к Богу.

Как, где провести выходной? Всемирная проблема! Кроме, может быть, Америки, где индустрия отдыха поставлена на широкую ногу. У нас же, в России, — это вопрос вопросов. Но мы как‑то не задумываемся над этим особенно. Мы настолько притерпелись к тому, что негде провести выходной, что уже как бы и не замечаем этой проблемы. Особенно сейчас, когда разрушительные реформы буквально вынудили людей заниматься огородом и садом. Где мы и совмещаем «приятное с полезным». Приятно хотя бы уже потому, что незаметно пролетают выходные, и даже как бы не хватает их, чтобы управиться. А польза несомненная потому, что дает хорошую добавку к столу, который разом оскудел по мановению, но не волшебной, а бездарной палочки горе — реформаторов. Это правда жизни, в которой доля шутки. Ну а если серьезно, если в самом деле выдался свободный день, то где и как его провести? Пойти в кино? Там цены на билеты бешеные и показывают американские боевики и дебильники, от которых тошнит уже. В театр? Там показывают оперу «Юнона» и «Авось», где завывают по — волчьи рок-романс, «…провожать необутая вышла…» Или какой‑нибудь мерзопакостный экспериментальный спектакль, наподобие «Шоу долгоносиков». В кафе? Нынче там такие цены, что зарплаты не хватит на одно посещение. К друзьям? Это тоже влетит в копеечку. И мало радости сидеть

за столом, пить и жевать. Или натужно веселиться под магнитофон. На рынок? В магазин поглазеть? За погляд денег не берут. Нынче красиво в магазинах и мнится изобилие. Когда вам ничего не надо покупать, потому что не за что. А когда надо и есть за что — то искомого обязательно нет.

Остается один — разъединственный выход — парк или на худой конец близлежащий сквер. Там совершенно бесплатно походишь, подышишь воздухом, постоишь, прислонившись к дереву, чтобы зарядиться энергетикой; попьешь пепси — колы, посидишь на скамеечке, сыграешь в шахматы (может быть); словом, отдохнешь душой в тишине, снимешь напряжение глаз, скользя взглядом по зеленым кущам. Обязательно обратишь внимание, как неухожен парк. Потому что везде безденежье, потому что не до парков — русские люди обречены на вымирание.

Как и где провести выходной? Эта проблема ощущается и в Англии. Хотя не так остро, как у нас. Там многое сделано для досуга граждан. Особенно семейных. Довольно густая сеть ухоженных скверов и парков. Недорогих кафе и ресторанчиков. Пивных с бильярдом. Блистательных торговых центров, где не только торгуют, но и умело развлекают и даже угощают. В которых просто походить поглазеть, а потом отдохнуть у прохладного фонтана — одно удовольствие. Довольно обширная сеть американских «Макдональдсов». Где умопомрачительная чистота, комфорт и обслуживание. И вкусная еда. И сравнительно недорого.

За нас шестерых Марк заплатил восемнадцать фунтов (паундов). Это по три фунта на каждого. В переводе на наши рубли по тогдашнему курсу — порядка двадцати деноминированных рублей. Так мы же наелись до отвала! А дети получили еще и по игрушке, которые в виде сюрприза подаются упакованными вместе с блюдом.

Надя настоятельно порекомендовала мне сходить в туалет, когда мы вошли в «Макдональдс». Понятно — руки перед едой помыть. Но… Это был настоящий урок чистоты и комфорта: кафель, блеск, сияние бронзовых кранов, фаянса; в подставленные ладони тебе выбрасывается порция мыльной пенки, а автоматическая сушилка рук — стСит только подставить руки — гонит горячую струю воздуха… И что самое удивительное — на стенах нет надписей и все оборудование целехонькое, не раскурочено. Душа радуется!

Задолго до моего приезда Марк и Надя подробно расписали, как мы будем проводить время. Продумали все до мелочей. Предусмотрели даже несколько дней мне на адаптацию. Так, чтоб первую неделю моего пребывания Марк еще работал. Чтоб дать нам с Надей возможность наговориться, а мне вжиться в обстановку, привыкнуть немного, освоиться.

За неделю я действительно подробно ознакомился с обстановкой, домом, даже на чердак с Надей слазали. С оборудованием кухни, обогревательной системой, окнами, которые открываются как по горизонтали, так и по вертикали. Сходил несколько раз с внучатами в школу. Побывал на спортивном празднике там. О чем когда — нибудь напишу. Сходили с Надей в ближний магазинчик, в котором они покупают вдруг необходимое.

Это в самом деле магазинчик. Небольшой, но в нем, кажется, все есть. От хлеба до рождественских открыток. И любимое Марком бельгийское пиво. Оно продается упаковками по четыре банки. Лучшего пива я не пивал. Говорят, его изготовляют монахи в Стокгольме. По рецепту тысячелетней давности.

Ко всему этому — прелюбезнейшая продавщица. Глядя на ее приветливое лицо, сияющие радостью глаза, можно подумать, что больше всего на свете она рада вам. Именно вам! Когда я вдумался в эту свою чудесную мысль, то понял, что и в самом деле — покупатель и есть самая большая радость для хозяев магазина. Потому что он купит что‑то, потому что они зарабатывают на нем. Товар не залежится. По крайней мере в том его количестве, в каком мы приобретем его. Кроме того, новые лица — это новые впечатления. Для человека за прилавком — и то радость.

Мы сходили с Люсей к ее учителю музыки. Это недалеко от дома. Молодой мужчина, увидев иностранца в своем доме, так растерялся, что забыл даже поставить ноты на пианино.

Мы водили с Надей великолепного нашего Данни к парикмахеру. Ровно к десяти утра. Минуга в минуту. Потом водили к врачу укол делать. К пятнадцати ноль — ноль. И тоже минута в минуту. Когда мы вошли, врач уже набрал лекарство в шприц и, подняв иглой кверху, как это делается, пустил из шприца тонкую струйку. В полной уверенности, что ровно в пятнадцать ноль — ноль откроется дверь и войдет пациент.

Надя за день до похода к врачу держала со мной совет, как лучше подготовить Данни к уколу, внушить ему, что это не больно. Я посоветовал никак не готовить. Пусть он не думает об этом. А когда ему вдруг сделают укол, он не успеет испугаться. Если же начать ему об уколе говорить заранее, это значит обречь его на переживания.

Так и вышло: он даже не понял, что произошло. А когда понял, уже боль прошла. Врач удивился. И Надя рассказала ему, что по моему совету мы его не готовили к этой болезненной процедуре. Врачу понравился этот наш прием.

За первую неделю, пока не было Марка (он работает в Лондоне в Палате Общин — нижняя палата парламента — редактором парламентского издания «Хансард»), я основательно познакомился и с городом, в котором они живут. Литтлпорт, что в переводе означает «маленький порт». Стоит он на берегу небольшой речки с названием Уз.

Освоился с домашней обстановкой; как смог сошелся с детьми, кое‑что сделал в саду, в доме. Побывали с Надей в их англиканской церкви, местном соборе. И на прилежащем к нему кладбище. Своеобразном. Не похожем на наши кладбища. Свидетельствующим об эмоциональной скуповатости англичан. Большое огороженное поле. Совершенно «голое». Лишь каменные надгробия и стриженый газон между ними. Ни деревьев, ни даже цветов. Камни и надписи на них. Все. Тенистое дерево возле сторожки кладбищенского служителя. От сторожки прямится зеленая алл. ея молодых деревцев и дорожка, посыпанная красным ракушечником, ведущая к входу-выходу с противоположной стороны. Возле сторожки кое — какой инвентарь, инструменты по уходу за могилками.